Политическая арифметика У.Петти

Содержание

      Введение……………………………………………………………………………...……3

1.       Политическая арифметика У.Петти………………………………………………….7

2.       Эпоха и человек У. Петти……………………………………………………………12

3.       Основы экономического учения У. Петти………………………………………….18

      Заключение………………………………………………………………………………..21

      Список литературы……………………………………………………………………….23

Введение

      Уильям Петти был в полной мере открыт для науки лишь Марксом. Только Маркс, по-новому осветив всю историю политической экономии своим материалистическим и классовым анализом, показал подлинное место, которое занимает в ней гениальный англичанин. Петти — родоначальник буржуазной классической политической экономии, которая перешла к анализу внутренних закономерностей капиталистического способа производства, к поискам закона его движения. Маркса сильно привлекала эта яркая и своеобразная личность. “Петти чувствует себя основателем новой науки...”, “Его гениальная смелость...”, “Оригинальным юмором проникнуты все сочинения Петти...”, “Само заблуждение Петти гениально...”, “Настоящий шедевр по содержанию и по форме” — эти оценки из разных произведений Маркса дают представление о его отношении к “гениальнейшему и оригинальнейшему исследователю эконоМарксисты и современные буржуазные авторы подходят к Петти по-разному. Для нас он прежде всего зачинатель научного направления, которое стало одним из источников марксизма. Буржуазные экономисты, признавая Петти большим ученым и яркой личностью, нередко отказывают ему в роли предшественника Смита, Рикардо и Маркса. Место Петти в науке часто ограничивают лишь созданием основ статистико-экономического метода исследований.

     В целом ряде работ буржуазных ученых Петти рассматривается только как один из представителей меркантилизма, может быть, один из самых талантливых и передовых, но не более того. В крайнем случае, ему ставится в заслугу помимо открытия статистического метода трактовка частных экономических проблем и вопросов экономической политики: налогообложения, таможенных пошлин. Нельзя сказать, что эта точка зрения абсолютно господствует в современной буржуазной науке. Высказываются и иные взгляды. Роль Петти в экономической науке, его связи со Смитом, Рикардо и Марксом рассматриваются в более правильной исторической перспективе. Однако ведущей является позиция, которую занимает Шумпетер.

      Петти публиковал памфлеты, преследующие конкретные, порой даже корыстные цели, как все экономисты того времени. Самое большое, что он приписывал себе,— это изобретение политической арифметики (статистики). В этом видели его главную заслугу и современники. В действительности он сделал также нечто иное: своими высказанными как бы между прочим мыслями о стоимости, ренте, заработной плате, разделении труда и деньгах он заложил основы научной политической экономии. Это и есть подлинная “экономическая Америка”, открытая новым Колумбом.

        Первое серьезное экономическое сочинение Петти именовалось “Трактат о налогах и сборах” и вышло в 1662 г. Пожалуй, это и важнейшее его сочинение: стремясь показать правительству, каким путем можно увеличить налоговые доходы, он также изложил наиболее полно свои экономические взгляды.

    Через 200 лет Карл Маркс писал о “Трактате”: “В рассматриваемом нами произведении Петти по сути дела определяет стоимость товаров сравнительным количеством содержащегося в них труда”. В свою очередь, “от определения стоимости зависит и определение прибавочной стоимости”. О Петти написано много. Но в этих словах Маркса в самой сжатой форме выражена суть научного достижения английского мыслителя. Интересно проследить за ходом его рассуждений.

                   С острым чутьем человека новой, буржуазной эпохи он сразу, в сущности, ставит вопрос о прибавочной стоимости: “...мы должны попытаться объяснить таинственную природу как денежной ренты, называемой процентом, так и ренты с земель и домов”. В XVII в. земля еще основной объект приложения человеческого труда. Поэтому для Петти прибавочная стоимость выступает исключительно в форме земельной ренты, в которой скрывается и промышленная прибыль. Процент он далее также выводит из ренты. Торговая прибыль мало интересует Петти, что резко отличает его от толпы современников-меркантилистов. Примечательно и выражение о таинственной природе ренты. Петти чувствует, что он стоит перед большой научной проблемой, что внешность явления здесь отличается от сущности.

Далее идет знаменитое, неизменно цитируемое место. Предположим, что некто (этот некто будет далее не только героем арифметических задачников, но и экономических трактатов!) занимается производством зерна. Часть произведенного им продукта вновь пойдет на семена, часть будет потрачена на удовлетворение собственных потребностей (в том числе путем обмена), а “остаток хлеба составляет естественную и истинную земельную ренту”. Здесь намечено деление продукта, а следовательно, создающего его труда и стоимости на три основные части: 1) часть, представляющую возмещение затраченных средств производства, в данном случае семян; 2) часть, необходимую для поддержания жизни работника и его семьи, и 3) избыток, или чистый доход. Эта последняя часть соответствует введенным Марксом понятиям прибавочного продукта и прибавочной стоимости.

Далее Петти ставит вопрос: “...какому количеству английских денег может равняться по своей стоимости этот хлеб или эта рента? Я отвечаю: такому количеству денег, которое в течение одинакового времени приобретает за вычетом своих издержек производства кто-нибудь другой, если он всецело отдается производству денег, т. е. предположим, что кто-нибудь другой отправляется в страну серебра, добывая там этот металл, очищает его, доставляет его на место производства хлеба первым, чеканит тут из этого серебра монету и т. д. Предположим далее, что этот индивидуум в течение того времени, которое он посвящает добыванию серебра, .приобретает также средства, нужные для своего пропитания, одежды и т. д. Тогда серебро одного должно быть равно по своей стоимости хлебу другого; если первого имеется, например, 20 унций, а последнего 20 бушелей, то унция серебра будет представлять собой цену бушеля хлеба”.

Очевидно, что приравнивание по стоимости частей зерна и серебра, представляющих собой прибавочный продукт, равносильно приравниванию всего валового продукта. Ведь эти последние 20 бушелей зерна ничем не отличаются от остальных, скажем, 30 бушелей, которые возмещают семена и составляют пропитание земледельца. Это же относится и к 20 унциям серебра, о которых выше идет речь. В другом месте Петти выражает идею трудовой стоимости в чистом виде: “Если кто-нибудь может добыть из перуанской почвы и доставить в Лондон одну унцию серебра в то же самое время, в течение которого он в состоянии произвести один бушель хлеба, то первая представляет собою естественную цену другого...”.

     Итак, Петти, по существу, формулирует закон стоимости. Он понимает, что этот закон действует крайне сложным образом, лишь как общая тенденция. Это выражается в следующих поистине удивительных фразах: “Я утверждаю, что именно в этом состоит основа сравнения и сопоставления стоимостей. Но я признаю, что развивающаяся на этой основе надстройка очень разнообразна и сложна”.                                                                                                                        

    Между меновой стоимостью, величина которой определяется затратами труда, и реальной рыночной ценой — множество посредствующих звеньев, которые безмерно усложняют процесс ценообразования. С этим, кстати сказать, постоянно сталкиваемся и мы, стремясь использовать закон стоимости для конкретных целей ценообразования. Более того, с необычайной прозорливостью Петти называет некоторые ценообразующие факторы, с которыми приходится считаться современным экономистам и плановикам: влияние товаров-заменителей, товаров-новинок, мод, подражания, традиций потребления.

Петти делает первые шаги на пути анализа самого труда, создающего стоимость. Ведь каждый конкретный вид труда создает только конкретное благо, потребительную стоимость: труд земледельца — зерно, труд ткача — полотно и т. д. Но как уже говорилось, в любом виде труда есть что-то общее, делающее все виды труда сравнимыми, а эти блага — товарами, меновыми стоимостями: затрата рабочего времени, как такового, затрата производительной энергии работника вообще.

Петти был в истории экономической науки первым, кто стал прокладывать путь к идее абстрактного труда, которая легла в основу марксовой теории стоимости.

Было бы странно искать у зачинателя и первооткрывателя какую-то стройную и законченную экономическую теорию. Опутанный меркантилистскими представлениями, он еще не может отделаться от иллюзии, что труд в добыче драгоценных металлов — это все же какой-то особенный труд, наиболее непосредственно создающий стоимость. Петти не может отделить меновую стоимость, которая наиболее наглядно воплощается в этих металлах, от самой субстанции стоимости — затрат всеобщего человеческого абстрактного труда. У него нет сколько-нибудь ясного понятия о том, что величина стоимости определяется затратами общественно необходимого труда, типичными и средними для данного уровня развития хозяйства. Затраты труда, превышающие общественно необходимые, пропадают даром, не создают стоимость. Многое с точки зрения последующего развития науки можно признать у Петти слабым и прямо ошибочным. Но разве это главное? Главное в том, что Петти твердо стоит на избранной им позиции — трудовой теории стоимости — и успешно применяет ее ко многим конкретным проблемам.

Мы уже видели, как он понимал природу прибавочного продукта. Но там речь шла о простом товаропроизводителе, который сам присваивает произведенный им же прибавочный продукт. Петти не мог не видеть, что в его время значительная часть производства велась уже на капиталистических началах, с применением наемного труда.

Он должен был прийти к мысли, что прибавочный продукт производится не только и не столько для себя, сколько для владельцев земли и капитала. О том, что он пришел к этой мысли, свидетельствуют его соображения о заработной плате. Заработная плата работника определяется и должна определяться, по его мнению, только необходимым минимумом средств существования. Он должен получать не более, чем необходимо, “чтобы жить, трудиться и размножаться”. Петти понимает в то же время, что стоимость, создаваемая трудом этого работника,— это совершенно иная величина, и, как правило, значительно большая. Эта разница и является источником прибавочной стоимости, которая у него выступает в виде ренты.                                                                                                                              

Хотя и в неразвитой форме, Петти выразил основное научное положение классической политической экономии: в цене товара, определяемой в конечном счете затратами труда, заработная плата и прибавочная стоимость (рента, прибыль, процент) находятся в обратной зависимости. Повышение заработной платы при одном и том же уровне производства может происходить лишь за счет прибавочной стоимости, и наоборот. Отсюда один шаг до признания принципиальной противоположности классовых интересов рабочих, с одной стороны, и землевладельцев и капиталистов — с другой. Таков последний вывод, который сделает классическая политическая экономия в лице Рикардо. Петти ближе всего подходит к такому взгляду, пожалуй, не в “Трактате”, а в написанной в 70-х годах знаменитой “Политической арифметике”, хотя и там мысль эта имеется лишь в зародыше.

Но в целом увлечение политической арифметикой как-то помешало Петти углубить свою экономическую теорию, понимание коренных закономерностей капиталистической экономики. Многие гениальные догадки “Трактата” остались неразвитыми. Цифры теперь увлекали его, они казались ключом ко всему. Еще в “Трактате” есть характерная фраза: “Первое, что необходимо сделать,— это подсчитать...” Она становится девизом Петти, каким-то заклинанием: надо подсчитать, и все станет ясно. Создатели статистики страдали несколько наивной верой в ее силу.

Конечно, содержание главных экономических сочинений Петти не исчерпывается сказанным. Оно гораздо богаче. Сумма его идей — это мировоззрение прогрессивной буржуазии. Петти впервые исследует само капиталистическое производство и расценивает экономические явления с точки зрения производства. В этом его решительное преимущество перед меркантилистами. Отсюда его критическое отношение к непроизводительным слоям населения, из которых он особо выделяет священников, адвокатов, чиновников. Он полагает, что можно было бы значительно уменьшить число купцов и лавочников, которые тоже “не доставляют никакого продукта”. Эта традиция критического отношения к непроизводительным группам населения войдет в плоть и кровь классической политической экономии.

1.       Политическая арифметика

Английскому королю Карлу II больше всего в жизни хотелось превзойти в чем-то его августейшего родственника — французского короля Людовика XIV. Он устраивал балы и фейерверки с оглядкой на Версаль. Но денег у него было гораздо меньше, чем у французского властелина. Он дал герцогский титул нескольким своим внебрачным сыновьям. Но Людовик делал своих бастардов маршалами Франции, а подобное было недоступно Стюарту: его абсолютная монархия не была такой уж абсолютной.