Искусство и религия

  Еще  более внешним оказалось воздействие  ислама на искусство Средней  Азии. «… Средневековый Восток  создал… свое новое искусство  в разных странах, исполненное  местного колорита. Так. В Средней  Азии это было не «арабское»  и не «мусульманское» искусство,  а крайне разнообразное в своих  проявлениях искусство феодальных  торгово-ремесленных городов IX – XIII веков. В основе его лежала народность, всегда являвшаяся величайшим фактором прогресса культуры».

    Данное  обстоятельство в значительной степени  было связано с тем, что ислам  в Среднюю Азию пришел только в  VIII в., когда ее народы, претерпев влияние и буддизма, и парсизма, и даже христианства, выработали в области художественного мышления своеобразный «иммунитет», создали свои специфические национально-неповторимые принципы художественного творчества. Это наиболее наглядно проявилось в погребальном культе оссуариев дозороастрийских религиозных верований на территории Хорезма. «… Истоки оссуарного обряда следует искать на в зороастррийской догматике, а в тех более ранних верованиях ираноязычных народностей, которые иногда предпочитают называть маздеизмом, а возможно, и в первобытных верованиях, предшествовавших им». Уже здесь оссуарий (хранилище для костей умершего) становится художественным произведением – скульптурным или декоративным.

    Запрещение  изображения бога и идолопоклонства  имело следствием запрещение изображения  человека, ибо человек в исламе не представляет никакой ценности вне  божественной идеи. Допустить изображение  человека означало в исламе идти в  какой-то мере на компромисс с языческим богопониманием. Коран. Последовательно проводя идею монотеизма, в конечном счете, пришел к запрещению изображений всего живого, ибо это рассматривалось как подражание действиям Аллаха. Чуждость изобразительного искусства религиозно окрашенному «идеалу» в исламе привела к запрету изобразительного искусства вообще. Категорическое запрещение искусства исламом является отражением конфликта между двумя формами общественного сознания, отражением противоречия между внутренней сущностью религии и искусства, ибо живопись и скульптура – такие виды искусства, где мистическая идея с трудом находит возможность материального воплощения. Снятие противоположности между религиозной верой и искусством, т. е. художественной формой познания, происходит в исламе не путем использования искусства религией, а путем отказа от изобразительного искусства. И тем не менее, несмотря на «табу», наложенное мусульманской религией на изобразительные искусства (живопись, скульптуру), несмотря на враждебность, откровенно проявленную исламом по отношению к изображениям, творческий дух народа, его эстетическое сознание, художественное видение мира нельзя было окончательно и бесследно заглушить. Прогрессивная тенденция общественной жизни, которой питается искусство обнаруживает то противоречие, которое складывается между религиозной идеологией и художественным развитием «мусульманских» народов. Замечательная настенная живопись первых двух веков ислама (VII – VIII вв.), открытая в Пенджикенте, Варахше, Афрасибе, стилистически сформировала искусство книжной миниатюры, влияла на развитие народных форм декоративно-прикладного искусства и художественной промышленности в средневековой средней Азии.

    Ислам оказал еще меньшее влияние на искусство (и народное, и профессиональное), чем буддизм или христианство, так как его неантропоморфность, жесткие запреты изображать все живое неизбежно сталкивались с коренными принципами искусства, которое немыслимо как форма общественного сознания без отношения к человеку. Но искусство оказалось все же необходимо исламу. От столкновения этих двух противоположных по своей сути духовных феноменов возникло нечто, что подтвердило жизненность и необходимость эстетического начала и вместе с тем иллюзорность и социальную ограниченность религиозного сознания. В современном искусстве интерес вызывает и проблема взаимоотношения кинематографа и религии, которые всегда были непростыми. Священнослужители Запада раньше остальных поняли, что кино может служить весьма мощной силой «продвижения религиозных идей» в массы. Настороженно - подозрительно поначалу отношение к кинематографу весьма скоро сменилось у них намерением интегрировать киноэкран в сферу клерикально-пропагандистской деятельности. Что сделалось составной частью модернизации христианства. Иначе складывались обстоятельства в регионе традиционного распространения ислама, где ситуация развивалась в более сложных условиях и до сих пор далека от окончательного разрешения. Как и в других частях арабского мира, в Египте первые киносеансы были восприняты исламскими религиозными авторитетами непросто негативно, но даже с враждебностью. Просмотровые залы являлись, с их точки зрения, «домами шайтана», а показывавшиеся в них немые «движущиеся картинки» - «кознями дьявола» или, в лучшем случае, «волшебными играми Запада», что соответствовало утвердившемуся на протяжении столетий ортодоксально-догматическому взгляду на живописное и пластическое искусства, рассматривавшиеся как средство самовыражения язычников.

    Важным  фактором не только для распространения  кинематографа, да и вообще зарождения экранной индустрии в Египте стало  преодоление на рубеже XIX – XX вв. теологами-реформаторами во главе с Мухаммедо Абдо (1849-1905) одиозных норм и представлений, вступивших в противоречие с требованиями времени. В отличие от рационалистов, они объявили о праве индивидуума на собственное постижение мира, лимитируя, однако, свободу его действий благоразумными чаяниями и устремлениями. Переосмысливая устаревшие вековые догмы, инициаторы обновительского движения добились принятия высшими религиозными инстанциями ряда постановлений, разрешавших занятие изобразительным искусством. Будучи твердо убежденным, что опасность возвращения к идолопоклонству миновала, М. Абдо, в частности, отмечал: «Если художник желает людям добра и далек от языческих идей. То почему его не признать равным с тем, кто рисует растения и деревья, украшающие Коран? Нельзя говорить, будто живопись «подозрительна», поскольку с аналогичным успехом можно ответить, что разговорная речь тоже «подозрительна». Должны ли мы запретить разговаривать, коль скоро язык можно использовать и для лжи и для правды? Одним словом, я верю: исламский закон не запрещает одно из самых полезных средств посвящения». Данное заключение отчасти подрывало изживший себя к началу XX в. постулат, по которому мусульмане вполне могли существовать в условиях самоизоляции, отвергая все то, чем располагал к тому времени капиталистический Запад, уже приступивший  к киноэкспорту в страны Арабского Востока.

    Допуская  в целом демонстрацию на территории Египта экранной продукции иностранного производства, мусульманские теологи  тщательно и с пристрастием следили  за тем, чтобы в показывавшихся зарубежных фильмах не затрагивались аспекты  мусульманского вероучения. Мнение богословов для чиновников правительственной  цензуры было авторитетным и непререкаемым.

Заключение

    В процессе исторического развития духовной культуры человечества существуют различные  взаимоотношения между такими формами  общественного сознания, как искусство  и религия. В этом историческом процессе те или иные религии «выбирают» ту или иную систему искусств, которая  в наиболее оптимальном варианте способна воспроизводить духовную атмосферу  и культовую практику данной религии. Искусство, как эмоционально-образное утверждение религиозных идей, занимает определенное место в структуре  тех или иных религий. В ярком  и четком виде этот процесс проявляется  в функционировании развитых мировых  религий, структура которых наиболее устойчива и определена, хотя исторически  и она, конечно, эволюционирует.

    Этот  исторический процесс взаимодействия искусства и религии привел к  тому, что мировые религии включили в свою структуру почти все  искусства, как традиционные, так  и современные. Но этот процесс имел свои роковые последствия: границы  религиозного сознания в результате многостороннего воздействия на него всех искусств стали размываться, религии стали терять свое иллюзорное специфическое содержание. Вместе с тем возникает новая эстетическая и художественная среда, которая слишком удалена от традиционного религиозного мышления.

    Освобождение  эстетического сознания из-под религиозного влияния неизбежно, так как современный  мир с его динамически напряженным  процессом социальной жизни, научно-техническая  революция и мощные демографические  взрывы разрушают, последовательно  и неуклонно, структуру традиционных мировых религий. Это исторически  неизбежное разрушение структуры традиционных религий происходит и под воздействием созданной ими системы искусств. 
 
 

Список  литературы 

    Вейдле В. В. Умирание искусства // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. – М., 1991. – С. 165.

    Краткая философская энциклопедия. – М., 1994. – С. 391

    Крачковский И. Ю. Арабская поэзия. Избр. Соч. Т. II. М. – Л., 1956, с. 255.

    Крачковский И. Ю. Арабская поэзия. Избр. Соч. Т. II. М. – Л., 1956, с. 264.

    Раппопорт Ю. А. Из истории религии древнего Хорезма. М., 1971. с. 23.

    Тэн И. Философия искусства. – М., 1996. – С. 30.

    Угринович Д.М. Искусство и религия: (Теорет. очерк). М., 1982.

    Честертон Г. Савонарола // Прометей. – М., 1967. Т. 2. – С. 306 – 307.

    Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии. – М.: Высшая школа, 1977, с. 141.

    Яковлев Е.Г. Эстетическое познание и религия. М., 1962; Эстетическое сознание искусство  и религия. М., 1969; Искусство и мировые  религии. М., 1977.

    Шахов А. Ислам и «Голливуд арабского  Востока» //Азия и Африка сегодня. – 2000. - №1