Становление и формирование научных знаний в России в XVIII столетии

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Реферат

по  культурологии. 

Тема: “Становление и формирование научных знаний в России в XVIII столетии”. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       В представлении современников-иностранцев Россия в научном отношении еще и в начале XVIII века “как бы новина, которую хотят распахать”. Так считал крупный ученый Лейбниц. Так же думали о допетровском времени и в самой России.

       Однако, Лейбниц судил о России понаслышке. Знали нашу страну в Европе плохо. Русский врач П.Постников, служивший  за границей, с досадой писал в начале XVIII века из Франции, что французы представляют Москву чуть ли не на “раю света”, “и дъявол их знает, что говорят. Едва слышать Москву нашу, чают, что она с Индиями граничит.” А Постников общался с дипломатическими, придворными кругами, т.е. с верхушкой французского общества.

       Мнение  Феофана Прокоповича и Ломоносова о малокультурности, чуть ли не дикости  России, было характерно для людей XVIII века. Такое представление поднимало  в собственных глазах и позволяло  строить похвальные “слова” и  оды на яркой антитезе старой и новой России.

       Феофан  утверждал, что в России до Петра  не было никаких математических “орудий”, даже циркулей. Но известно и другое. Всего через несколько лет  после изобретения астрономической  зрительной трубы была приобретена  у московского гостя Смывалова для царя Михаила Федоровича “трубочка, что дальнее, а в нее смотря, видитца блиско”. А в середине XVII в. зрительные трубы можно было купить не только в Москве, но и в Архангельске и в Холмогорах. Интерес к астрономии возник у многих. Известен один из любителей астрономии — архиепископ холмогорский Афанасий (1641-1702 гг.). У него в библиотеке были книги по астрономии, он регулярно вел астрономические наблюдения через “трубки окозрительные”.

       Или вот еще свидетельство осознанного  государственного интереса к астрономии и географии. Михаил Федорович обращался в 1639 г. к ученому и путешественнику А.Олеарию с предложением поступить на русскую службу: “Ведомо нам учинилось, что ты гораздо научен и навычен в астроломии и географус и небесного бегу и землемерию, и иным многим мастерствам и мудростям; а нам, великому государю, таков мастер годен”.

       Фактов, доказывающих, что Россия отнюдь не была дикой страной, что в ней  распространялись знания, появлялось все больше образованных, интересующихся наукой людей, можно привести немало. Однако, значительное отставание научных знаний в России от передовой науки неоспоримо.

       Одним из серьезнейших препятствий на пути распространения научных истин  была церковь. Препятствовали развитию науки стародавние обычаи и суеверия, за которые еще держалась немалая часть населения страны.

       Научные знания носили во времена средневековья, как правило, узкопрактический характер. Так, изучение свойств различных  растений было связано с применением  их в народной медицине, географические и астрономические знания были необходимы для купцов, проникавших со своими товарами во все более отдаленные области страны и в зарубежные страны, и т.п. Такой узкий практицизм, отсутствие теоретической постановки естественно научных проблем ограничивали кругозор и тоже тормозили развитие научных знаний.

       Словом, препятствий на пути развития науки  было множество. Но вем сколь-нибудь наблюдательным и дальновидным людям становилась все более очевидной опасность отсталости России в научном и техническом отношении.

       Развитие  науки — процесс сложный, требующий  и соответствующей материально-технической базы, и людей, которые могут и хотят заниматься наукой, и общественной Среды, способной проявить понимание и оказать поддержку научным изысканиям. В условиях феодально-крепостнического строя быстрых изменений произойти не могло, даже когда созревала настоятельная потребность в научных знаниях и эта потребность была осознана в правительственных кругах.

       Главные усилия направлялись на развитие военного дела, фортификации, овладение астрономическими знаниями, необходимыми для мореходства, на поиски полезных ископаемых, новых речных и морских путей, картографирование страны и т.д.

       Систематическое научное исследование природных  условий страны, организованное государством, началось уже при Петре I.

       Изучение  природных условий и картографирование  в целом взаимосвязаны, поэтому, начиная с первой четверти XVIII в. государство организует экспедиции в различные районы страны, в частности  с целью их картографирования.

       Русские рудознатцы разыскали немало различных полезных ископаемых. Развитие промышленности, резко возросшие потребности армии и флота вызвали необходимость расширить и сделать более целенаправленными эти поиски.

       На  Урале на реках Тагил и Нейва  было найдено “самое доброе” железо. Это позволило в первые же годы XVIII в. создать на Урале промышленность, поставлявшую русской армии первоклассную артиллерию.

       Шла разведка богатств и европейского центра страны, бассейна Печоры, Якутии и других районов.

       На  первых порах все, что выходило за рамки непосрественной полезности, отвергалось или, по крайней мере, считалось второстепенным. Переводились и печатались книги, посвященные практическим, в первую очередь техническим, вопросам. Школьное обучение носило в это время большей частью узкопрактический, профессиональный характер.

       Первостепенную  ролю играло усвоение передового технического опыта и научных достижений европейских  стран: посылали за границу своих  людей и ученых, приглашали иностранных  ремесленников, инженеров, ученых.

       Теоретической разработки научных проблем не велось вплоть до основания академии наук в 1725 г.

       “В  истории мировой культуры в пршлых веках нельзя указать другой пример столь же быстрого и эффективного выращивания науки, как это было в России в первой половине XVIII в. через посредство Петербургской Академии” — писал С.И.Вавилов. Масль о необходимости создания Академии наук в России высказывалась в 10-х годах XVIII в. не раз и русскими “прожекторами” (Ф.Салтыковым, например), и иностранными учеными (Лейбницем и др.). В течение нескольких лет этот вопрос обсуждался с различных сторон. Определялись и уточнялись цели и задачи академии, изучался опыт иностранных академий (в особенности французской, почетным членом которой с 1717 г. был Петр I). Некоторые подразумевали под академией учебное заведение, другие видели в ней общество ученых, разрабатывающих научные проблемы.

       Россия  действительно нуждалась в научном  центре, который мог бы обобщать данные интенсивно проводившегося изучения страны. Необходимо было также научное учреждение, которое организовало бы перевод научно-технической литературы. Кроме того, вставали задачи, сформулированные в 1724 г. Петром I: “Во Академии, которая имеет быть, мастерствам чтоб учить всех мастерств…” Под мастерствами или “художествами” понимались механика, живопись, скульптура, архитектура, геометрия, оптика и т.д., “кроме мелких, как сапожное и портное и протчее тому подобное”.

       Создание  Академии наук должно было наглядно показать миру, что Россия — лтнюдь не варварская страна, что в ней ценят и развивают науку, с уважением относятся к ученым.

       В результате всех размышлений и обсуждений в начале 20-х годов сформировалась мысль создать оригинальное учреждение, так как “…невозможно, чтоб здесь следовать в протчих государствах принятому образу, но надлежит смотреть на состояние здешнего государства…”. Оригинальность заключалась в том, чтобы Академия одновременно выполняла функции научные и учебные, т.е. была бы и собственно Академией, и университетом, и гимназией.

       Итак, на Академию возлагались большие  задачи и большие надежды.

       В 1725 г. в Россию начали съезжатся приглашенные иностранные ученые. В августе  этого года состоялись первые конференции.

       В числе первых академиков нашей Академии оказались крупные ученые того времени. Долгие годы в ней работал крупнейший математик XVIII в. Леонард Эйлер (1707-1783 гг.). Наконец, именно в Академии наук развернулась деятельность Михаила Васильевича Ломоносова.

       

       Ломоносовский период — ярчайшая сираница в истории Петербургской Академии наук.

       

М.В.Ломоносов

       Это был период борьбы за научное мировоззрение. Кризис средневекового мировоззрения, начавшийся в России в XVII в., а в  передовых европейских странах  в эпоху Возрождения, не привел немедленно к  полной победе нового, рационалистического объяснения природных явлений. Средневековье отрицало исследование природы, поиск причин и закономерностей — все объяснялось божественным провидением.

       Чтобы освободить человеческий разум от средневековых  религиозных оков, нужно было все объяснить с позиций разума, проникнуть в глубь явлений, т.е., как писал Ломоносов, “сыскать причины видимых свойств, в телах на поверхности происходящих, от внутреннего их сложения”. Для этого требовалось время и колоссальное напряжение сил. Жгучая потребность и стремление все исследовать и объяснить рационалистически и делало ученых масштаба Ломоносова энциклопедистами. Действительно, нет,кажется, такой области тогдашней науки, которой бы не занимался Ломоносов. “Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проик…”¹ Борьбу с пережитками средневекового мировоззрения, с его защитниками в лице церковных властей, Ломоносов вел вполне сознательно и открыто. Сломить антинаучную реакцию в тех условиях было нелегко, и Ломоносов добивался по крайней мере, чтобы невежды не могли “ругать наук в проповедях”.

       Нужно оговориться, что Ломоносов, подобно  большенству естествоиспытателей того времени, не был атеистом. Наука XVIII в. все еще глубоко увязает в теологии, так как в качестве последней причины повсюду ищет и находит “толчок извне, необъяснимый из самой природы”. Это противоречило стремлению все объяснить рационалистически, но таким было это время — оно полно противоречий. Везде искали рационалистических причин, но останавливались — перед первым толчком.

       Известно, сколько энергии отдавал Ломоносов  распространению науки, основанию  Московского университета, проблемам “сохранения и размножения российского народа” — просветительству в самом высоком смысле этого слова.

       О методах научных исследований Ломоносова дают понятие отзывы о его работах  Л.Эйлера. Эйлер отмечает, что Ломоносов  выбирает для исследования актуальные проблемы, не останавливаясь при этом перед трудностями: ”…Он пишет о материях физических и химических весьма нужных, которые поныне не знали и истолковать не могли самые остроумные люди…” Эйлер говорит об остроумии научных гипотез Ломоносова, о смелости его теоретической мысли, не замыкающейся в эмпиризме. Гипотезы Ломоносова не беспочвенны, они “правдоподобны”, т.е. основаны на понимании законов природы.

       Количество  выполненных Ломоносовым исследований, широта охвата им различных наук и  научных проблем поразительны. Ломоносов был в силах сделать еще больше, а сделанное им могло бы оказать несравненно большее влияние на развитие науки. Но слишком много было препятствий, обусловленных в конечном счете, феодально-крепостническим строем, засилием бюрократических методов руководства наукой. Ряд важнейших трудов Ломоносова был впервые издан только в XX веке.

       Ломоносов разрабатывал в той или иной степени  почти все отрасли тогдашней  науки. Другие ученые, работавшие тогда  в России, не были так энциклопедичны, но и они трудились над разработкой важных теоретических и практических проблем.

       Одной из важнейших задач русской науки  продолжало оставаться всестороннее изучение природных условий страны, населяющих ее народов, путей сообщения и  в том числе исследование Великого Северного морского пути. Для изучения страны снаряжались многочисленные экспедиции. Крупнейшими исследовательскими предприятиями в XVIII в. были первая (1725-1730 гг.) и особенно вторая (1733-1743 гг.) Камчатские экспедиции во главе с капитан-командором Витусом Берингом (1681-1741 гг.). Экспедиции должны были дать ответ на вопрос, издавна волновавший правительства, купцов и ученых многих стран: соединяется ли Азия на северовостоке с Америкой или нет? Результаты камчатских экспедиций (главным образом второй, которую заслуженно называют Великой Северной экспедицией) — практические и научные — были грандиозны. Был открыт пролив, названный по имени начальника экспедиции Беринговым, открыта северо-западная Америка, всесторонне исследована Камчатка иприлегающие районы. В последующие годы экспедиции такого размаха не проводились.