Возникновение и развитие социологии религии

      Сказанное подтверждает опыт так называемой «религиозной социологии», которая имеет мало общего с социологией религии как научной дисциплиной. Во Франции после первой мировой войны под влиянием Ле Бра проводилось изучение различных показателей религиозности населения в интересах католической церкви. Оно носило преимущественно социографический характер: выяснялись не мотивы, а лишь внешние признаки культурного поведения (частота посещения богослужений и т.п.), — и имело прикладной характер, поставляя церкви информацию о состоянии дел и ориентируясь на «пасторальную теологию», работу с прихожанами.

      После второй мировой войны на фоне клерикализации общества в 50—60-е гг. получила развитие сначала в Европе, а затем в США церковная социология, исследовавшая церковные организации как социальные явления, церковь как социальную реальность. Опыт развития церковной социологии показал границы, пределы возможного сотрудничества между теологами и социологией. Взаимный интерес заключался в том, что теология искала контакт с эмпирическими социальными исследованиями, тогда как для социологов представлял интерес такой социальный феномен как религиозные группы. В 60 гг., особенно в США, достаточно широко практиковалось выполнение социологами заказов со стороны различных религиозных организаций, тогда как религиозные интеллектуалы использовали в теологических разработках методы социологического анализа. Однако достаточно быстро обнаружилось, что теология и социология религии не смогли достичь согласия в качестве дополняющих друг друга величин, выявилось их взаимное отчуждение. Теологи рассматривали социологические исследования чисто инструментально, как средство достижения религиозных целей. Социологи видели свой профессиональный интерес в другом — в исследовании религии как социального и культурного феномена. Для теологии церковь была и остается вневременной величиной, стоящей вне общества. С точки зрения теологии церковь может быть вовлечена в поток социальных изменений, но в них она постигает себя как нечто принципиально внесоциальное, как «вечное» воплощение Слова. Понятие церкви наглядно демонстрирует размежевание теологии и социологии. Учитывая сказанное, понятно, почему возможное сотрудничество между теологией и социологией исчерпывается обменом информацией. Размежевание между теологией и социологией не сводится к разногласиям в интерпретации тех или иных отдельных социальных явлений, оно лежит глубже, в исходных основах понимания человека и его социального поведения.

      Опасность агрессивно антирелигиозной позиции  для социолога также заключается  в том, что научное исследование религии подчиняется чисто инструментальной цели идеологического порядка — борьбе против религии. Аналогом церковной социологии как попытки придать социологии религии чисто служебную роль по отношению к теологии была широко представленная в советской литературе 70—80 гг. концепция социологии религии как составной части научного атеизма. Согласно этой концепции, социологическое понимание религии включает в качестве определяющего момента «веру в сверхъестественное», которая и отделяет «культовое поведение» от других форм социального поведения. Когда Ю.А. Левада в книге «Социальная природа религии» (1965) попытался отказаться от понятия «сверхъестественного» в социологической характеристике религии, он был обвинен в уступке «буржуазной социологии», в противопоставлении гносеологического подхода к религии социологическому ее анализу. Фактически в советском религиоведении, включая и социологию религии, религия рассматривалась как внесоциальный феномен по отношению к социалистическому обществу, т.е. как чуждый ему «пережиток прошлого». Примечательно, что противоположности — теология и научный атеизм — сошлись в отрицании специфически социологического видения религии.

      Научное знание о религии само по себе не является ни религиозным, ни антирелигиозным. Среди ученых, успешно работавших и работающих в религиоведении и социологии религии, есть люди религиозные и нерелигиозные. Они имеют свои предпочтения и убеждения, в том числе и касающиеся религии. Однако профессиональные обязательства и этика обязывают их в исследовательской деятельности не переступать границы, отделяющие ученого от религиозного проповедника или атеистического критика религии. М. Вебер считал соблюдение этих обязательств делом «интеллектуальной честности».

      Такая объективность (когда исследователь, вне зависимости от того, соглашается  он или нет с деятельностью  и взглядами религиозной группы, которую он изучает, строго следует  фактам), конечно, требует самодисциплины и может даваться нелегко. Она требует ясного понимания того, что предметом социологии религии является религиозное поведение, включающее в качестве компонента представления о «святом», «боге», «трансцендентном», но не «священное», «бог», «трансцендентное» как таковые. Как и любая другая наука, социология религии основывается на «методологическом атеизме», т.е. ищет решения своих проблем и объяснения изучаемых ею явлений, «как если бы бога не было». Иными словами, социолог не может объяснить существование у индивидов и групп веры в бога существованием бога, «встречей человека с богом» и т.п. Социология руководствуется подходом, который Э. Дюркгейм сформулировал следующим образом: социальные феномены должны получить объяснение в социальных категориях. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

6. Возникновение и развитие социологии религии.

      Социология  религии начинает формироваться  как научная дисциплина примерно с середины прошлого века. Своим  возникновением она во многом обязана  тем процессам в европейском  обществе, начало которым положила эпоха Просвещения и антифеодальных буржуазных революций. Одним из важнейших источников социологии религии была социально-философская критика феодальных общественных отношений и церкви как социального института, в особенности — со стороны французских энциклопедистов XVIII веке (Гельвеций, Гольбах, Дидро). Эта критика способствовала пробуждению интереса к вопросам о социальной обусловленности религии и ее роли в жизни общества. Религия выделяется из совокупности общественных институтов как феномен особого рода, по отношению к которому все остальные общественные реалии рассматриваются как светские, пекулярные.

      Идеология Просвещения рассматривала человека, прежде всего как «человека разумного». «Просвещенный» человек способен, полагаясь на собственный разум, на науку, устроить свою жизнь на разумных и справедливых началах. Перед ним открывается перспектива безграничного прогресса, ведущего в «царство разума».

      Одним из первых мыслителей нового времени, обосновавшим возможность рассматривать религию с позиций научного мышления, считаясь только с существом дела и логикой, не ссылаясь на теологию, был И. Кант (1724—1804): разум обладает более сильными аргументами, чем те, которыми располагает церковная доктрина и священное писание. Просвещенный человек должен жить собственным умом, освободившись от сковывающих разум догм, неоправданных запретов и робости перед авторитетами — будь то политическими или религиозными. Философское рассмотрение религии «в пределах только разума» призвано не опровергнуть религию, а извлечь рациональное содержание из религиозных представлений и мифов и таким образом дать человеку «разумную религию»; вместе с разумным государством и правовым порядком разумная религия поможет человеку стать тем, чем он является по природе своей и вести добродетельную жизнь, быть толерантным, преодолеть догматизм и фанатизм, покончить с конфессиональным диктатом в вопросах веры, нетерпимостью.

      Одна  из особенностей социального развития западного общества заключалась  в возрастающей сложности и дифференциации общественных институтов. В этой связи возникал вопрос о месте религии в ряду таких феноменов, как экономика, семья, образование, политика и т.д., о взаимоотношении религии с ними и о проблеме единства общества, идущего по пути возрастающей сложности и дифференциации. Особую остроту приобрел вопрос об отношении религиозной идеологии, т.е. теологии, к науке, в которой просветители видели движущую силу развития общества. Если радикальные критики религии видели в ней только оковы развития разума и научного познания, только социально-негативный фактор, с влиянием которого должно быть тем или иным способом покончено, то идущая на смену этой критике социальная наука оказалась уже в состоянии поставить вопрос более объективно: что же на самом деле, реально, в поведении людей и в жизни общества происходит, когда в этом обществе существует религиозная вера? Такой постановке вопроса способствовали и данные, полученные начавшимися несколько ранее, чем в социологии, научными исследованиями в других областях науки — истории, филологии, антропологии и этнологии. В этом направлении в XIX в. пошло развитие социальной мысли, представленное такими именами, как К. Маркс, Э. Дюркгейм, М. Вебер, но с самыми первыми шагами в этом направлении связано, прежде всего, имя французского философа, ученого О. Конта (1798—1857).

      Конт  считал, что к исследованию социальной жизни должно привлечь индуктивные  методы познания, с таким успехом  используемые естественными науками. Он полагал, что таким образом  сможет создать науку об обществе — социологию. С помощью социологии Конт искал пути преодоления кризисных явлений в европейском обществе, вызванных потрясениями Французской революции, надеялся найти средства, обеспечивающие стабильность и развитие общества в «нормальном» русле. Тем самым встал вопрос: что лежит в основе социального порядка и в этой связи — вопрос о социальной роли религии.

      Учение  Конта о социальной динамике содержит эволюционную модель общества, построенную  с помощью понятий, почерпнутых  из истории религии. Это учение о прогрессе общества, который проходит три стадии, соответствующие периодам человеческой жизни — детству, юности и зрелости. Первая стадия «теологическая», на этой стадии человек тщетно пытается достичь «безусловного познания внутренней сущности» явлений и причин их возникновения. Объяснение строится по принципу аналогии: вещи и действующие силы наделяются человеческими свойствами, например, волей.

          В учении Конта важны для нас два момента:

      1) религия, по крайней мере на первой стадии представлявшая собой неотъемлемую часть человеческого общества, затем оказывается изживающей себя и больше уже не нужной, постепенно преодолеваемой, вытесняемой научным знанием. Эта мысль легла впоследствии в основу концепции секуляризации, вытеснения религии из различных сфер жизни общества и упадка ее влияния. Развитие человеческого познания оставляет позади религию в ее исторически данных, традиционных формах. Общественная жизнь организуется на иных основах.

      2) Каждая стадия в учении Конта связана с определенными социальными структурами, властными отношениями. Господству теологических идей, которое охватывает человеческую историю от ее начала до XIII столетия, соответствует доминирующая роль в обществе духовенства и военных, т.е. классов по преимуществу непродуктивных с точки зрения просветительского сознания и позитивизма. На философской стадии господствующие позиции начинает завоевывать бюрократия, в первую очередь — юристы. Последней исторической формой теологического порядка вещей был, согласно Конту, соответствующий христианскому монотеизму «католический и феодальный режим». Если на этой стадии религиозные верования служили связующей силой, основой социального порядка, то из-за неизбежного упадка религии возникает угроза распада социальных связей. Нужны новые опоры для социального здания. На позитивной стадии, утверждающейся в XIX в., в обществе ведущую роль начинают играть инженеры, ученые. Задача объединения общества теперь, когда религия приходит в упадок, переходит к позитивному синтезу научного знания, которого добивается социология, чтобы связать воедино идеи порядка и прогресса.

      Впоследствии  Конт, разочаровавшись в надежде  на разумную организацию общества посредством  просвещения умов, приходит к выводу о необходимости «второго теологического синтеза» как духовной опоры социальных связей. Он предлагает светский, рационалистический вариант «позитивной религии» — культ человечества как единого «Великого существа», огромного социального организма. В этой религии социолог, лучше других знающий механизмы социальной динамики и способный руководить обществом, становится верховным жрецом.

      Идея  органического единства социальной системы и ее эволюционного прогресса  была центральной в социологии Г. Спенсера (1820—1903), властителя дум европейского общества, включая Россию, в конце прошлого столетия. Эволюция ведет к утверждению промышленного типа устройства общества, торжеству принципов индивидуализма и утилитаризма. Вполне в духе этих принципов, социальная мысль в Англии рассматривала религию не как основу социального порядка и не как главную преграду на пути социального прогресса, а скорее как нечто менее важное в деле поддержания образцов или в социальном изменении: с точки зрения утилитарного индивидуализма гораздо более важными регуляторами жизни общества являются рынок и политическая деятельность, чем религия. Если уж о религии и идет речь, то как об одной из наиболее распространенных и утонченных культурных привычек, специфической деятельности, не имеющей большого значения и самой по себе довольно безобидной. Социология религии, если таковая вообще имеет место, должна заключаться в выявлении условий и предпосылок организационной стороны деятельности государственной Церкви Англии, ее успешности.

      Свойственный  Спенсеру взгляд на религию был воспринят  такими социальными реформаторами, как Р. Тауни, который оспаривал веберовский тезис о роли протестантской этики в развитии капитализма и полагал, что протестантизм скорее мог быть результатом, нежели причиной промышленной революции. Влияние Спенсера было связано с тем, что он воспринимался как пророк новой религии, оправдывающей свободу частного предпринимательства и прославляющей XIX век как новую эру, когда человек с помощью науки нашел наконец правильный путь. Он был тем философом викторианской эпохи, который помог ей обрести метафизическое и моральное обоснование и уверенность, и он способствовал выработке понимания места религии в промышленном мире.

      В работе «Разделение труда» (1893) Дюркгейм рассматривает проблему возрастного плюрализма и дифференциации в современном обществе. В традиционном обществе существует то, что Дюркгейм называет «механической солидарностью»: индивиды мало отличаются друг от друга; разделяя коллективные представления, они испытывают одинаковые чувства, привержены одним и тем же ценностям. В дифференцированном обществе современного типа складывается иная, «органическая солидарность», когда вместе живут разные и менее друг от друга зависимые люди. Поскольку индивиды специализированы в своем труде, они нуждаются друг в друге и находят способы совмещать свои различия. Закон, например, помогает удерживать в должных границах поведение нуждающихся в обществе индивидов, тогда как раньше средствами были смерть или изгнание. Дюркгейм формулирует в этой работе концепцию интернализации моральных норм индивидом. Основываясь на обобщении большого статистического материала и других методик исследования самоубийств (Дюркгейм анализировал причины большего процента самоубийств у протестантов, чем у католиков), он описывает такой феномен, как социальная солидарность в современном обществе и ее аномалии в виде аномии. Это понятие Дюркгейм рассматривает в работе «Самоубийство» (1897). Главная идея Дюркгейма: индивид — производное от общества, а не наоборот. Исторически первичные коллективистские общества с «механической солидарностью», где все похожи друг на друга и жизнь управляется социальными императивами и запретами, которые навязываются индивиду группой и которым он повинуется как высшей силе. Следовательно, нельзя объяснить такие социальные феномены, как социальная дифференциация и «органическая солидарность» (каждый волен думать, желать и действовать согласно собственным предпочтениям), исходя «из индивидов»: социальная система несводима к слагающим ее элементам, целому принадлежит приоритет по отношению к частям.