Семейный обмен ресурсами в социальных сетях поддержки

Семейный  обмен ресурсами  в социальных сетях  поддержки 

  На сегодняшний день в России еще не до конца завершился  переход российского общества к ценностям капиталистического мира. До сих пор происходит процесс адаптации общественных систем к условиям постсоциалистического преобразования. Общество развивается довольно медленными темпами и это связано с «институциональным дефицитом», проявляющимся в отставании институционализации социальных отношений. Неформальные сети поддержки восполняют этот пробел государства, образуя всевозможные негосударственные некоммерческие сообщества. Семейная сеть является разновидностью таких сетей.  Социальный капитал свойственен структуре связей между членами сети и среди них. Величина социального капитала сети определяется количеством и качеством взаимосвяей  этой сети и ее отдельных членов. Он присущ только группам и никто из членов сети не может им обладать сам по себе. Только являясь частью сети актор может накапливать социальный капитал и извлекать из него выгоды. Он неосязаем и проявляется во взаимоотношениях акторов и облегчает деятельность благодаря надежности и доверию друг к другу. Социальные сети поддержки являются структурной характеристикой социального капитала¹. По мере того, как уровень социальных сетей удаляется от первичного уровня (семья, круг друзей, знакомых) до более сложного (локальное сообщество, организации, институты общества), личные отношения перестают играть главную роль. Таким образом, если на первом уровне от индивида требуется проявление прежде всего своей способности к коммуникации, умения поддерживать отношения с участниками сети межличностных взаимоотношений, то с переходом на следующий уровень личные качества должны дополняться качествами социально-гражданской активности. Однако не всякие семейные сети могут обладать семейным капиталом². Это происходит в случае если между акторами семейных сетей нет обоюдного доверия и взаимности. Причины могут быть самыми различными. Тогда социальный капитал является неактуализированным. В случае налаживания межсемейных связей этот капитал актуализируется. В сетях поддержки более высокого уровня социальный капитал является актуализированным в связи с обязательствами другого характера.

    Дж. Коулман приводит следующий  пример сетевого обмена, который  иллюстрирует прочность связей внутри сети как необходимое условие обмена: «Рынок оптовой торговли алмазами демонстрирует одно свойство,

которое кажется потрясающим для человека непосвященного. В процессе обсуждения цены один продавец передает другому мешочек с камнями для их исследования в спокойной обстановке. Делается это без всяких формальностей (страховки товара), которые бы гарантировали, что эксперт в процессе оценки не заменит камни на более низкие по качеству или на поддельные. Стоимость товара может составлять тысячи или сотни тысяч долларов. Такой свободный обмен камнями для экспертизы - важнейшее условие функционирования рынка. При его отсутствии рынок стал бы

более громоздким и менее эффективным. Экспертиза камней - основной атрибут социальной структуры. Данное торговое сообщество обычно очень замкнутое как по частоте сделок, так и по этническим и семейным связям (например, рынок оптовой торговли алмазами в Нью-Йорке контролируется евреями, которые заключают браки внутри сообщества, живут в том же сообществе в Бруклине и ходят в одни и те же синагоги). Это, по существу, закрытое сообщество. Исследование рынка оптовой торговли алмазами свидетельствует, что тесные связи, развитые благодаря семейным узам, сообществу и религии, создают уверенность, необходимую для упрощения трансакций на рынке. Если какой-либо член сообщества заменит, украдет или даже присвоит камень на время, то он утратит семейные, религиозные и общественные связи.»³ Данный пример говорит о прочности сети и высоком уровне личного доверия, от которого напрямую зависят  трудоемкость и затраты на страхование и обязательства в случае утраты доверия.

    Мы приведем еще один пример  поддержки социальной сетью: «В "The International Herald Tribune" от 21-22 июня 1986 года на первой странице была напечатана статья о студентах радикалах-активистах в Южной Корее.

В ней  говорилось, что "радикальные идеи проникают в тайные студенческие кружки через студентов, которые, возможно, окончили те же школы, жили в тех же кварталах и посещали те же церкви. Эти студенческие кружки... служат первичной ячейкой для проведения демонстраций и других протестов. Для того чтобы сохранить тайну, члены различных групп никогда не встречаются, но поддерживают связь друг с другом через своих заранее назначенных представителей"». На данном примере мы можем увидеть, что принципы, по которым организована деятельность южнокорейских активистов, является социальным капиталом. Общие школы, церкви и кварталы помогают «обрастать» социальными связями, необходимыми для организации наименьшей ячейки сети.

    Оба эти примера говорят о  гарантированности помощи внутри сети при условии, что каждый член придерживается ее ценностей и правил. Такие сети облегчают функционирование многих процессов в связи с отсутствием формальностей. Еще одним фактом, характеризующим неформальные сети, является приблизительная эквивалентность обменов.

    Семейный обмен является разновидностью  сетевого обмена, однако ему присущи  определенные особенности. Прежде всего потому, что на базе семейных отношений возникают определенные экономические процессы, которые не регулируются формальным правом, а существуют лишь на базе супружества-родительства-родства. Сегодня уже можно увидеть, что в России буржуазный уклад и индивидуализм соответственно, не прижились, а бедность большинства населения является причиной объединения должностных, профессиональных и производственных ролей со сферой личного общения⁴. Один из руководителей международного проекта по изучению ценностей Р. Инглхарт считает что светские западные ценности («ценности самовыражения») отличаются от традиционных религиозных ценностей («ценностей самовыражения»)⁵. И действительно, ценности личной независимости, самореализации на профессиональном поприще и желание наслаждаться личным временем и пространством не всегда сочетается с семьей, а индивидуализм членов семьи предполагает ориентацию каждого на свои собственные нужды и потребности. П.А. Сорокин заметил кризис семьи еще на начальной стадии индустриализации России в начале XX века. Причинами этому он видел рост индивидуализма, влияние экономики, и, прежде всего, изменение уклада жизни в городах, ослабление роли религии в жизни людей⁶.

Прошлый век был крайне сложным для  России в целом и для семей  в частности. Это был век войн и революций, которые, несомненно, приводили  к дезорганизации семейного института. До революции в царской России семейные роли  различались в зависимости от социального слоя. Так, в крестьянских семьях трудовые навыки передавались детям своего пола: от матери к дочери и от отца к сыну. В семьях дворян эти функции выполняли няньки, гувернантки и учителя, а матери не имели тесных эмоциональных контактов с детьми вплоть до XIX века, когда в обществе получают широкое распространение идеи любви, ценности личности, эмансипации женщин и детей. «Особенно сильно изменились отношения между матерями и дочерьми. Лишенные возможности найти применение своим силам на общественном поприще, образованные дворянские женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей, так как образование мальчиков по традиции было прерогативой отцов и выбранных последними домашних учителей и учебных заведений»⁷. Тем не менее буржуазная семья в России так и не сложилась в широком масштабе.

  В период СССР была половая диспропорция в результате двух войн, когда лучший генофонд был уничтожен. Естественно, это изменило отношение между полами и передавалось от поколения в поколение⁸. Реалии советской жизни позволяли самореализоваться немногим мужчинам, и это многих провоцировало на пьянство в компании равных по статусу. Впоследствии, это передавалось следующим поколениям. В период перестройки экономики 80-90-х годов институт семьи страдает еще больше. Так, брак в этот период все чаще становится скорее экономическим союзом для обоих партнеров. В интересах нового государства 90-х годах произошел отказ от семейной социализации, основываясь на том, что забота о подрастающем поколении – это дело родителей, а не государства. До этого периода характерной чертой социализма являлась забота и материнстве и воспитании детей обществом, вследствие чего стали исчезать стимулы к материнству и социализации детей. Сорокин П.А. в 1916 году увидел кризис семьи как ослабление союза родителей, детей и супругов.⁹

    Характерная черта российского общества – личная зависимость членов сетей. Индивидами управляет институт семьи.¹⁰Обмен, происходящий в рамках психологической и материальной поддержки, по сути происходит в закрытом сообществе, в котором его представители связаны кровными узами. В западном обществе обмен носит другой характер. Так, родители перестают помогать своему совершеннолетнему ребенку после его поступления в ВУЗ.¹¹Основным связующим звеном, укрепляющим этот обмен, является неэквивалентность обмена сетевыми ресурсами. Штейнберг приводит пример такого неравноценного обмена. В середине1990-х годов в селе Даниловка Саратовской области проводилось бюджетное исследование крестьянских семей. От обычного бюджетного исследования оно отличалось тем, что было частью социологического проекта, изучающего экономическую жизнь крестьянской семьи, и сопровождалось интервью, в котором респондент комментировал статьи доходов и расходов семейного бюджета. В числе прочих вопросов интервью был вопрос о сравнении объема помощи между родственниками сельских и городских семей. В бюджете одной из семей обнаружили значительное расхождение в объеме взаимопомощи между городской и сельской семьями. Так, в феврале месяце родной брат нашей респондентки привез из города пару килограммов свежих огурцов, конфеты — всего на сумму не более 100 руб., а увез мешок картошки, 3 л сметаны, 1 кг масла, несколько десятков яиц и прочее на сумму в несколько раз большую. Причем вопрос о справедливости такого "обмена" вызвал замешательство респондента и объяснения, которые позволили нам выявить скрытую рациональность неэквивалентных обменов. Именно неэквивалентные обмены являются "душой" социальной сети межсемейной поддержки. "Как это он увез в пять раз больше, чем привез ?Подумаешь, картошку, яйца — это свое, не куплено. Всегда так, он чего-нибудь из города привезет, мы ему даем. А как же... Потом это еще как посмотреть, кто кому больше дает. Он (брат) вот зимой огурцы свежие привез, где бы я здесь их нашла. В городе всегда есть, где остановиться. Когда что-то надо, лекарства там или еще что, он всегда купит, привезет. Даже не в этом дело, брат все-таки. Чего я буду считать, кто кому больше дал. Мы так не делаем "¹².

     В данной ситуации видно, что до интервью респондент даже не задумывался о неэквивалентности обменов с братом. И даже после интервью считает эту неэквивалентность нормой, воспринимая экономику отношений их семьи как «экономику дара».

    Исходя из всего вышесказанного, мы можем сделать вывод, что  все члены семейных сетей находятся  в процессе постоянного обмена  благами, а так же что обмен  бывает неравноценным как по качественным, так и по количественным показателям. Так Барсукова С.Ю. делит семьи на четыре группы¹³:

• Радикальный реципиент (получает блага чаще или больше в стоимостном выражении, чем отдает более чем в 2 раза);
• Умеренный реципиент (получает блага получает блага чаще или больше в стоимостном выражении, чем отдает менее чем в 2 раза);ъ
• Умеренный донор (отдает чаще или больше в денежном выражении, чем получает, но не более чем в два раза);
• Радикальный донор (отдает чаще или больше в денежном выражении, чем получает более чем в два раза)

Таблица 1

Доля  продуктовых, денежных и трудовых трансфертов  в сельских и городских  сетях (в % по столбцу)

    Как отмечает Барсукова, чем  старше возрастной состав семьи,  тем чаще она выступает в качестве донора. Семейная сеть выступает в качестве равномерного распределителя благ: более обеспеченные участники сети выравнивают материальное положение менее обеспеченных. Как следствие, у многих наступает усталость от сетевых обязательств. По этому поводу Барсукова цитирует одного из респондентов: «В основном, я оказываю помощь, а не мне. Честно говоря, я устала от этого. Родственники пользуются нами. Но куда их отпихнешь?»¹⁴ В результате можно сделать вывод, что тяжелое материальное положение больше сплачивает людей. С другой стороны, донорство возрастает по мере взросления членов семьи, поскольку старшие стараются поддерживать младших. Чаще всего, это касается городских жителей. «Молодым помогают даже тогда, когда экономическое положение семей диктует противоположную направленность потоков. Зачастую это объясняют тем, что, дескать, у старшего поколения есть «запас прочности», накопленный за жизнь без экономических встрясок.»¹⁵ Однако, мы не можем полностью согласиться с этим утверждением. В случае, когда «запас прочности» не слишком силен, доля помощи от старшего поколения не умаляется, но видоизменяется ее форма. Старшее поколение обладает таким важным ресурсом, как свободное время. Это экономит значительную часть средств, которая могла бы быть затраченной на отдых ребенка в лагере,  на оплату няни, на продукты питания и пр. В селах напротив, к молодым семьям экономически более целесообразно. В этом случае, молодые семьи так же могут стать донорами, если им это позволяет их материальное положение.

Таблица 2 

Характеристики  семей по плотности  и интенсивности  обмена