К.Калиновский

«Правительство  польское, когда правило нами, не брал с нас рекрута, не отрывал  народ от детей, от родителей да и  от земли родной и не гнал куда-то на край света, чтобы начинать неволю, выдавливать слезы и проклятия на души наши. Правительство польское когда брало с нас подымное, то не вводило таких лошадиных налогов на души наши, которые только Богу принадлежат. Правительство польское, имея Бога в сердце, не вписало нас в схизму, в которой только за царя да за царя молиться надо, как если бы царь был Богом на свете, а вера казне принадлежала».

Правда, дальше он сделал оговорку: «одно скажу  по чистой правде – что если нам  под польским правительством не совсем было хорошо, то как москаль стал нами править, сделал он для мужиков настоящий ад на этом свете».

Калиновский не хотел возрождать прошлое, он знал, что и тогда все было не так  хорошо, не так, как ему хотелось бы. По словам Ратча, «Он хотел видеть Литву не с возобновленными на новый лад старыми шляхетными традициями, но Литву, которую он мог бы пересоздать с всеобщим уравнением прав и состояний, на новых началах коммунистических бредней, проповедуемых Герценом и К.»

И сам Калиновский  говорил:

«Государство, которое  строим, имеет связь с давними  традициями, но принимает во внимание сегодняшнее состояние народа, принимает во внимание результаты его мысли.»

Каким же хотел  видеть новое государство Калиновский? Проанализировав критику московского  порядка, можно сделать вывод, что  правильное государство, это такое, где

все граждане свободны и равны, нет крепостных и безземельных крестьян;

вместо рекрутчины существует обязательная для всех воинская повинность с небольшой продолжительностью службы;

невысокие налоги, идущие на благо народа и государства, а не содержание царя и верхушки общества;

существует равноправие  исповеданий и национальностей;

есть правда и справедливость в суде;

у человека есть уверенность в своей защищенности, в том, что его не обидят;

справедливая  наука в школе, которая учит жить без обиды другого;

правительство в таком государстве думает о  людях, чтобы они могли жить счастливее.

Реализацию подобного  государства Калиновский начал  сразу же после начала восстания:

«Земля свободно дается всем мужикам, потому что это  их земля от дедов-прадедов, за эту  землю, никому не надо отрабатывать панщины и чиншей никаких никому платить подушного больше платить не будет, а только подымное, как когда-то платили, рекрутов больше не будет, а все мужики, и паны, и мещане, каждый отслужит три года и снова свободен. Униатские костелы, что москали забрали, отдаются назад униатам, и кто хочет, имеет право крестить детей по-униатски и к униатским ксендзам идти на исповедь и по-старому Богу молиться, как еще родители наши молились».

Один из главных  принципов – всеобщее равенство. Аргументируя принцип равенства во втором номере «Мужицкой правды», Калиновский обращается к Библии:

«Когда Бог  создал всех людей свободными и всем дал одинаковую душу, то откуда же это  взялось, что один бездельничает  да и над людьми издевается, а  другой, бедный, панщину служит или оброки в казну платит?»

Идеи про равенство, равноправие часто звучат в произведениях  Калиновского:

«Объявляя принцип  равноправия всех состояний и  исповеданий, без обиды чьей-нибудь собственности и свободы совести, призывает к единству работы все без исключения пласты польского общества».

«Это борьба святая, она за целостность располосованных  твоих земель, за собственность обездоленных в своем отчестве сыновей, святая кровь, героически пролитая за свободу  и равность всех исповеданий, традиций и языков твоих братьев!»

Более подробно желания Калиновского изложены в  газете «Голос из Литвы», от 19 марта 1863 года:

«Равноправие  народностей, состояний, исповеданий  – это стремление, заключенное  в глубине сердца всего народа, стремление сильное, которое стало сильной волей…

Мы хотим, чтобы  каждый почитал Бога, как ему говорит  собственная совесть…

Мы хотим, чтобы  каждый язык развивался по собственной  жизненности: и литовский, и белорусский, и малорусский, и польский…

Мы хотим, чтобы  каждый имел равные права на собственность, на службу, на работу, чтобы все получили и никто не утратил...»

Таким образом, равноправие касается религий –  в Московской Империи преследовались католичество и иудаизм, народностей, или национальностей вместе с  национальными языками, традиций, прав собственности, службы, работы - в сущности, эти положения совпадают с Конституцией нынешней Республики Беларусь, принятой больше чем через сто лет после Калиновского.

Выступал он и за равенство сословий, отмену привилегий шляхетства, или дворянства. С другой стороны, Я. Гейштар вспоминал:

«Он [Калиновский] считал, наверное, что дальше после  наделения землей уже будет только народ без разницы дворянства и народа – польский народ».

Хотелось бы еще остановиться на вопросе независимости, суверенности Беларуси, или Литвы, как часто называли ее в то время, и взаимоотношениях с соседними народами. Поскольку сам Калиновский не упоминает о планах на будущее, обратимся к воспоминаниям современников, которые в один голос говорят о стремлении к независимости новой республики.

В «Сведениях о  польском мятеже 1863 г. в Северо-Западной России», написанных по поручению М.М. Муравьева генерал-майором В.Ф. Ратчем, во время восстания служившего помощником начальника артиллерии Виленского военного округа, написано:

«Константин Калиновский  с настроением герценовской школы  во главе честолюбивейших личностей  из красных литвинов настойчиво проводил идею о самостоятельности Литвы».

И в другом месте, более подробно: «Калиновский стоял внимательным сторожем интересов Литвы и отстаивал, чтобы средства и силы Литвы вовсе не шли бы на дело Царства Польского. Литав, говорил он своим интимным, должна воспользоваться разладом между Россиею и Польшей и сделаться самостоятельной».

Не только царский  генерал, товарищ по восстанию Я. Гейштар называет Калиновского даже сепаратистом:

«Это была натура горячая, но верная, без малейшего  лицемерия. Отданный душой и сердцем  люду и отечеству, но проникшийся  крайними теориями, притом литовский  сепаратист и на словах кровожадный  демагог».

О том же вспоминает и Ю. Яновский: «Отношения Литвы и  Польши понимал только как федеративные – с полной независимостью Литвы».

Но стремление к независимости совсем не означает плохого отношения к соседям. Скорее, наоборот, Калиновский стремится  к Федерации славян, союзу независимых и равноправных государств. Правда, в «Письмах из-под виселицы» он дает резкую характеристику русскому народу:

«Не будем говорить, из каких народов произошли москали, братства там не много найдем, рабство  монголов, да и царей московских совсем убило в этом народе всякую память о свободе и сделала из него людей поганых, без мысли, без правды, без справедливости, без совести и без боязни Бога».

Но это –  единичный случай, и, может быть, здесь Калиновский писал все  же о правительстве московском, а не о народе, потому что в «Стяге свободы» он же пишет:

«Народ московский вздрагивает от нашей вековой  обиды. Он свободным братом нашим, а  не угнетателем быть хочет и ответственность  перед потомками за наше железное рабство решительно возлагает на готовый пасть царизм».

И в «Обращении с призывом подниматься на решающую борьбу» от 6 июля 1863 года говорит  о том же:

«Добросовестный сын Москвы защищает сегодня честь  своего народа в собственном отечестве».

Также Калиновский  понимает необходимость союза с Польшей, о чем пишет в «Истории восстания народа польского 1863 и 1864» Б. Лимановский:

«Любил он Польшу, считал, что уния с ней была исторической необходимостью, и что и дальше она останется такой необходимостью, но в то же время ревниво остерегал полную равность и самостоятельность Литвы».

О единении трех народов, белорусского, названного Литвой, польского и русского, Калиновский  пишет в «Голосе из Литвы» от 14 февраля:

«И вот закипела борьба с новым порядком вещей, и  самый несчастный народ, народ, насилием и предательством лишенный всех естественных прав, наконец, народ, какой среди европейских имеет самое святое чистое прошлое, каким является польский народ с Литвою и Русью, естественным порядком вещей стал представителем, рыцарем одного лагеря».

А дальше, в том  же номере, Калиновский делает охват  братских народов, он говори уже о  всех славянах:

«Разные братские родственники славян жадно откапывают свою родную память, со слезой сочувствия в брате узнают брата, поют один другому  грустную песенку про пережитое, и европейский мир начинает понимать мысли христианства».

 
Патриотизм.

Калиновский не был националистом, но он был ярым патриотом своей родины, о чем  свидетельствуют и его поступки, и его слова, и люди, знавшие  его. Самым ярким примером, пожалуй, может служить пароль повстанцев, который употреблялся в виленской повстанческой организации, когда во главе стоял К. Калиновский:

- Кого любишь? - Люблю Беларусь. - Так взаимно!

Калиновский первый начал издавать газету на белорусском  языке – «Мужицкую правду», он всегда заботился и ратовал за дело родины, отечества. Всегда отстаивал интересы Беларуси при обсуждениях и спорах в Комитетах повстанцев.

Он мечтает  о том времени, когда «мать-родина засияет более сильной, возродится более счастливой, чем была когда-нибудь».

По словам Я. Гейштара, «Он мог убежать из Вильно, но никогда не допускал мысли про  это, потому что считал своей обязанностью как был первым заговорщиком на Литве, так стать последней жертвой  террору Муравьева».

Но не только революцией Калиновский служил Беларуси и народу. Во время периода подготовки восстания он ходил по деревням, лично распространял свою газету, разговаривал с крестьянами, склонял их к восстанию. Очевидно, что такой образованный и преданный Беларуси человек, как Калиновский, так долго живя среди крестьян не мог не обратиться к собиранию и изучению белорусского фольклора. К сожалению, работ Калиновского не сохранилось, или они еще не найдены, но есть свидетельства современников, В. Брюхнальского и Б. Лимановского.

Так, Брюнхальский в 1906 г. в статье «Эмилия Платар как фольклористка» пишет:

«Правда, с точки  зрения лет Платаранка не может быть причислена к самым ранним пионерам на этой ниве у нас, однако, не смотря на это, она может достойно, из-за своих усилий и любви, стать рядом с современными ей полсько-белорусскими фольклористами, как Цветинский, Александр Зброжаек, Тадэуш Заблотский, Рамуальд Зенкевич и Станислав Маркианович с одной стороны, а с другой – рядом с Яном Чачотом, Внцентом Мартинкевичем, Константином Калиновским и другими».

Образование.

Органической  частью социальной программы Калиновского являются его идеи о воспитании. Насколько большое внимание он уделял этому вопросу видно из высказывания Б. Лимановского, который в «Истории восстания народа польского 1863 и 1864» пишет: «Образование и организацию народа считал самым важным делом».

В «письмах из-под  виселицы» он дал глубокую, заостренную  критику педагогики, сложившейся  в современном ему обществе.

«Там, где жили поляки, литовцы и белорусы, открывает  московские школы, а в этих школах учат по-московски, где никогда не услышишь и слова по-польски, по-литовски да по-белорусски, как народ того хочет, а в эти школы одно с другого конца света москалей насылают, что только умеют красть, людей обдирать да служить за деньги поганому делу на позор народу. Дикий москаль думает, что если может обдирать народ со всякого дохода, то и получиться вбить в голову свой дурной разум…».

По его мнению, существующий социальный строй не может  обеспечить детям правильное воспитание и образование. «Разве у нас есть справедливая наука в школах, - писал он, - которая учит жить без обиды для другого?».

Более того, К. Калиновский  ясно видел, что господствующие классы закрывают крестьянам и их детям  доступ к науке и культуре, совершенно не заботятся об образовании и воспитании крестьянских детей. В «Приказе… к народу земли литовской и белорусской» он, обращаясь к крестьянам, писал, что царь, «господству над вами и угнетая вас сам, да позволял угнетать вас каждому, не учил вас ни читать, ни писать». Поэтому и в будущем, если положение коренным образом не изменится, вряд ли можно будет «от него [царского правительства] надеяться на что-нибудь лучшее для нас или для детей наших».

Калиновский решительно выступал против реакционных утверждений, что только избранные способны к образованию, занятию и наукам и т.д. «Прошли уже те времена, когда казалось всем, что мужицкая рука годится только для сохи, - писал он в первом номере «Мужицкой правды». – теперь настало такое время, что мы сами сможем писать… Пусть узнают [паны], что мы можем не только кормить хлебом своим, но еще и учить своей мужицкой правде».