Развитие японской культуры

Позднее буддийские образцы становятся многообразнее. С возрастанием культа милосердных божеств - босагу их статуям все чаще отводится самостоятельное место в храме. В них выявляется человеческое начало, подчеркивается мягкая женственность, а порой и юношеская незащищенность. Особой красотой и озаренностью отмечены статуи Мироко-босацу. Восточная легенда о вечно юном божестве, ожидающем на небесах своего часа, чтобы прийти на помощь к людям, обрела в Японии свою отточенную выразительность. Поза асукских статуй Мироку лишена
устойчивости, его полуобнаженное тело изображается в легком наклоне, жест руки, поднесенной к щеке, исполнен мягкости, лицо освещено выражением мечтательной задумчивости. Совершенство обработки дерева, гладкость фактуры придает облику божества редкую целомудренную чистоту.

Скульптура конца VII-VIII столетий - времени, когда Япония осознает свое могущество, отмечена рядом новых черт. Значительно более творческими становятся заимствования. Формируются единые стилистические качества пластики, отмеченной монументальной силой, величавой красотой. Усложнились алтарные композиции, включившие в себя множество статуй.
Рассчитанные на обозрение извне, сквозь дверные проемы, они укрупнились в размерах. Появились новые иконографические типы - защитников буддийской веры, добрых гениев (Асура, Карура). Впервые возникли горельефные повествовательные циклы, включающие жанровые и пейзажные мотивы.

Стремление передать различия между божествами разных рангов усилило и дифференциарованность пластических средств. Материалами нарской скульптуры наряду с бронзой и деревом стали глина и сухой лак, позволяющие более свободно трактовать складки одежд, выявлять экспрессию жестов защитников веры. В VIII веке при крупных нарских монастырях сложились мастерские, выработавшие в пределах канонов свой стиль и свои традиции. В отличие от асукских бронзовых скульптур, изготовляемых в небольших мастерских, тяготеющие к колоссальным размерам святыни нарского периода изготовлялись большими артелями.

Утратив свою орнаментальную плоскостность, статуи приобрели новую пластическую и тектоническую выразительность в архитектурном пространстве. Об этих переменах красноречиво говорят алтарные фигуры Кондо Якусидзи и фрагмент трехметровой бронзовой статуи Якуси-Нерай, выполненной в 678-685 годах. Хотя от этой статуи уцелела лишь голова, масштабная ясность пропорций и структурность лица с отчетливо прорисованными чертами повествуют о классической согласованности скульптуры с логикой архитектурных форм.

Важные изменения произошли в период Нара и трактовке полубожеств - защитников храма, веры, государства. Выполненные из податливой глины, ярко расцвеченные, они стали наделяться повышенной экспрессией. Позы и жесты рук статуй ситэно (четырех царей - охранителей стран света) храма Кайданин Тодайдзи исполнены небывалой резкости движений, их мускулы напряжены, пропорции тел укорочены, а суровые лица искажены выражением гнева.

Нарский период отмечен рождением первого в Японии скульптурного портрета. Традиция увековечевания прославленных деятелей церкви, монахов и проповедников стала важным шагом в развитии японского средневекового искусства. Статуи VIII века - монахов Гиэна, Гандзина и Гесина, хотя и были выполнены по канонам буддийской иконографии, несли печать психологизма, воспроизводили такие качества, как долготерпение, умудренность. В известной мере близкими портретным образам были и деревянные маски для ритуальных мистерий-пантомим гигаку и бугаку (одна из древнейших форм японского культового хореографического представления). Сделанные из ценных пород дерева, массивные, предназначенные для обозрения издали, они представляли чужеземцев - фантастических персонажей буддийских легенд, а потому были особенно характерными и гротескными.

Стилистически близкой скульптуре была живопись, столь же тесно связанная с буддийской тематикой.

Развитие культурных контактов Японии со станами Среднего и Дальнего Востока стимулировало в VII-VIII веках расцвет декоративных искусств. Значительная часть изделий VII века предназначалась для украшения буддийских храмов. Важными элементами храмового убранства стали нимбы, стяги, балдахины, оформляющие алтарную платформу. Сокровища декоративного искусства периода Асука в своем большинстве сохранились в монастыре Хорюдзи. Это - золоченый и расписной деревянный балдахин над центральной скульптурной группой Кондо, увенчанный резными фигурками небожителей; буддийский стяг кандзебан, украшенный мотивами стеблей виноградной лозы и фигурками небесных музыкантов. Изделия из дерева, бронзы, меди взаимодополняли друг друга, имели тонкий и сложный
симметрично расположенный рисунок, сплетенный из стилизованных завитков растительного орнамента.

К концу VII века значительно обогатилась техника обработки металла. Курильницы, детали украшений статуй выполнялись как с помощью литья, так и с помощью холодной ковки, чеканки, штамповки, резьбы и гравировальных работ и отличались большой пластической выразительностью.

Круг предметов, предназначенных для храмов и для быта знати, заметно расширился в период Нара. Для изделий из металла характерны плавность силуэтов, гладкость поверхности, свободное расположение узоров. Чаши, курильницы, ажурные фонари по своей пластической завершенности и монументальности приближаются к скульптуре. Все приемы обработки металла были усовершенствованы нарскими мастерами. Распространение
получили серебряные позолоченные изделия, украшенные медальонами, круглые, квадратные и восьмиугольные бронзовые зеркала, орнаментированные рельефами, инкрустированные золотом, перламутром.

Наряду с металлическими, тщательно отделывались и предметы из дерева - шкатулки для хранения сутр, нимбы статуй, музыкальные инструменты, инкрустированные перламутром, золотом, черепаховым панцирем. Чаще всего узоры из цветов и птиц, привнесенные в Японию из стран Среднего Востока, располагались на них симметрично и включались в медальоны. Как и в металлических изделиях, орнамент отличался сочностью, ясностью линий, чистотой рисунка.

В VIII веке в Японии начинают широко употребляться лаковые изделия, легкие, прочные, сияющие влажным блеском золотого, красного, черного цветов. Лаком или соком дерева уруси, смешанного с камфорой и красками, покрывались для предохранения от влаги изделия из дерева - балки, колонны храмов, а также предметы из ткани, кожи, металла. Нарские мастера владели уже множеством технических приемов. Они знали технику сиппи (лаковое покрытие кожи). Поверхность лака декорировалась разными способами - вставками из перламутра (радэн), золота и серебра (хемон), росписью красками, растворенными в масле (мицуда-э), нанесением узора золотой и серебрянной пудрой – с повторным покрытием лаком (маки-э).

Керамическое производство в период Нара было не столь активным. Однако важным новшеством стала заимствованная из Китая трехцветная (коричневая, желтая и зеленая) глазурь, оттеняющая плавность и сочность форм нарских изделий.

Яркий расцвет переживает в это время производство тканей. Для разных нужд широко применялись узорчатый плотный шелк, газ, гобеленовая ткань, вышивка и набойка. Наиболее драгоценной считалась парча голубого и красного оттенков, покрытая крупным сочным декором стилизованных цветов лотоса. Зачастую узоры воспроизводили фамильные гербы, пейзажные композиции. Нарскому орнаменту присущи уравновешенность форм, четкость рисунка.

Сохраняя стилевую общность с изделиями других стран, декоративная продукция периода Нара достигает большого совершенства, зрелости и целостности. Подобно скульптуре, она с наивысшей полнотой отразила идеалы раннего японского средневековья.

ИСКУССТВО IX–XII ВЕКОВ.

ПЕРИОД ХЭЙАН.

Период с IX по XII век в Японии ознаменовался дальнейшим развитием феодальных отношений, что привело к ослаблению централизованного государства и перестройке системы политического управления. Постепенно собственность на землю перешла из рук правителя к отдельным феодалам, среди которых выдвинулся могущественный род Фудзивара. Представители этого клана подчинили своему влиянию двор, став на многие годы хозяевами в стране. Для укрепления своих позиций Фудзивара в 794 году перенесли столицу в провинцию Ямасиро, где были расположены их собственные владения. Основанный ими город Хэйан (современный Киото) почти на четыре столетия стал центром политической и духовной жизни страны, а этап с 794 по 1185 год получил наименование Хэйан (мир и покой). Но культура этого этапа не была единой. За длительный период своего существования она претерпела многие изменения. Раннехэйанский период (или Дзеган, 794-894) ознаменовался перестройкой взглядов и представлений, сложившихся в VII-VIII веках. Позднехэйанский (или Фудзивара, X-XII вв.) вошел в историю Японии как время расцвета изысканной столичной культуры, породившей неповторимые в своей самобытности творения поэзии и прозы, архитектуры и живописи.

Укрепление феодалов и рост поместий в отдаленных от центра провинциях сопровождались активизацией творческого самосознания. Идеологические изменения сопровождались появлением новых сект, сыгравших важную роль в формировании образного мировосприятия. Более многогранным стал подход к окружающему миру, более поэтичным отношение к природе.

Первым вестником этих веяний стало зодчество. В IX столетии вместе с распространением учений сект эзотерического буддизма - тэндай и сигон - c их проповедью отшельничества особое значение приобрело возведение монастырей за пределами столицы, в ее горных окрестностях, на местах, почитаемых традицией синтоизма. Культ горных вершин и расположенных на них храмов и пагод тесно связывался с древнейшим почитанием природных сил, а подъем к храму по горным дорогам приобрел смысл очищения, приобщения к божеству.

Изменения претерпел и облик каждого здания. Монастырь секты тэндай Энрякудзи, возведенный на горе Хиэй, первоначально состоял из трех групп небольших строений, главное из которых имело всего 5 м в ширину и 4 м в глубину. Подобно синтоистским святилищам, они опирались на столбы, перекрывались кровлями из темной кипарисовой коры. Пейзажность горных монастырей подчеркивалась и одиноко возвышающимися среди леса пагодами, покрытыми древесной корой.

Облик пагод IX-X веков стал более разнообразным. На основе слияния местных и привнесенных традиций в их конструкциях был применен ряд новых решений, отвечавших нарастающей тяге к живописности. При монастырях возникли глинобитные и оштукатуренные реликварии Тахо-то, сочетающие в себе полусферический корпус с четырехскатными крышами, характерными для японских пагод.

Живописнее стал облик новой столицы. Хотя в основу ее планирования был положен тот же принцип регулярности, что и в Наре, красоте и благоустройству города было уделено много внимания. Обилие воды позволило прорыть судоходные каналы, обсаженные деревьями, более свободными и нарядными стали усадьбы. Вписанные в схему столичных кварталов дворцовые усадьбы IX-X веков представляли собой сложные комплексы отдельных сооружений, соединенных между собой крытыми галереями. В их устройстве отразились вкусы хэйанской аристократии. Центром усадьбы и ее эстетическим фокусом был главный парадный павильон (синдэн) - приподнятое столбами и окруженное верандой строгое здание с единым, разделенным лишь опорными столбами, обширным залом. Позади него размещалась интимная часть усадьбы - помещения для семьи хозяина, гостей и слуг. Перед синдэном, охваченная с двух сторон рукавами галерей, простиралась открытая песчаная площадь, переходящая в южной части в пейзажный сад с насыпанными холмами и прудом. Внутренние стены синдэна заменяли подвесные ширмы. Широкие, также подвесные ставни (ситомидо), закрепляющиеся крюками у потолка, в зависимости от погоды опускались, погружая дом в полумрак, или поднимались, от чего зал ярко освещался. Длинные галереи связывали парадный павильон с любой частью ансамбля и выводили к пейзажному саду.

Наиболее яркое воплощение стиль синдэн нашел в ансамбле хэйанского императорского дворца. Выстроенный в конце VII - начале IX века на площади 1,2*1,4 км дворец Дайдайри, обнесенный стенами, представлял собой целый город. К северу от него располагался комплекс императорской резиденции. Центром его был зал аудиенций Сисидэн. Приподнятый на столбах и покрытый крышей из темной древесной коры, строгий и торжественный в своей простоте, он вместе с простирающейся перед ним площадью, засыпанной белой морской галькой, возрождал идеи древнего синтоистского зодчества. К северо-западу располагался Сэйредэн – личные покои императора.

Стилистические изменения ярко проявились в пластических искусствах. Возникновение эзотерических сект отразилось на иконографии и образной трактовке буддийских персонажей. Постепенно фигуры главных божеств утратили свой героический дух. В учении сект тэндай и сингон, где славились элементы индуизма и синтоизма, мироздание представлялось как грандиозная иерархия божеств, неведомых ранее японцам. Это повлекло за собой небывалое расширение пантеона. Алтарные композиции эзотерических храмов сравнительно с прошлым усложнились, включили в себя новый богатый мир образов. Усилилась тяга к повествовательности, усложненности и детализации скульптурных форм. В эзотерических культах особое значение стало придаваться многосущности божеств, шести-, восьми-, одинадцатиглавых, жестокие или нежные лики которых можно было сопоставить с изменчивостью самой природы.

Признаками мистической силы божеств стали устрашающий демонический облик и сопутствующие статуям символические фигуры птиц и животных. Появление множества деталей усложнило скульптурную форму. Хотя деревянные статуи IX-X веков продолжали по установленной традиции вырезаться из единого ствола, центральный объем служил зачастую лишь основой, к которой приращивались разнообразные детали.

В отличие от прошлого наиболее яркими чертами наделялись не главные боги, а фигуры стражей-охранителей, ошеломляющие взор своей фантастичностью. Один из главных героев эзотерического пантеона очиститель вселенной Фудо-мео - изображается сидящим на скале в ореоле языков пламени с торчащими изо рта клыками, с мечом и веревкой в жилистых руках. Нарушение тектоники и многоречивость атрибутов, сопровождающих статуи, свидетельствовали об усилении в пластике декоративных начал.

Никогда еще скульптура Японии не получала столь широкого распространения как в IX-X веках. Скульптура вышла за пределы храмов. В горных районах Кюсю и Хонсю были высечены первые скальные рельефы с изображением Фудо-мео, божеств - покровителей местности.

Постепенно скульптура утратила свою пластическую силу. Ведущее место в иерархии искусств перешло к живописи, более широко откликающейся на волнующие проблемы времени. Уже в IX веке намечаются первые важные перемены в ее образном строе.