Основные идеи «понимающей социологии» М.Вебера

     Все три вышеназванные методы исследования не могут гарантировать полную картину  того или иного социального действия. Понимание всегда приблизительно. Оно  приблизительно даже в ситуации непосредственной интеракции людей друг с другом лицом  к лицу. Социологу же нередко приходится анализировать социальные действия, понимать социальную жизнь её участников, когда они отдалены, причем не только в пространстве, но и во времени. В распоряжении ученого могут  быть документы, эмпирические сведения, другие материалы, интерпретируя которые  он старается понять субъективные значения, существовавшие в сознании людей, их отношение к тем или иным ценностям, чтобы дать комплексное представление единого социального процесса. Насколько возможно подобное комплексное представление? Каким образом социология как научная дисциплина способна определить степень приблизительности при анализе тех или иных конкретных социальных действий людей? А если человек даже сам не отдает себе отчета в собственных действиях (по состоянию здоровья или, находясь под влиянием митинговых страстей, подвергается психологическому давлению и т.д.), сможет ли социолог понять поведение такого индивида?

     Рассматривая  подобные проблемы (причем в контексте  различных культур), Вебер для  их разрешения предложил оригинальный метод – конструирование идеально-типической модели социального действия индивида. По его мнению, социолог должен соотнести имеющийся в его распоряжении материал с религиозными, мировоззренческими, эстетическими, моральными ориентирами, исходя из того, что служило реальными ценностями для людей, являющихся объектом исследования. Поэтому идеальный тип социолог называл «интересом эпохи».

     Иными словами, по Веберу, чтобы уяснить  действительные причинные связи, имеющие  место при создании социальной реальности, и дать возможно более полное и  комплексное толкование социальным действиям, необходимо прежде всего  сконструировать недействительное – извлекаемые из эмпирической реальности заостренные, выделенные элементы, которые представляются типическими для социолога в его стремлении найти общие правила событий. Они должны выражать то, что наиболее характерно, типично для общественных явлений или социальных действий своего времени. «Лишь с помощью чистого идеального») типа возможна социологическая казуистика… Чем отчетливее и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем дальше они, следовательно, от реальности, тем плодотворнее их роль в разработке терминологии и классификации, а также их эвристическое значение» (3), – заключает Вебер.

     Так, например, можно сконструировать  идеально-типическую модель студента или государственного служащего, семьи  или даже самого государства. Но модель идеального типа не есть цель познания, а своеобразное метрическое средство, позволяющее анализировать социальные реалии. Как же этим средством пользоваться?

     Понятно, что в реальной жизни, строго говоря, не может быть идеального студента или чиновника, семьи или любого другого социального института. Различные причины приводят к  тому, что общественное явление всегда будет иметь отклонение от идеального типа. Здесь-то и открываются возможности  для сравнивания реального социума с его идеальным типом. Согласно Веберу, идеальный тип позволяет:

     1. сконструировать явление или  социальное действие, как если  бы они имели место в идеальных  условиях;

     2. рассмотреть это явление или  социальное действие независимо  от локальных условий (предполагается, что если будут выполнены идеальные  условия, то действие будет  совершаться именно таким образом);

     3. есть возможность сравнить, насколько  явление или действие по своим  количественно-качественным параметрам  походит на идеальный тип. По  отклонению от идеального типа  исследователь может установить  характерные тенденции протекания  событий.

     Мыслительное  образование нереального, идеально-типического  события позволяет понять, как  действительно протекало то или  иное историческое событие. При этом Вебер обосновывает весьма оригинальный взгляд: по его мнению, история и  социология – два направления научного интереса, а не две разные дисциплины. Так, чтобы выявить историческую причинность необходимо перво-наперво выстроить идеально-типическую конструкцию исторического события, а затем следует сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием. Тем самым исследователь перестает быть простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять, насколько сильным было влияние обстоятельств, какова роль воздействия случайности или конкретной личности на данный момент истории. 

Непредвиденные  последствия. 

     Связи между социальными действиями людей  и их результатами, как правило, латентны, не лежат на поверхности явлений. От исследователя требуются усилия, он должен проявить социологическое воображение, чтобы «заглянуть за» видимые проявления конкретных социальных действий индивидов, к каким социальным фактам они в итоге могут привести. Так, в работе «Протестантская этика и дух капитализма» Вебер показывает взаимосвязь протестантских религиозных ценностей и развития «духа капитализма», утверждая, что в странах, где эти ценности доминировали, быстрее и легче утверждались капиталистические отношения. Но выявление корреляции между ценностными установками и характером социальных действий – лишь одна часть исследования. Другая часть исследования состояла в том, чтобы установить, как и почему протестантские ценности, которые сами по себе, явно не были нацелены на определенные экономические результаты, скрыто, не зависимо от намерений способствовали развитию капитализма. По мнению социолога, основной причиной подобного рода непреднамеренных, непредвиденных последствий стало убеждение в том, что только через постоянный, аккуратный и честный труд, неутомимую деятельность во имя приумножения славы Божьей на Земле, ведя при этом аскетический образ жизни, можно попасть в рай. Определенная религиозная доктрина исподволь формировала такое поведение, которое предопределяло высоко рациональные образцы экономического поведения. Отсюда Вебер делает вывод о том, что мотивированные определенными ценностями социальные действия, выражающиеся в своеобразном типичном поведении значительного числа членов общества, неизбежно должны были привести и привели к адекватным крупномасштабным переменам в обществе, его структурах, что и нашло выражение в конкретном облике капитализма в той или иной стране.

     И ещё социолог показывает, что результаты идей, конкретные социальные действия, даже если они весьма рациональны, отнюдь не всегда приводят к первоначально задуманным рациональным результатам. Часто рационально создаваемая людьми социальная реальность включает в себя непредвиденные последствия иррационального толка. 
 

      Заключение. 

     Таким образом, социальные теории Вебера рассматривают  поведение личности в обществе и  виды социальных действий, их последствия. Одно из самых характерных явлений  в истории развития человечества: рационализация общества. При этом теряется духовность, культура, меняются ценности и, соответственно, отношения  между людьми. В деятельности людей  стала происходить оборачиваемость  цели и средств ее достижения: что  прежде казалось средством к осуществлению  цели, теперь становится целью, а бывшая цель – средством. Так, развитие личности отходит на второй план, а на первый выдвигается нечто внешнее – престиж. Образование превратилось в декоративный атрибут. Выход из этого состояния видится в обращении к культуре «традиционных» обществ, возвращению к прежним идеалам. 
 

      Использованная литература. 

1. Вебер М. Класс, сословие, партии (фрагменты). – Личность. Культура. Обществе 2003, Вып. 1–2 (15–16). – М. 2003, – С. 140

2. Вебер М. Избранные произведения. – М.: «Прогресс», 1990. – С. 496.

3. Вебер М. Избранные произведения. – М.: «Прогресс», 1990. – С. – С. 623–624.

4. Некрасов А.И. Социология. – Х.: Одиссей, 2007. – 304 с.

5. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология. – М.: Центр, 2008. – 224 с.

6. Волков Ю.Т., Мостовая И.В. Социология – М.: Гардарики, 2007. – 432 с. 

Размещено на Allbest.ru