Государственная власть: особенности и перспективы

Государственная власть: особенности и перспективы. 

Исследование  особенностей и перспектив становления  социального государства в России целесообразно осуществить на основе сравнительного анализа с формированием  классической формы такого типа государства, существующего в развитых странах  Запада. Сфокусируем внимание на социокультурном  подходе, который требует сосредоточения на ценностном, социально направленном поведении, традициях, ориентациях, культурной оснащенности факторов политической жизни. Учет особенностей ценностных ориентации субъектов, условий их формирования и проявления, ментальных архетипов, культурных и политических кодов  общества позволяет наиболее полно  выявить национально-цивилизационные  особенности формирования и функционирования социального государства. Сравнительный  анализ будем проводить по следующим  критериям: особенности генезиса; отношение  индивида к власти; отношение государства к гражданам. 
Процесс модернизации стран европейского региона характеризуется тем, что каждому историческому этапу было «отпущено» достаточно времени. Это давало возможность для «разбега», обусловливало постепенность, органичность вызревания каждого последующего этапа в предыдущем, каждой новой структуры на базе старой путем эволюционной трансформации последней. Социальное государство на Западе органически вырастало из архаических институтов, структур, которые адаптировались к потребностям усложняющегося общества, коррелировались ими. 
Правовое государство – качественно новый этап становления государственности, такая конституционная система отношений, при которой все субъекты обладают свободой деятельности, самовыражения и самореализации. Русский мыслитель П. Новгородцев считал, что именно в этом качестве государство сохраняет «практическую ценность необходимой и целесообразной организации, оказывающей человечеству элементарные, но незаменимые услуги». Социальная государственность на Западе развивалась в органичном единстве с утвердившейся правовой государственностью, атрибутами которой являются учет в законодательстве тенденций социального развития, требований юридического равенства, справедливости, приоритет и гарантии прав личности, взаимная ответственность государства и индивида, предсказуемость действий властей. Правовое государство есть форма ограничения притязаний власти правами и свободами человека при сохранении властных полномочий в обеспечении стабильности и общественного порядка. Мощный экономический потенциал позволял безболезненно перераспределять доходы, не ущемляя прав и свобод собственников. В промышленно развитых странах правовое государство дополнилось его социальной ориентацией. Наконец, важно отметить, что на Западе формирование социальной государственности осуществлялось в условиях достаточно зрелого гражданского общества, в котором идеи и практика благотворительности воспринимаются не формально, а как естественные, нередко обязательные для государства и граждан. 
Для российской истории характерна прерывность, раскол, невызреваемость новых общественных структур в недрах предыдущих. В силу ряда причин исторический процесс в России по сравнению с общеевропейским сначала замедлился, а потом приобрел ускоренный характер. В результате этого российское общество, не исчерпав потенциал одного этапа, не разрешив присущие ему противоречия, вынуждено было искать ответ на задачи следующего этапа общественного развития. Это обусловило причудливое переплетение различных стадий исторического процесса. Временной дефицит, вынужденное форсирование процесса развития усиливали структурные диспропорции, дисгармонию сфер общества, обостряли социальные конфликты, стимулируя нелегитимные формы политического участия и протеста субъектов. Невызреваемость внутренних предпосылок для новых общественных и политических структур обусловливала асинхронность, разнонаправленность перемен, порождала в обществе перманентную переходную ситуацию, стимулируя ощущения прерывности развития России, того, что каждый раз история начинается с нуля. Особенностями экономического развития государства, а не только целенаправленной политикой властей объясняются, на наш взгляд, глубинные причины нетерпимости в оценке идеалов, ценностей предшествующих поколений россиян, несформированности у них чувства самоценности прошлого, истории страны. 
Невызреваемость нового, его насаждение создавало благоприятные социально-психологические основы для конструирования грандиозных проектов осчастливливания народа и человечества, соблазнительных попыток решить все проблемы «одним махом», достичь всего сразу и побыстрее – «Пятилетку – в три года!», «Изобилие товаров и услуг – в три года!», «Коммунизм – за двадцать лет!» Установка не на постепенность, поэтапность развития, а на прорыв усугублялась российским расколом, который выступает как перманентный внутрикультурный конфликт, выражающийся в сосуществовании в рамках одной культуры разных субкультур, тяготеющих к противоположным путям общественного развития. 
Форсированность развития обусловливала повышенную роль государства в насаждении новых структур посредством преобразований «сверху», что не исключало встречного роста нового «снизу». Но последняя тенденция в России либо не развивалась совсем, либо была выражена слабо. Неорганичность развития новых структур предполагала одержимых людей, ориентированных на аврал, штурм, прорыв, бросок и другие экстремальные средства в достижении своих целей. Она коррелировалась с социальной мечтательностью, исключительной ориентированностью россиян на запредельные идеалы, их наивной верой в чудо. Характерно, что одна из самых популярных телепередач у россиян сегодня так и называется «Поле чудес». Коммунизм, в котором «все общественные богатства польются полным потоком» Н. Хрущев обещал построить за двадцать лет, предоставить каждой семье по квартире к 2000 году обещал М. Горбачев, перестройку за пятьсот дней – Г. Явлинский, по автомашине «Волге» за ваучер -А. Чубайс и т.д. Неумение, а нередко и нежелание решать проблемы сегодняшнего дня, «суетливое беспокойство о вечном» (Г. Шпет), свойственные российскому социокультурному типу, ориентировали на скоропалительность решений и действий. Современный пример идеализации действительности, забегания вперед – Конституция Российской Федерации 1993 г., где в первой статье провозглашается, что Россия уже сегодня является правовым, а в седьмой статье – социальным государством. 
На Западе шли от гражданских и политических прав к социальным по мере созревания материальных, политических, юридических, психологических и иных предпосылок. Принцип конституционализма был дополнен принципом социальности. В России до революции 1917 г. отсутствовали многие политические права и свободы. Развитая система всевозможных запретов, по существу, толкала граждан в ряды оппозиции. Акторы российского политического процесса не прошли школы легитимного политического участия, в подавляющем большинстве не имели позитивной программы общественных трансформаций, ориентировались в первую очередь на отрицание существующей политической системы. 
После революции 1917 г. на определенные слои россиян обрушилась лавина политических и социальных прав, реализация которых не подкреплялась соответствующими материальными и политическими основами. В период сталинского правления неукоренившиеся еще завоевания в области гражданских прав человека были резко сужены, свелись, по существу, к регулированию отношений между государственными предприятиями (институт частной собственности практически исчез), ограниченному кругу гражданско-правовых отношений (купли-продажи, наследованию, дарению). Социальные права трактовались весьма специфично, а равенство утверждалось через отрицание свободы выбора человека. 
Советский опыт показал, что противопоставление гражданским правам и свободам (праву на жизнь, частную собственность, неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайне, свободе мысли, слова, совести, равенству всех перед законом) социальных прав ведет к девальвации последних, антидемократическому, антинародному режиму. Сегодня формирование социальной государственности происходит в экстремальных условиях резкого падения производства, правовой нестабильности, правового нигилизма, выражающегося в девальвировании права, игнорировании законов, недооценке их регулирующей, социальной роли. В России формирование социально-правового государства идет по сравнению с Западом в обратном направлении, а именно – от абсолютизации социальных прав и ущемления гражданских к обеспечению одновременно и первого, и второго поколения прав. Форсированность этого процесса, неотграниченность первого этапа от второго, как это было на Западе, содержит большую опасность утверждения уродливых форм такого типа государственности, лишь отдаленно напоминающих оригинал. 
Важнейшим аспектом сравнительного анализа российской и западноевропейской государственности является отношение индивида к власти. Западноевропейский социокультурный тип формировался под доминирующим воздействием индивидуалистического образа жизни, культуры, что обусловило в дальнейшем, в совокупности с другими факторами, примат индивидуальных прав и интересов. С Реформацией, утверждением протестантской этики начался этап подготовки основополагающих идей свободы человека и ограничения государственной власти. Развитие западноевропейской государственности подкреплялось согласием «снизу», что способствовало юридическому оформлению взаимоотношений каждой из сторон, выработке механизмов самоуправления, формировало культуру законного участия, диалога, делало насущной проблему контроля за властными структурами со стороны политических субъектов. Для западноевропейца характерно институционализированное отношение к власти как источнику порядка, стабильности, законности. 
Специфичность отношения россиянина к власти имеет глубокие корни, питается особенностями родового быта, где отношения между неродственниками строились в форме родства, по принципу старшинства и меньшинства. Помещика и любого «начальника» крестьяне называли «отцом», себя – «детьми». Для России, как верно заметил К.Д. Кавелин, характерен специфический тип – «хозяин дома». Хозяин, господин жалеет, содержит, оберегает, лелеет своих домочадцев. Последние, подобно детям, идеализируют, обожествляют своих родителей, восторгаются ими, ищут у них защиту, покровительства. Не случайно слуга (царю, генеральному секретарю, народу) – высший титул и награда на Руси. Название «холоп» было общим для всех служащих московскому царю, не исключая высших чиновников. Вольности, конечно, были, но с XVII в. даже представители самых знатных родов обращались к царю не иначе, как «холоп твой челом бьет». Отношение к власти россиян преимущественно сакрально. В первую очередь она олицетворяет собой высший социальный авторитет или, напротив, анархический идеал, но не воспринимается как воплощение рационально организованной государственной жизни, как это существует на Западе. Причем в народном сознании укоренена в основном верховная власть, власть царя, генерального секретаря, президента, а другие ее составляющие (местное самоуправление, суд, администрация) почитаются не сами по себе, как самостоятельные властные структуры, а как выразители силы и авторитета верховной власти, ее олицетворение. Подобные представления и предпочтения формировали устойчивые приоритеты личности, духовно-нравственных качеств лидера перед институтами власти. Традиционно все успехи и провалы связываются исключительно с мудростью власти или отсутствием таковой.