Вклад О. Конта в социологию

5.)  Рассмотрим основные положения феноменологической социологии А. Шюца. Его взгляды базировались на идеях У. Джемса, М. Вебера, Дж. Мида, а также, как было отмечено выше, Э. Гуссерля и М. Шелера. Социолог критиковал позитивизм за неверное понимание природы социальных явлений, которую его представители приравнивали к природе естественных, т.е. природных, явлений. Главное отличие, по Шюцу, состояло в том, что природные явления не имеют внутреннего смысла, тогда как социальные явления его имеют. А смысл этот придает социальным явлениям интерпретирующая деятельность человека. Отсюда — центральные понятия его феноменологической социологии: жизненный мир, повседневный мир (повседневность), социальный мир. Все названные понятия тождественны. В целом это мир, наполненный смыслом, который придают ему люди в повседневной жизни. Задача социологии — изучать не реальность мира, а те смыслы и значения, которые люди придают его объектам. По существу, мы видим здесь определенную разновидность понимающей социологии. Близость Шюца идеям Вебера состоит и в том, что он использует понятие конструктов (у Вебера это идеальные типы). В концепции австрийской) социолога рассматриваются "конструкты первого порядка" (повседневные типы) и "конструкты второго порядка" (объективные научные понятия). Вторые связаны с первыми генетически и отражают их. Но обычно социолог имеет дело с конструктами второго порядка, т.е. с научными понятиями, и через них получает знание о повседневном мире. Таким образом, Шюц пытался установить связь между абстрактными научными понятиями и жизненным миром, миром повседневной деятельности и знания. Здесь главное заключалось в том, чтобы понять процесс становления объективности социальных феноменов на основе субъективного опыта индивидов. Люди, считал Социолог, живут в целом ряде миров (мир опыта, мир науки, мир религиозной веры, мир душевной болезни, мир художественной фантазии и т.д.). Каждый из них есть совокупность данных опыта, которая характеризуется определенным "когнитивным стилем". Когнитивный стиль — это сложное образование, показывающее специфическую форму вовлеченности личности в активную деятельность. Австрийский социолог считает, что "исследование основных принципов, в соответствии с которыми человек в повседневной жизни организует свой опыт и, в частности, опыт социального мира, является первостепенной задачей методологии общественных наук" [Шюц. 1996. С. 536. Для австрийского социолога как для феноменолога основное — это не сами объекты, а их значения, созданные деятельностью нашего разума. Самый значимый итог феноменологической социологии Шюца — это анализ свойств обыденного мышления и повседневности, которую он рассматривал как одну из сфер человеческого опыта, характеризующуюся особой формой восприятия и осмысления мира. Следовательно, главной задачей социологии является получение "организованного знания социальной реальности", открытие общих принципов организации социальной жизни. С этой целью Шюц формулирует "правила" социальной жизни, предназначенные для оптимизации взаимопонимания людей (например, правило "взаимозаменяемости точек зрения": "если я поменяюсь местами с другим человеком, то буду воспринимать ту же самую часть мира в той же перспективе, что и он"). В соответствии с научной позицией люди воспринимают различные объекты как феномены (явления) на основании пяти чувств, присущих человеку. Однако выявление формы, цвета, звука и.т.д. объекта позволяет сказать нам о нем не так много, как хотелось бы. Для того чтобы объект стал для людей значимым, они должны перейти от чувственного опыта по отношению к нему к его логическому упорядочению и определению. Этот переход осуществляется сначала в сознании отдельного индивида, а затем, что еще более важно, во взаимодействии между индивидами (происходит переход от субъективности к интерсубъективности). Здесь приобретает значение особое понимание того, что такое человеческое действие. Если в рамках многих теоретических подходов действие выступает как отношение к внешним объектам и другим людям, то в феноменологической социологии оно рассматривается как воздействие сознания на чувственный опыт с целью получения знания. Другими словами, действие есть внутренний процесс осознания — как индивидуального, так и группового, коллективного. В этом состоит суть феноменологической социологии. В то же время нужно иметь в виду, что особую роль в ней играет знание, без него упорядочение чувственного восприятия мира человеком невозможно. Поскольку чувственное восприятие — компонент повседневной жизни, постольку главную роль в феноменологической социологии играет повседневное знание. Шюц исходит из того, что мир, в котором живут люди, — это мир объектов с более или менее определенными качествами. Каждый из этих объектов связан с предшествующим опытом обыденного сознания людей, живущих в своем повседневном бытии среди себе подобных. Человеческий мир — это и мир природы, и мир культурных объектов и социальных институтов. Люди стремятся наладить с ним взаимоотношения и воспринимают его как не субъективный, а интерсубъективный мир. Последний и есть социальная реальность. Задача же социологии состоит в том, чтобы получить о нем упорядоченное знание, а также раскрыть значения и смыслы, которые лежат в основе этого знания. Интерсубъективиый мир, по Шюцу, — это общий для всех людей мир, актуально данный или потенциально доступный каждому на основе интеркоммуникации и языка. Социолог называет этот мир "высшей реальностью", потому что, с какой бы иной реальностью ни имел дело человек, как бы далеко он ни удалялся от повседневной действительности, в конечном счете, он всегда в нее возвращается. В этом смысле она является первичной и высшей по отношению к другим реальностям.

6) В определении и изучении сути социальных отношений Бурдьё предложил использовать одновременно два принципиальных подхода:

1.      1) структурализм — в социальной системе существуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли людей, но способные стимулировать те или иные их действия и стремления;

2.      2) конструктивизм — действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации, «формируют социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов».

Теория Бурдьё считается интегральной социологической теорией и представляет собой попытку преодоления противоречий между макро- и микро- анализом, агентом и структурой, которое порождает так называемые «парные понятия» (англ. paired concepts). В основании теории Бурдьё лежат, в первую очередь, фундаментальные идеи классиков, выражающие два противоположных подхода к определению объекта социологии: это исследовательская программа Маркса, исходным пунктом которой полагается широко понимаемая структура (общественно-экономическая формация), и программа Вебера, который исходит из концепта социального действия. Постольку, поскольку агент и структура связаны диалектически, Бурдьё пытается снять противоречие между ними и вводит ряд своих концептов. Центральными в социологической теории Бурдьё являются понятия «габитус» и «социальное пространство», посредством которых преодолевается разрыв между макро- и микроанализом социальных реалий. По Бурдьё, объективная социальная среда производит габитус — «систему прочных приобретённых предрасположенностей»; в дальнейшем они используются индивидами как исходные установки, которые порождают конкретные социальные практики индивидов.

Социальное пространство — это логически мыслимый конструкт, своего рода среда, в которой осуществляются социальные отношения. Социальное пространство — это не физическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее полно и точно. Социальное пространство можно описать как совокупность полей, специфических однородных «под-пространств» (например, поле литературы, экономическое поле и т. п.), власть над которыми дает обладание дефицитными благами —капиталом. Именно распределение различных видов капитала (экономический, культурный, социальный, символический) в социальном пространстве и структурирует его.

Основными причинами появления новой теории социальных систем Лумана, которая превратилась в одну из наиболее популярных теорий общества в конце 1980-х—1990-е гг., были, по меньшей мере, две. Одна из них заключалась в резко возросшей сложности социального организма и неспособности объяснить новые процессы, происходящие в нем, со старых, "классических" позиций. Луман в данном случае говорит о существовании в социологии трех предубеждений в отношении общества, которые следует преодолеть. Первое касается допущения того, что общество состоит из людей или из отношений между ними. На самом деле оно имеет совершенно иную структуру и иные системные характеристики. Второе предубеждение заключается в допущении территориального многообразия обществ, означающего отграничение каждой страны от другой (Китай — это одно общество, Бразилия — другое и т.д.) и признание того, что общества суть региональные, территориально ограниченные единства. Реально же понятие территориальных границ обществ становится излишним в силу нового понимания социальной системы, базирующейся на взаимосвязи коммуникаций. Третье предубеждение имеет теоретико-познавательный характер и следует из различения и даже противопоставления субъекта и объекта. Между тем в последнее время оно теряет смысл в условиях появления новых объединительных теорий и парадигм [Луман. 1994. С. 27—28]. Существование таких подходов к трактовке общества не позволяет дать его строгое описание и самоописание. В том случае, считает Луман, когда "понятие общества сопрягается с человеком, в него включается слишком много; в случае территориального понятия общества — слишком мало. В обоих случаях за непригодные понятия такого рода держатся, видимо, потому, что об обществе хотели бы думать как о чем-то, что возможно наблюдать извне" [Луман. 1999. С. 202]. Но именно это и блокирует познание общества, которое должно осуществляться из "себя самого". Указанные выше характеристики (предубеждения) социолог отказывается рассматривать в качестве критериев для дефиниции понятия общества и определения границ его теории. Между тем, считает социолог, понятие общества должно быть образовано автологично (в переводе с греческого "автология" означает употребление слова в его собственном, прямом значении) и содержать "само себя". Другая причина появления теории социальных систем Лумана состоит в необходимости перехода к новому этапу системного анализа. Первый этап заключался в господстве социологического представления времен Э. Дюркгейма, определяемого как соотношение "целое — часть". Это представление означало, что целое выявляло качественно новые свойства системы, не равные сумме его частей. Второй этап развития системно-теоретического мышления в социологии (его Луман связывает с господством идей Т. Парсонса) предполагал доминанту иного представления — "система — окружающая среда". Оно означало возникновение системы путем ее отграничения от окружающей среды. Поэтому главным признавалось отношение между системой и окружающей средой. Новые открытия в науке поставили проблему системно-теоретического мышления в иную плоскость. Было введено в научный оборот понятие аутопойесиса. Буквально оно означает самопроизводство, самотворение. Отвечая на вопрос о теоретической роли этого понятия в его социологической теории, Луман говорил: "Понятие аутопойесиса первоначально было найдено в биологии и опиралось на эмпирическую основу биохимии, т.е. применялось к клеткам, затем к нейрофизиологической системе, компонентам клетки или мозга, которые сами производят компоненты этих целостностей. Химические условия жизни постоянно обновляются в самой клетке, а не вносятся извне. Электрические сигналы мозга создаются самим мозгом, а не вносятся из окружающей среды через органы зрения или слуха. Внешние контакты находятся на другом уровне реальности. Такова была биологическая концепция. Я лишь полагаю, что то же самое можно сказать и о коммуникации, т.е. что коммуникация всегда предполагает, что была предшествующая коммуникация и что всегда возможна дальнейшая коммуникация, иначе говоря, коммуникативная система сама воспроизводит себя при помощи слов, языка, постоянной активности, постоянной коммуникации"

СОЦИОЛОГИЯ МОРЕНО

Современная эпоха освоила его идеи так глубоко, что забыла имя их автора. Усвоение через забвение… Его парадигмы, внешне напоминающие притчи, написанные более 50-ти лет назад, очень точно объясняют любые современные события, происходящие в любой точке земного шара. Целые пласты театра и киноискусства несут на себе печать его стиля. На всех континентах растет число психодраматических групп и ширится социометрическое движение. То, что на Западе было точкой отсчета, что было глубоко усвоено (и благодаря этому ушло в подсознание), та мореновская основа, одна из основ западной науки и терапии, воспринимается нами в обратном порядке — через многие последствия и последователей. Он создал: групповую психотерапию, социометрию, психодраму, социодраму, а также социатрию (как социальную терапию, пользующуюся методами и результатами социометрии), социономию (теоретическую основу социодинамики и социогенетики , науку о том, какие бывают люди и группы, т. е. изучающую соционимы) и многое другое, что серьезно повлияло на несколько гуманитарных областей — психологию, социологию, философию, театр... “Мы рассматриваем социометрию как метод, который при последовательном и широком применении поднимает нашу науку из состояния общественно-научной астрологии на высоту астрономии” — пишет немецкий социолог и психолог Леопольд фон Визе.
У него многому научились Курт Левин, создатель динамической теории личности и многих методов групповой работы, Вирджиния Сатир, создательница семейной терапии. Многие «столпы» современной западной психологии и социологии учились в институте Морено в Нью-Йорке или прошли психодраматерапию. Например, в 40-е годы Рональд Липпит, Леланд Бредфорд и Кеннет Бенне, учившиеся одновременно и у Курта Левина, создали чрезвычайно популярное и мощное направление в тренинге — групповую динамику. Курт Левин говорил: «Если бы не Морено, я бы не занялся групповыми процессами». «Особая атмосфера Института Морено вдохновила также таких крупных ученых, как Фриц Перлз, основатель гештальттерапии, Эрик Берн, основатель трансакционного анализа, и Георг Бах, изобретатель марафонских групп» (6, стр.333). Даже первые публикации представителей направления НЛП появились в журнале Морено «Социометрия». Подобно Жюлю Верну он сделал то, что под силу нескольким научным коллективам вместе взятым. По всему миру созданы институты, носящие его имя, выпускающие специалистов-универсалов, имеющих, впрочем, свои специализации: психодраматерапевт, социометрист, социальный работник, социодраматист, организационно-управленческий консультант, бизнес-тренер, морено-педагог, тренер широкого профиля (например по игровому обучению иностранным языкам), исследователь. И каждый из них должен пройти не менее 900 часов собственного личного (и личностного) участия в групповой психотерапии, где обычно случается не менее 50 психодрам, где группа выбирает его как главного героя-носителя групповой темы, протагониста Это долгий и нелегкий путь. При переводе на язык, принятый сейчас в мире, каждую из этих специальностей можно было бы назвать: психолог, социолог и философ одновременно и с практической ориентацией. И полнопрофильные Морено-институты (Сидней, Уберлинген-Бодензее, Холвелл) стараются сохранить эту комплексность во всех своих специализациях

7) Русская социологическая мысль

В целом процесс становления социологии в России был обусловлен ходом социального развития русского общества. Период правления Александра III в России связан с началом великих реформ. Именно в этот период зарождаются основы русской социологии. Как отмечал Н.О. Лосский, “в конце XIX и начале XX века значительная часть русской интеллигенции высвободилась из плена... болезненного моноидеизма. Широкая публика начала проявлять интерес к религии... идее нации и вообще... к духовнымценностям”.(Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. С. 197.)
Формирование социологии как науки происходило сразу в нескольких направлениях. Достаточно полно социологическая концепция русского исторического процесса была изложена представителями юридической школы Б.Н. Чичериным, К.Д. Кавелиным, А.Д. Градовским, В.И. Сергеевичем, С.А. Муромцевым, Н.М. Коркуновым; сравнительно-исторический метод в генетической социологии значительно обогатили М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, Д.А. Столыпин, Н.П. Павлов-Сильванский; становлению политической социологии в России способствовали во многом Л.И. Петражицкий, П.Н. Милюков, М.Я. Острогорский, П.А. Сорокин; школа субъективистов – Н.К. Михайловский, С.Н. Южаков – оказала значительное влияние на создание современной социологии интеракционизма; развитие экономической социологии во многом определили Н.Я. Данилевский, С.Н. Булгаков, М.И. Туган-Барановский, П.Б. Струве; основоположником ювенильной социологии в России по праву считается С.Н. Трубецкой, а этносоциологии – М.М. Ковалевский, Л.И. Мечников и П.А. Кропоткин.
Русские социологи, стремясь к познанию социальной действительности, использовали многообразные аналитические подходы. Такие известные ученые, как П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский, в своих трудах отстаивали единство теоретической истины и этического идеала справедливости.
Михайловский был одним из первых критиков органической теории общества и социал-дарвинизма. Он разработал теорию внушения-подражания и психологии толпы. Данилевский стал основоположником теории культурно-исторических типов, которая получила дальнейшее развитие в трудах О. Шпенглера. Работа М. Энгельгардта “Прогресс как эволюция жестокости” является одной из самых оригинальных и глубоких работ в области “реалистической интерпретации социальной эволюции”. B.C. Соловьев предпринял оригинальную попытку интерпретации контовского понятия “Великого Существа” в аспекте православной соборности. Труды по социальной философии К. Леонтьева не уступают лучшим работам Ж. де Местра и Т. Карлейля. По сути, русские социологи всех школ и направлений стремились создать всеобъемлющую универсальную модель социального познания.
Первые попытки систематического синтеза социологических идей О. Конта, Г. Спенсера и К. Маркса принадлежат Михайловскому – основателю “субъективной школы” в русской социологии. Туган-Барановский, Струве, Плеханов и Ленин посвятили много работ “экономическим проблемам истории и социальных явлений”. Драматическую роль в российской социологии сыграл марксизм. Широкая популярность марксистских идей в России объясняется прогрессистскими настроениями общественного сознания и верой в науку. Эволюционная теория Ч. Дарвина и представление о закономерном развитии общества произвели сильное впечатление на русскую демократическую интеллигенцию.
Русская социология конца XIX – начала XX в. не только находилась на уровне мировой науки в целом, но по некоторым направлениям предопределила ее развитие.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) в книге “Россия и Европа” (1869) представлял человеческую историю разделенной на отдельные и обширные единицы – “историко-культурные типы”, или цивилизации. Он видел ошибку историков в том, что они рассматривали современный им Запад в качестве высшей, кульминационной стадии и конструировали линейную хронологию эпох (древняя – средневековая – современная) как приближающуюся к этой своей кульминации, хотя западная, или иными словами, германо-романская цивилизация – лишь одна из многих, процветавших в истории. В реальности общей хронологии для различных цивилизаций не существует: нет единого события, которое могло бы разумно разделить судьбу всего человечества на периоды, означало бы одно и то же для всех и было бы одинаково важным для всего мира. Ни одна цивилизация не является лучшей или более совершенной, каждая имеет свою внутреннюю логику развития и проходит различные стадии в только ей свойственной последовательности.
Историю творят люди, но их исторические роли различны. Существуют три типа исторических действующих лиц (агентов): 1) позитивные действующие лица истории, т.е. те общества (племена, люди), которые создали великие цивилизации – отдельные историко-культурные типы (египетскую, ассиро-вавилонскую, китайскую, индийскую, персидскую, еврейскую, греческую, римскую, арабскую и германо-романскую (европейскую); 2) негативные действующие лица истории, которые играли деструктивную роль и способствовали окончательному крушению приходивших в упадок цивилизаций (например, гунны, монголы, тюрки); 3) люди и племена, у которых отсутствует творческое начало. Они представляют лишь “этнографический материал”, используемый творческими обществами для построения собственных цивилизаций. Иногда после распада великих цивилизаций составляющие их племена возвращаются на уровень “этнографического материала” – пассивной, распыленной популяции.
Цивилизации проявляют свою творческую сущность лишь в избранных областях, т.е. концентрируются на каких-то индивидуальных, характерных только для них областях и темах: для греческой цивилизации – красота, для семитской – религия, для римской – закон и администрация, для китайской – практика и польза, для индийской – воображение, фантазия и мистицизм, для германо-романской – наука и технология.
В судьбе каждой великой цивилизации наблюдается типичный цикл развития. Первая фаза, иногда весьма продолжительная,– это фаза возникновения и кристаллизации, когда цивилизация зарождается, принимает различные форму и образ, утверждает свою культурную и политическую автономность и общий язык. Затем наступает фаза процветания, когда цивилизация полностью развивается и раскрывается ее творческий потенциал. Эта фаза обычно непродолжительна (400-600 лет) и заканчивается, когда запас творческих сил исчерпывается. Недостаток творческих сил, застой и постепенный распад цивилизаций означают конечную фазу цикла. По Данилевскому, европейская (германо-романская) цивилизация вошла в фазу вырождения, что выразилось в нескольких симптомах: растущем цинизме, секуляризации, ослаблении инновационного потенциала, ненасытной жажде власти и доминирования над миром. Данилевский протестует против взгляда, который “признает бесконечное во всем превосходство европейского перед русским и непоколебимо верует в единую спасительную европейскую цивилизацию”, и предвидит расцвет русско-славянской цивилизации. В связи с этим большое внимание Данилевский уделяет анализу феномена “европейничанья”, который обусловил ориентацию русской политики и жизни на европейские образцы. Конкретно это выразилось в аристократизме, демократизме, нигилизме, материализме, парламентаризме, конституционализме.
Нельзя не сказать о критике Данилевским европейской русофобии, обвиняющей Россию в агрессивности, враждебности свободе и прогрессу. Он напоминает о завоевании европейскими странами тех или иных территорий и разоблачает миф о завоевательном характере формирования Российской империи, указывая, что в России “слабые, полудикие и совершенно дикие инородцы не только не были уничтожены, стерты с лица земли, но даже не были лишены своей свободы и собственности, не были обращены победителями в крепостное состояние”.
Данилевский подробно анализирует вопросы, связанные с характеристикой наций, их классификацией. Каждый народ в своем развитии переживает циклические стадии – рождение, молодость, дряхлость и смерть, переходит от племенного к гражданскому состоянию, проходит через различные формы зависимости – рабство, данничество, феодализм, которые вполне естественны и составляют “историческую дисциплину и аскезу народов ”.
Идеи Данилевского оказали сильное влияние на К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого. Их отголоски слышны в идеях Л.Н. Гумилева и даже в цивилизационной концепции современного политолога.
Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) – русский философ и общественный деятель. Сочетая глубокую личную религиозность с романтическим панэстетизмом миропонимания, он выдвинул мистико-натуралистическую концепцию исторического процесса. Для него человеческая история – это история культурно-социальных целостных организмов. Закон исторической жизни такого организма тождествен природным законам органического мира и выражается в триедином процессе: восхождение от исходной простоты к “цветущей сложности”, от которой через “вторичное упрощение” и “уравнительное смешение” – к распаду и гибели. Внутренняя структура социально-исторической целостности определяется началами иерархичности (“государственности”) и гуманности (как Ф. Ницше, К.Н. Леонтьев разделяет “любовь к ближнему” и “любовь к дальнему”, полагая последнюю источником абстрактного, уравнительно-демократического гуманизма, низводящего мистическую и трагическую сущность истории до уровня удовлетворения материальных потребностей человека). Период роста и расцвета цивилизации сопровождается глубоким культурным осознанием связанности человеческой судьбы с божественным предназначением. “Упрощение” социально-культурного организма сопровождается господством демократии, принципа пользы, “мельчанием” духовной культуры, “вымыванием” этических, религиозных начал. Принцип свободной воли, индивидуального постижения и осознания подменяется принципом атомарной индивидуальности, стремящейся освободиться от духовных обязанностей, от высшего долга в пользу удовлетворения своих собственных запросов. Леонтьев констатирует пребывание современной европейской цивилизации в стадии “вторичного упрощения” и “уравнительного смешения”, разрушающих социально-культурную иерархию ценностей и выражающихся в своего рода “аристократическом персонализме” христианства. Он полагает, что российское общество способно избежать подобного состояния при условии искусственной консервации специфических социально-политических, национально-психологических и духовных устоев православия и монархизма.
Петр Лаврович Лавров (1823-1900) считал, что социология теснейшим образом связана с историей. Предмет социологии – формы проявления солидарности в обществе, предмет истории – прогрессивно изменяющиеся, неповторимые явления. П.Л. Лавров рассматривал историю как процесс, происходящий на основании реализации человеческих потребностей: основных (биосоциальных – питания, безопасности, нервного возбуждения), временных (государственно-правовых и религиозных форм объединения), потребности развития (“историческая жизнь”). Цель исторического процесса – развитие солидарности, в ходе истории приобретающей все более разумные и целенаправленные формы. Отсюда – характерный строй социального знания, основанного на единстве материализма, антропологизма и позитивизма. Антропологизм социального знания реализуется в “субъективном методе” как основе научной разработки разумного идеала будущего общественного устройства. “Мысль реальна лишь в личности”, следовательно, действительной силой исторического движения является “критически мыслящая” личность. При этом сущность истории – в усилении солидарности, т.е. в создании устойчивого и сбалансированного социального целого, общечеловеческой цивилизации.
Социологическому исследованию, по его мнению, подлежат: проточеловеческие сообщества, в которых выработалось индивидуальное сознание; существующие формы человеческого общежития; общественные идеалы как основа солидарности и справедливого общества; практические задачи, вытекающие из стремления личности осуществить свои идеалы.
Социолог должен практиковать субъективный метод, т.е. уметь стать на место страждущих членов общества, а не бесстрастного постороннего наблюдателя общественного механизма.
Ведущей силой, “органом прогресса является личность, характеризующаяся критическим сознанием, стремлением к изменению застывших общественных форм”. В качестве побудительных причин деятельности человека Лавров называет обычай, аффекты, интересы и убеждения. С возникновением критически мыслящих личностей начинается историческая жизнь человечества.
Лавров намечает следующие фазы борьбы за прогресс в обществе: появление отдельных провозвестников новых идей; открытое выступление против царящего зла героических одиночек – эпоха мученичества и жертв; организация партий, позволяющих одиноким критически мыслящим личностям превратиться в реальную силу путем завоевания на свою сторону “неизбежного союзника”, “реальной почвы партии” – широких народных масс.
С 1880-х гг., отойдя от крайностей субъективной социологии, Лавров начинает рассматривать личность и как члена “коллективного организма”. В связи с этим меняется и трактовка социального прогресса, понимаемого не только как результат деятельности критически мыслящей личности, но и как “усиление и расширение общественной солидарности”, достижение которой во всех сферах общественной жизни – экономике, политике, нравственности, интеллектуальной деятельности – “единственная возможная цель прогресса”.
Богдан Александрович Кистяковский (1868-1920) цель социологии видел в создании “работающих” понятий, таких, как “общество”, “личность”, “социальное взаимодействие”, “толпа”, “государство”, “право” и т.д. Как теоретическая наука социология призвана объяснить саму идею и способы функционирования “власти” в государстве. При этом Кистяковский приходит к выводу, что идея власти в полном объеме недоступна рациональному познанию и может быть осмыслена лишь методами художественно-интуитивного познания. Однако для социологии достаточно констатировать, что сама идея власти и связанные с ней понятия господства и подчинения являются результатом психологического взаимодействия индивидов.
Будучи сторонником “методологического плюрализма”, Кистяковский считал, что в обществе одни элементы подчиняются законам причинности, другие – принципам телеологии. Иногда они функционируют независимо друг от друга, иногда пересекаются, усложняя тем самым социальную жизнь, Большую роль в “нормальном обществе” играют элементы культуры, которые превращают власть и все ее атрибуты в элементы “коллективного духа” (т.е. общественного сознания). В противном случае в обществе преобладает правовой нигилизм, чреватый социальными потрясениями. По этой причине Кистяковский критиковал попытки заменить социальные понятия понятиями нравственности (в частности, идею В. Соловьева о государстве как “организованной жалости”).
Николай Константинович Михайловский (1842-1904) утверждал, что нельзя относиться к обществу как агрегату физических тел и явлений. В отличие от естествоиспытателя социолог не может строить свою науку – науку об обществе – беспристрастно, так как объектом этой науки является чувствующий человек, реальная личность, поэтому социолог-наблюдатель не может не ставить себя в положение наблюдаемого. Михайловский был ярко выраженным индивидуалистом, для которого критерий блага реальной личности стал краеугольным камнем всей системы социологических воззрений. Личность и общество, по Михайловскому, дополняют друг друга: всякое подавление личности наносит вред обществу, а подавление общественного – вред личности.
Михайловский считал, что органицизм печется о благе общества-организма, дарвинистская социология – о благе вида, марксизм – о благе класса, а интересы индивида, реальной личности отодвигаются всеми этими теориями на второй план.
Против органической теории Михайловский выступил в статьях “Аналогический метод в общественной науке” и “Что такое прогресс?” Он был противником перенесения биологических законов на общество, противником теории эволюции Спенсера, рассматривающей общество как единый организм, а личность – как клетку этого организма. Эволюционное развитие общества английский социолог связывал с разделением труда и специализацией. Михайловский же, будучи сторонником субъективного телеологизма, считал, что разделение труда развивает одни способности человека за счет других, каждый обладает лишь малой частицей навыков и знаний. Специализация ведет к обеднению личности, оскудению человеческой жизни. “Специализированный” человек перестает существовать как целостная личность, живет во фрагментарном мире.
Михайловский отрицал возможность “высшей гармонии” в обществе-организме, если при этом человека превращают в средство для процветания этого организма. Развитие по “органическому” пути с его разделением труда превращает реальную личность в “палец ноги”. Для Михайловского желательно, чтобы общество пошло по пути развития “надорганического”, когда широта и целостность личности обеспечиваются не разделением труда, а “кооперацией простого сотрудничества”.
Отрицательно относился Михайловский и к социал-дарвинизму, о чем свидетельствуют его статьи “Теория Дарвина и общественная наука”, “Дарвинизм и оперетки Оффенбаха”. Признание действия в человеческом обществе закона борьбы за существование означает, что критерием совершенства является приспособленность человека к среде, т.е. выживают и улучшают вид только сильные и приспособленные, а остальные обречены на гибель. Подобные положения Михайловский считал “возмутительными”. Прогресс не есть приспособление к среде. Лучше всего в человеческом обществе к среде приспосабливается “сплоченная посредственность”, выживают прагматики, гибнут идеальные личности.
Михайловский полагал, что в социологии следует пользоваться не только объективным, но и субъективным методом исследования, категориями нравственного и справедливого. В реальном мире необходимо действовать в соответствии с целями и “общим идеалом”, а не переносить механически на человеческое общество природные законы причинности. Только определив цель, можно установить пути практической деятельности. Пренебрежение к целям и идеалам неизбежно ведет к ультраиндивидуализму, к взгляду на жизнь как на процесс, где каждый думает только о себе, не стремясь к социальному идеалу, а тем самым – ни к собственному совершенству, ни к совершенству общества в целом. Объективизм есть позиция чистого разума, субъективизм – нравственный суд свободной воли, причем одно не исключает, а дополняет другое. Формула прогресса Михайловского включает субъективно-этический момент, поскольку справедливым и разумным считается только то, что приближает личность к ее всестороннему развитию и целостности.
Петр Бернгардович Струве (1870-1944) – видный теоретик “легального марксизма”, считал, что цель общественного развития – всесторонне развитая личность, а общественная организация – средство достижения этой цели, если “современное культурное человечество” хочет идти путем прогресса. Социальный прогресс не тождествен экономическому, примат экономики над социологией, политикой, правом является, по Струве, неверной точкой зрения. В эмпирическом мире есть только один субъект – человеческая личность. Поэтому при решении любых политических вопросов необходимо исходить из признания естественных, неотъемлемых прав личности, которые должны стоять выше прав любого коллективного целого, “как бы оно ни было организовано и какое бы наименование оно ни носило”.
Единственно возможной формой общественного прогресса, по мнению Струве, является путь реформ. Революции в истории человечества меняли только политическую надстройку, кроме того, они были связаны с насилием над личностью, разрушением хозяйственных и нравственных устоев общества. В отличие от революции реформы решают проблемы хозяйственной и экономической жизни страны в условиях строгой государственной регламентации происходящих процессов, без произвола и насилия, с обеспечением всех прав и свобод личности.
Работы Струве “Метафизика и социология”, “Социальная и экономическая история России с древнейших времен до нашего, в связи с развитием русской культуры и ростом российской государственности” определяют социологию как исследование системы “свободного взаимодействия между единичными конкретными существами, носителями спонтанной активности”.
Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) – один из виднейших представителей социологов-классиков, оказавший большое влияние на развитие всей социологии XX в. Иногда Сорокина называют не русским, а американским социологом. Действительно, хронологически “русский” период его деятельности жестко ограничен 1922 г.– годом его высылки. Однако становление взглядов Сорокина как социолога, а также его политической позиции происходило именно на родине, в условиях войн, революций, борьбы политических партий и научных школ. В основном труде “русского” периода, двухтомной “Системе социологии” (1920), он формулирует теоретические основы теории социальной стратификации и социальной мобильности (эти термины им же и были введены в научный оборот).
Основой социологического анализа Сорокин считал социальное поведение, социальное взаимодействие. Взаимодействие индивидов он определяет в качестве родовой модели и социальной группы, и общества в целом. Социальные группы делятся им на организованные и неорганизованные, причем особое внимание уделяется анализу иерархической структуры организованной социальной группы. Внутри групп существуют страты (слои), выделяемые по экономическому, политическому и профессиональному признакам. Сорокин утверждал, что общество без расслоения и неравенства – миф. Меняться могут формы и пропорции расслоения, но суть его постоянна. Стратификация существует и в недемократическом обществе, и в обществе “процветающей демократии”.
Наряду со стратификацией Сорокин признает наличие в обществе и социальной мобильности двух типов – вертикальной и горизонтальной. Социальная мобильность означает переход из одной социальной позиции в другую, своеобразный “лифт” для перемещения как внутри социальной группы, так и между группами. Социальная стратификация и мобильность в обществе предопределены тем, что люди не равны по своим физическим силам, умственным способностям, наклонностям, вкусам и т.д., а кроме того, самим фактом их совместной деятельности. Совместная деятельность с необходимостью требует организации, а организация немыслима без руководителей и подчиненных. Поскольку общество всегда стратифицировано, то ему свойственно неравенство, но это неравенство должно быть разумным.
Общество должно стремиться к такому состоянию, при котором человек может развивать свои способности, и помочь обществу в этом могут наука и чутье масс, а не революции. В работе “Социология революции” (1925) Сорокин называет революцию великой трагедией. Революция сопровождается насилием и жестокостью, сокращением свободы, а не ее приращением. Она деформирует социальную структуру общества, ухудшает экономическое и культурное положение рабочего класса. Единственным способом улучшения и реконструкции социальной жизни могут быть только реформы, проводимые правовыми и конституционными средствами. Каждой реформе должно предшествовать научное исследование конкретных социальных условий, и каждая реформа должна предварительно “тестироваться” в малом социальном масштабе

8) Социологические подходы к определению понятия "общество".
Предметом социологии является общество вообще, а так же социальные явления, которые, бу-дучи взаимосвязанными, в своей совокупности и образуют общество. Именно поэтому в задачу социологии входит как определение самого понятия человеческого общества, так и понятийное определение общественных явлений и выявление основы соединения их в обществе. Отдельные социологические теории как раз и различаются в зависимости от того, как они объясняют сущность общества и социальных явлений с учетом их соединения в целостном обществе. 
Механистические теории - те социологические теории, которые стремятся изучать и объяснять общество и социальные явления исключительно на основе законов, открываемых физикой и химией. Несколько видов понимания общества: с позиций физики (механики), с позиций энер-гетизма и с позиций математики: 
    · механистическое понимание. Г.Ч.Кэри. Человек - есть молекула общества, и объедине-ние людей происходит в соответствии с законами притяжения частиц; 
    · социальный энергетизм. Вильгельм Оствальд. Социальные и исторические явления по су-ти представляют собой превращение энергии; индивиды перерабатывают "сырую энергию", находящуюся в природе, с помощью труда; общество, таким образом, становится агрега-том по превращению "сырой" энергии в "полезную";
    · экономическое равновесие (математическое). Вильфредо Парето. Будучи зависимы друг от друга как математические функции, социальные факторы создают социальную систему как состояние равновесия, которое нарушают изменения, обусловленные внутренними и внешними событиями, и которое имеет тенденцию восстанавливаться.
Биологические теории - стремятся объяснить общество, социальные явления и изменения в об-щественной жизни закономерностями, которые господствуют в органическом мире и которые открывает биология:
    · органическое направление. Г. Спенсер. В концепции Спенсера общество трактуется как организм, но в организме клетки существуют ради целого, в обществе же наоборот - общество ради индивидов;
    · социальный дарвинизм. Людвиг Гумплович. Приверженцы социального дарвинизма стреми-лись объяснить общество и изменения в общественной жизни "борьбой за существование".
Психологические теории - стремятся общественные явления и их развитие объяснить психиче-скими факторами, действием сознания, т.е. психическими отношениями между индивидами.
Современный функционализм - общество - долговременная и устойчивая структура, элементы которой тесно связаны и образуют стройное целое. Каждый элемент имеет свою особую функ-цию, каждый элемент необходим для работы всей структуры.