Ораторская речь

  Пролетариат владеет научно-достоверной  диалектико-материалистической теорией и ведет  научно обоснованную политику; с другой стороны, он не нуждается  в средствах обмана для достижения своих  классовых интересов, т. к. эти интересы действительно совпадают с интересами всех трудящихся. Пролетариат стремится не к мистификации классовой борьбы, а к предельному обнажению ее сущности, т. к. его задачей является уничтожение классов и построение бесклассового общества. Поэтому пролетариат враждебен всякой риторике и риторичности, всякой фразе. Пользуясь Р. о. как орудием борьбы за социализм, пролетариат стремится к наиболее адэкватному, полному, всестороннему и действенному выражению реального положения вещей, и это выражение действительно, а не фиктивно адресуется широчайшим массам. Все средства ораторской выразительности, направленные на раскрытие осознания действительности, служат этой задаче, а не риторической «магии», «безразличной к правде». Это не значит, разумеется, что пролетарская Р. о. ограничивается простым констатированием фактов действительности. Волевая целенаправленность — необходимое ее свойство. Отсюда и эмоциональная насыщенность пролетарской Р. о. Но действенность последней вытекает из раскрытия объективной действительности и дальше всего отстоит от магических заклинаний. На ранних этапах пролетарского движения, до соединения его с теорией научного социализма (марксизмом) и до создания самостоятельной политической партии, ораторы пролетариата пользуются еще буржуазным риторическим языком. В эпоху чартизма в речах ораторов-чартистов еще сильны риторические элементы, поскольку сильны еще мелкобуржуазные иллюзии, поскольку пролетариат боролся еще под знаменем буржуазной демократии и либеральной рабочей политики (Гарней, О’Коннор, Джонс и др.). Риторические формы выражали новое социальное содержание, но не осознанное еще до конца как новое, еще искаженное буржуазно-демократической «мифологией». А впоследствии ораторы соц.-дем. (и тогда, когда она была рабочей партией) попадали «во власть фразы», т. е. риторического языка, всякий раз, как они отражали то или иное буржуазное влияние, уклонялись от марксизма, не совместимого с «фразой». Маркс и Энгельс дали впервые в мировой истории образцы пролетарской Р. о., принципиально и практически чуждой всякой риторики и риторичности. Сдобренному «патетическими газами» выражению абстрактных формально-логических неподвижных понятий и субъективно-диалектической игре понятиями был противопоставлен новый речевой стиль, выражение конкретных диалектических понятий и их анализа, вскрывающего наглядно процесс образования понятий и обнажающего противоречия, в них заложенные, для всестороннего гибкого отражения действительности. В речи «О свободе торговли» (1848) Маркс дал классический образец пролетарского речевого стиля, разоблачающего подлинную действительность: «...Не позволяйте обманывать себя абстрактным словом свобода. Чья свобода? Это слово не означает свободы одной личности по отношению к другой. Оно означает свободу, которою капитал пользуется для угнетения рабочего. Зачем освящать свободную конкуренцию этой идеей свободы? Ведь эта идея свободы сама представляет собою продукт того порядка вещей, который...» и т. д. (Маркс К. и Энгельс Ф., Сочин., т. V, изд. ИМЭ, М.—Л., 1929, стр. 459). Так началась историческая борьба против «прятанья», скрыванья, «затушевывания» действительности, против иллюзорности, искажения реальных фактов и отношений посредством риторической «ловкости»: «патетических газов», двусмысленности, абстрактности, восклицаний, лести, клеветы, запугиваний, уговариваний, стилевой мимикрии и т. д. и т. п. Эта борьба стала неотъемлемым признаком пролетарской Р. о. В речах большевистских ораторов (а также ораторов компартий других стран) дальше развились заложенные Марксом и Энгельсом основы пролетарской ораторской практики.

  Ораторская  практика Маркса и  Энгельса получила дальнейшее широкое и глубокое развитие всемирно-исторического  значения в речах  большевистских ораторов — и прежде всего  Ленина и Сталина. Тов. Сталин характеризовал ораторское искусство  Ленина следующими словами: «Необычайная сила убеждения, простота и ясность аргументации, короткие и всем понятные фразы, отсутствие рисовки, отсутствие головокружительных жестов и эффектных фраз, бьющих на впечатление, — все это выгодно отличало речи Ленина от речей обычных „парламентских“ ораторов.

  Но  меня пленила тогда  не эта сторона  речей Ленина. Меня пленила та непреодолимая  сила логики в речах  Ленина, которая несколько  сухо, но зато основательно овладевает аудиторией, постепенно электризует  ее и потом берет ее в плен, как говорят, без остатка. Я помню, как говорили тогда многие из делегатов: „Логика в речах Ленина — это какие-то всесильные щупальцы, которые охватывают тебя со всех сторон клещами и из объятий которых нет мочи вырваться: либо сдавайся, либо решайся на полный провал“.

  Я думаю, что эта  особенность в  речах Ленина является самой сильной  стороной его ораторского  искусства» (И. Сталин, О Ленине, «Правда», 1924, от 24/II; перепеч. там  же, 1934, от 21/I). У т. Сталина в его  речах четко выступает  та же предельная логическая последовательность, аргументированность, ясность и простота. Скульптурная лепка всей речи и филигранная отточенность формулировок придают речам т. Сталина на фоне пролетарской Р. о. качества особенно высоко стоящих образцов.

  Список литературы

  Bentbam J., The book of fallacies, 1824

  Mundt Th., Die Staatsberedsamkeit der neueren Völker, Berlin, 1848

  Perrot G., L’éloquence politique et judiciaire à Athènes, P., 1873

  Aubertin Ch., L’éloquence politique et parlementaire en France avant 1789, P., 1882

  Blass, Die attische Beredsamkeit (I—IV), Lpz., 1868—1881, 2 Aufl., 1887—1898

  Witz, L’éloquence scientifique, Bruges, 1887

  Chabrier A., Les orateurs politiques de la France, P., 1887

  Harris R., Hints on advocacy, New ed., L., 1889

  Ortloff H., Die gerichtliche Redekunst, 2 Ausg., Berlin, 1890

  Flathe Th., Deutsche Reden, 2 Bde, Lpz., 1893—1894

  Ringwalt R., ed., Modern American oratory, 1898

  Brastow L., Representative modern Preachers, 1904

  Aulard F. A., Les orateurs de la Révolution, nouv. éd., 3 vv., Paris, 1905—1907

  Norden E., Die antike Kunstprosa vom VI. Jh. bis in die Zeit der Renaissance, 4 Bde, Lpz., 1915—1923

  Damaschke A., Geschichte der Redekunst, Jena, 1921

  Cochrane R., The treasury of British eloquence, Edinb., 1897

  Reinach J., L’éloquence française depuis la Révolution jusqu’à nos jours, P., 1894 (хрестом. образцы со вступ. статьей)

  и др. Особенно велико количество практических руководств — франц., англ. и немецк. —  и изданий речей. На русск. яз. литература крайне незначительна

  наиболее  существенны: Тимофеев А., Очерки по истории  красноречия, СПБ, 1899

  Его же, Судебное красноречие  в России, СПБ, 1900

  Его же, Речи сторон в  уголовном процессе, СПБ, 1897

  Сергеич П., Искусство речи на суде, СПБ, 1910

  Ляховецкий  Л., Характеристики известных  русских судебных ораторов, СПБ, 1902

  Кудрин  Н., Очерки современной  Франции, СПБ, 1904

  Дерюжинский В., Публичные митинги в Англии, «Вестник Европы», 1893, №№ 2 и 3

  Олар  А., Ораторы революции, 2 тт., М., 1907—1908 (неполн. перев.)

  Шмаков  А., Судебные ораторы  Франции, М., 1888 (Сборник  речей со статьей  Беррье «Очерк истории  красноречия»)

  Толмачев  Я., Военное красноречие, основанное на общих началах словесности с присовокуплением примеров в разных родах оного, СПБ, 1825

  и др. Об ораторской речи в свете риторической проблемы: Гаррис Р., Школа адвокатуры, СПБ, 1911

  Глинский  Б., Русское судебное красноречие, СПБ, 1897

  Левенстиль А., Речь государственного обвинителя в уголовном суде, СПБ, 1894

  Арсеньев  К., Французская адвокатура, «Вестник Европы», 1886, № 1

  Певшицкий В. Ф., Церковное красноречие  и его основные законы, Киев, 1906

  Гофман  В., Слово оратора. (Риторика и политика), Изд-во писателей в Ленинграде, Л., 1932  также библиографические указания к «Реторике»).

  Для подготовки данной работы были использованы материалы