Культура и власть

Во-первых, монополизация  и стандартизация системы образования  и воспитания, представляющая собой  неразрывную и ревниво контролируемую цепь от дошкольных учреждений до докторантуры, где готовятся научные кадры  высшей квалификации. При этом допуск в академическую и художественную псевдоэлиту производится не на основе способностей и талантов, а по признакам социального происхождения или национальности. Свидетельство последнего - типичный для тоталитарных государств скрытый или открытый антисемитизм. Вся эта система работает «под колпаком» единой идеологии, носящей расистский, националистический или классовый характер с обязательным подчеркиванием приоритета коллектива над личностью и соответствующими молодежными организациями. Частное и платное образование и университетская автономия при этом обычно отсутствуют или влачат жалкое существование. Важной чертой тоталитаризма в области научного знания является запрет на отдельные, нежелательные для государства темы и даже дискриминация целых наук. Так, при Гитлере преследовался марксизм-ленинизм, а при Сталине с не меньшим ожесточением преследовались генетика, фрейдизм, позднее - кибернетика. В искусстве наблюдалась такая же картина: анекдотичным выглядит запрет в СССР до сговора Гитлера и Сталина «фашисткой» музыки Вагнера и ее немедленная «реабилитация» после подписания пакта Молотова - Риббентропа, когда в срочном порядке в Большом театре была поставлена опера «Валькирия».

Во-вторых, монополизация  средств массовой информации и превращение  их в послушный инструмент манипулирования  общественным сознанием. Это делается, с одной стороны, методом жестокой цензуры, а с другой - путем гипертрофии пропагандисткой функции радио, телевидения и прессы в ущерб их информационному назначению. Цензуре подвергается все, что угрожает ослаблением государственной власти, особенно в сфере общественной мысли, политики, конечно, искусства. Объективная передача сведений о событиях в стране и мире максимально сокращается, и их место занимают идеологические мифы, восхваление режима, развлекательный материал, различного рода призывы и лозунги. Наоборот, в условиях развитых парламентских демократий предпочтение обычно отдается не такого рода методам искусственного укрепления государственности, а так называемому «свободному потоку информации», хотя и там не обходится без пропагандистской «приправы», которая носит, однако, более замаскированный и утонченный характер. Вообще же в мире, вступающем в электронно-информационную эру, понятие «пропаганда» все чаще приобретает отрицательный оттенок и воспринимается как препятствие на пути прогресса и одно из остаточных «зол» предшествующей цивилизации. Ни в одной из стран, претендующих на демократический статус, никогда не существовало, например, такого государственного органа, как министерство пропаганды. В то же время общеизвестно и весьма показательно, что первым в истории» министром народного просвещения и пропаганды» был в нацисткой Германии главный идеологический подручный Гитлера - доктор Йозеф Геббельс. Именно он считается у специалистов по общественной психологии «отцом» современных методов манипулирования массовым сознанием, взятых позднее на вооружение многими диктаторскими и тоталитарными режимами, в том числе и деятелями сталинского «агитпропа».

В-третьих, поскольку одним  из главных общественных слоев, не признающих монополии государственной власти на духовное самоопределение народов, является критически мыслящая «диссидентская» интеллигенция, то диктаторское, тоталитарное государство обычно относится к ней с крайним недоверием и, как правило, подвергает ее всяческого рода преследованиям. Вообще антиинтеллектуализм - неотъемлемая черта любого режима, проявляющего склонность к авторитарным и диктаторским методам управления. В этой связи широко известны преследования немецкой интеллигенции после прихода Гитлера к власти; массовая эмиграция, высылка и физическое уничтожение российской интеллигенции большевиками в годы революции и гражданской войны; мартиролог советского диссидентства в сталинскую и постсталинскую эпоху.

Дискриминация передовой  интеллигенции в условиях тоталитарного  государства, чаще всего ориентированного на популизм, иногда принимает и  более утонченные, не насильственные формы в зависимости от общего и культурного уровня правящей верхушки. В то время как режимом сознательно  создается привилегированный, высокооплачиваемый слой продажных интеллектуалов, писателей  и служителей искусства, основная масса  работников умственного труда и  духовной сферы (учителя, врачи, инженеры, работники культурных учреждений, критически настроенные лица «свободных профессий» и т.д.) вынуждены влачить полунищенское  существование.

В-четвертых, характерным  признаком тоталитаризма в духовной сфере является стремление государства  не только лишать народ исторической памяти, но и изолировать его от внешнего мира разного рода «железными занавесами», «берлинскими стенами» и  т.п. насильно насаждаемые массовые беспамятство и изоляционизм призваны скрыть от подданных культурное убожество  режима на фоне общего поступательного  развития мировой цивилизации. Для погрязших в самовосхвалении и самоуверенности «фюреров» и «вождей» тоталитаризма славное прошлое собственного народа и достижения соседей - нежелательные и неприятные конкуренты.

В-пятых, тоталитаризму в  духовной сфере соответствует и  еще одна непреложная закономерность: с ним всегда в той или иной степени связано такое общественно-психологическое  явление, как культ личности. Говоря о проявлении культа личности в прошлом  и настоящем, важно отметить, что  он неизменно вел к таким губительным  для культуры действиям, как борьба с религией. Религиозность и связанная  с ней духовность десятилетиями  рассматривались как вызов режиму, все это сопровождалось разрушением  и уничтожением величайших художественных и культурных ценностей, человеческой духовности вообще.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении тысячелетий  культура и государство, культура и  власть находились в состоянии скрытого, а порой и явного противостояния при стремлении власти монополизировать право на руководство людьми, в  том числе и в такой сфере, как духовность.

При разных режимах власти, при разных вариантах официальной идеологии власть стремилась контролировать культуру и информационное пространство с помощью сменявших друг друга методов. На фазе ослабления строгого централистского управления культурой и ее функционализацией, когда имела место отвоевание хотя бы частичной автономии отдельных областей культуры и информации, наблюдались, прежде всего, попытки общественности уклониться от ограничений и контроля, для чего она творчески использовала имевшиеся свободные, не полностью контролируемые государством и его аппаратом управления, пространства. В таких случаях начиналось противодействие единой и унифицированной культурной политики, и это происходило, несмотря на преемственность основных идеологических стереотипов руководства культурой, от которых власть никогда публично не отказывалась.

В последние десятилетия  стал очевиден процесс перехода от культуры управляемой, стабилизирующей  систему, от «культуры системой покоряемой»  к культуре диалогической, самоуправляемой, которая все более освобождается  от культурно-политического администрирования, становится источником реформаторских и плюралистических импульсов уже  нового общества.

В то же время тенденция  к модификации сменяется постепенным  становлением новой культурной парадигмы, которая уже не регулируется, как  было раньше, идеологической моделью, но является следствием нараставшей  приватизации государственных институтов и сопутствовавшего ей утверждения  рыночных отношений, которые завоевывают все более полно государство. Стабилизирующая, однозначно регулирующая функция культуры, не пользовавшаяся больше спросом как «культурный регулятор», приобрела в течение нескольких лет сомнительный характер. Вдруг не стало больше ни литературы, ни искусства, отвечающих ясным и гарантированным нормам. Многие отрасли науки, в первую очередь касающиеся культуры, оказались противоположностью тому, чем их считали. На место прежде регулирующей идеологии и политики партии приходят «власть денег» и «информационная власть», так что ввиду очевидного ухода государства из сферы культуры больше нельзя говорить о соотношении политики и власти, определяющем все общественное развитие.

Когда мы говорим о культуре и власти, то, конечно, имеем в  виду и объективный социальный статус их носителей, а также психологические  характеристики определенных настроений и самочувствий, имеющие отношение  к нравственной и мировоззренческой  рефлексии. Цепочки отношений сложны и изменчивы, вопросы возможного для индивида пересекаются с вопросами  полномочий и поведения управленческих аппаратов. Даже если речь идет о принципиальных вопросах функционирования диктатур, вопросы эти каждый раз возникали  по-иному на фазах их формирования, полного развития и упадка. Поэтому  высказывания общего порядка оказываются  слишком обобщающими в отношении  и системы как таковой, и отдельных  групп интеллектуальной элиты. У  нас еще недостаточно знаний о  системном характере очень скрыто и гибко развивавшихся на заднем плане взаимоотношений между  духовной элитой и иерархически организованными  центрами власти, как центральными, так и периферийными.

Именно они имели решающее значение для обеспечения определенной преемственности отношений власти, но одновременно с общественной стабильностью, которую делали возможной эти  отношения, они формировали существенные предпосылки для плюралистических тенденций развития, давших себя знать уже довольно скоро и оказавшихся характерными для явлений распада общественных структур в переходные фазы. Это неброский общественно-политический процесс, типичный, однако, для длительного развития - будь то на пути к диктатуре, будь то на пути её трансформации.

Но отношения между  интеллигенцией и властью интересны  не только с точки зрения корректной реконструкции и аналитической  оценки

Только то государство  является здоровым, жизнеспособным и  отвечающим своему назначению, которое  возникает как порождение определенной национальной или многонациональной  культуры, как ее законное дитя, вскормленное ее неповторимым многовековым опытом. Именно поэтому экономические и  политические амбиции крупных государств, направленные против своих инокультурных автономий или других национальных общностей, не желающих менять своей самобытности, наталкиваются на столь ожесточенное сопротивление.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Культура и власть в условиях коммуникационной революции 20 века / под. ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова, И.Грабовского. – М.: «АИРО-20», 2002. – 480 с.
2. Культурология: учеб. пособие. – М.: Знание, 1998. – 160 с. – (История и теория культуры).
3. Мамонтов С.П. Основы культурологии: учеб. пособие. – 3-е изд., доп. – М.: Олимп, ИНФРА-М,2001. – 320 с.
4. Новый энциклопедический словарь. – М., 2004. – 1456 с.
5. Политология: учебник для вузов / под ред. М.А. Василика. – М.: Юристъ, 2000. – 592 с.