Общая рамка Политического Макиавелли

Общая рамка Политического  Макиавелли 

В качестве основы для  контекстного анализа слабо определенных понятий политической теории М имеет  смысл восстановить в памяти общую  схему взаимосвязей использованных им социально-политических категорий, начиная с тех, которые он достаточно ясно и хорошо проговорил. 

Основной политической единицей в размышлениях М является город-государство (далее также –  «полис»). Большие страны, такие как  Французское, или Неаполитанское королевства, находятся на периферии его МойМира. 

Первичность города по отношению к стране в качестве геосоциорной [3] основы государственности сквозит в его текстах повсюду. Вот, например, цитата из (Г: V): «Если … завоеванное государство с незапамятных времен живет свободно и имеет свои законы, то есть три способа его удержать. Первый – разрушить; второй – переселиться туда на жительство; третий – предоставить гражданам право жить по своим законам, при этом обложив их данью и вверив правление небольшому числу лиц, которые ручались бы за дружественность государю.» Казалось бы, что рассматриваемым объектом здесь может являться и страна, если бы при этом в указанной цитате не проскочило бы действие «разрушить». И действительно, далее по тексту содержится «расшифровка» контекста данного действия: «Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит.» 

Полисы у М могут  образовывать ассоциации, причем в  основном за счет политического подчинения одним сильным полисом нескольких других (М: «завоевание государства»). Упоминает он также и отношения  союзничества, причем активного союзничества вплоть до взаимопомощи вооруженными отрядами. 

Дополнительным к  рассмотренным, но в значительной степени  периферийным политическим объектом, у М является то, что имеет смысл  обозначить словом «баронство». Баронство  – это замок феодала, имеющего под своим подчинением вооруженный  отряд, который живет за счет крестьянских общин по соседству. Заметим, что  данный объект лишь проскальзывает в  текстах М (см., например, Р: LV, где он назывался М: поместьем, а владельцы его звались М: дворянами, или Г: IV, где обсуждаются М: бароны Французского королевства). Вырожденный случай подобных единиц, у которых отсутствует вооруженный отряд, – поместье, М в свое рассмотрение не принимает. 

Любая М: страна образуется за счет ассоциации полисов и баронств. При этом наличие в стране значимого  количества баронств по М привносит  необходимость автократии (М: единовластия): «Однако самыми вредными из них являются те, которые помимо указанных поместий владеют замками и имеют повинующихся им подданных. И теми и другими  переполнены Неаполитанское королевство, Римская область, Романья и Ломбардия. Именно из-за них в этих странах никогда не возникало республики и никогда не существовало какой-либо политической жизни: подобная порода людей – решительный враг всякой гражданственности. В устроенных наподобие им странах при всем желании невозможно учредить республику. Если же кому придет охота навести в них порядок, то единственным возможным для него путем окажется установление там монархического строя.» (Р: LV). Из данной цитаты в частности видно, что наряду с автократиями в МойМире М существуют и республики. Он также различает автократии как наследственные и новые (Г: I). Последние образуются либо путем завоевания, либо путем государственного переворота. 

В политическом мире М война является естественным и  очень частым действием (см., например, Г: III). В текстах М можно найти разное отношение политических субъектов по отношению к войне. Есть те, кто нацелен на экспансию – на завоевание и подчинение себе других полисов / стран. Есть те, кто нацелен на сохранение statu quo, и мира для себя. И поскольку первые всегда есть в наличии, то силовая часть политики в мире М нескончаема, порождая вокруг себя деятельность по образованию союзов, концентрированию ресурсов для войны, а также различного рода военному предпринимательству, ведущемуся кондотьерами. 

Другой аспект политики всплывает из социальной стратификации М. М отмечает, что в каждом полисе всегда наличествует знать и народ. В стране / полисе может также быть автократор, или претендент на единовластие. Есть также бароны и кондотьеры, имеющие в подчинении военные отряды. Все вышеотмеченное М рассматривает в качестве возможных политических субъектов (далее также – агентов) разной степени активности. Интересно отметить, что крестьянские общины совершенно исключены из политического мира М. 

Политическая мощь (далее также – могущество) агентов  по М определяется прежде всего военной силой, и потом уже умом и доблестью. Тут следует обратить внимание, что в своих политико-теоретических трудах М выводит на периферию своего рассмотрения деньги, как фактор могущества, хотя кое-где их важность для мощи агента у него все же проскальзывает. И вообще, экономические вопросы почему-то выведены М за пределы основного потока своих теоретических рассуждений / описаний. В то же время в «Истории Флоренции» экономические интересы агентов в качестве их политических драйверов [4] часто проговорены достаточно явно. Также явно указана экономическая подоплека военной деятельности и в трактате М «О военном искусстве». 

Рассмотрим далее  некоторые особенности употребления М термина государство. Во-первых, М: государство в общем случае имеет отношение к стране, хотя в большинстве случаев под  данным понятием М имеет в виду именно полис. Во-вторых, М провозглашает  возможность создания нового государства, например, путем государственного переворота, т.е. в понимании М государства  являются исторически обусловленными политическими структурами с  достаточно коротким жизненным циклом, которые могут рождаться и  погибать достаточно быстро. И это  вне зависимости от того, что базовые  социальные структуры таких государств (расположение, население, порядки) остаются при таких пертурбациях практически  неизменными. В третьих, М подчеркивает важность роли учредителя государства, которым в его представлении  обычно выступает некий доблестный автократор [5], хотя он в (Р: VI) и привел историю генезиса Венецианской республики, в котором подобного автократора-учредителя не было. 

В заключение заметим, что общая арена европейской  политики в понимании М хорошо укладывается в тот формат, который  предложен для того времени в  книге (Тилли, 2009). В Европе того времени  можно выделить экономически развитые области, которые занимали полосу от Северной Италии до Фландрии и Нидерландов, захватывая юг Германии, а также  долины Рейна и Роны. Данная развитая полоса была окружена менее развитыми периферийными монархиями (типа уже упоминавшихся здесь Французского и Неаполитанского королевств). В развитой полосе полисы того времени по своему политическому и военному могуществу были сравнимы как с соседскими баронствами, так и с периферийными королевствами, что делало их агентами европейской политики первого ряда. А некоторые полисы умудрялись даже организовывать собственные империи (Венеция).

М: Народ 

В политико-теоретических  трудах М народ представлен достаточно целостным политическим агентом, который  активно влияет на ситуацию на политическом поле полиса. В то же время вопрос устройства субъектности больших групп людей там остается практически не раскрытым. Данный вопрос был лишь слегка затронут в «Рассуждениях …» следующим образом: «… народные  недовольства легко устранимы – в тех случаях, когда у народа нет вождей. Ибо не существует ничего более ужасного, чем разнузданные, лишенные  вождя массы, и вместе с тем – нет ничего более беспомощного: даже если народные массы вооружены, их несложно будет успокоить при условии, что тебе удастся уклониться от их первого натиска; ведь когда горячие головы малость поостынут и все разойдутся по домам, каждый начнет сомневаться в своих силах и позаботится о собственной безопасности, либо обратившись в бегство, либо пойдя на попятный. // Вот почему взбунтовавшимся массам, если они только желают избегнуть подобной опасности, надобно сразу же избрать из своей среды вождя, который бы направлял их, поддерживал их внутреннее единство и заботился об их защите.» (Р: LVII) Из этого видно, что представления М о «механике субъектности» народа были гораздо более богатыми, чем он это показал в своих основных теоретических текстах. 

Также слабо в  данных текстах представлено его  понимание социальной структуры  народных масс. Только в одном месте  «Государя» промелькнуло указание на внутреннюю структуру М: народа: «Уважая цехи, или трибы, на которые разделен всякий город, государь должен участвовать иногда в их собраниях …» (Г: XXI) Гораздо больше информации по социальной структуре М: народа и устроению его политической субъектности можно найти в «Истории Флоренции». Там можно найти указание на стандартность организации самоуправления жителей города по кварталам (месту жительства) и цехам (обеспечивающие сообщества [7]), которые имеют в качестве органов управления обычно выборную старшину. Именно данная старшина, будучи естественными народными лидерами, как правило и представляет собой народ в понимании М. 

М представлял себе и более глубокое структурирование М: народа. Вот как он описывает  внутрицеховое расслоение жителей  Флоренции: «… среди цехов были и  более, и менее важные, они разделились  на старшие и младшие, причем семь цехов считались, старшими, а четырнадцать – младшими. Вследствие такого разделения, а также других упоминавшихся выше причин усилилось самовластие капитанов гвельфской партии. Магистратура эта всегда находилась в руках старых гвельфских фамилий, и капитаны из этих фамилий покровительствовали гражданам, состоящим в старших цехах, и угнетали членов младших цехов и их защитников: отсюда и проистекали все беспорядки, о которых мы повествовали.» (Ф: III, XII) Как видно из представленной цитаты, в городе фактически существовала иерархия цехов [8]>, причем городская знать во многом смыкалась с народной (пополанской – от popolo – народ) политической верхушкой – «жирным народом» (popolo grasso – Ф: II, Ссылка 15) – владельцами «профильных» цеховых мастерских и торговых предприятий, которые в основном и поставляли кадры на верхние посты народного самоуправления [9]. Городские низы при этом назывались «тощим народом» (popolo minuto – Ф: II, Ссылка 15). 

Дальнейшее представление  о понимании М социальной стратификации  народа Флоренции можно получить из продолжения приведенной выше цитаты: «Когда установилось разделение на цехи, оказалось, что многие ремесла, которыми занимается мелкий люд и  низы, не получили своего цеха: их подчинили  тем цехам, к которым они были ближе по своим занятиям. И когда  они были недовольны своим непосильным  трудом или считали себя обиженными, хозяевами, жаловаться им приходилось  главе того цеха, которому они были подчинены, а он, как они считали, никогда не выносил правильного  решения. Среди цехов больше всего  подчиненных людей включал и  включает в себя цех шерстяников. Он же и является самым могущественным, занимает среди цехов первое место, кормил и доныне кормит своим ремеслом большую часть мелкого люда и черни.» (Ф: III, XII) Попытки низов и «непрофильных» мастеров организоваться в дополнительные цеха пресекались «профильными» пополанами политическими и силовыми методами. Например, организация трех дополнительных цехов, которая была достигнута по итогам восстания низов во 2-й половине XIV столетия (Ф: 3, VIII- XVIII) продержалась очень недолго – как только «профильные» пополаны собрались с силами, они тут же отменили все те уступки городским низам и «непрофильным» мастерам, на которые они ранее дали согласие в условиях кульминации восстания. И вообще, из подобных описаний городских восстаний и смут у М можно определить его социальные симпатии, которые находятся главным образом на стороне средних пополанов. «Жирные» пополаны с точки зрения М часто оказывались слишком неумеренными в своих амбициях и честолюбии, а «тощим» не хватало происхождения и выучки (благородства). 

Так мы подходим к  пониманию того, что М называл  в своих сочинениях термином «народ». Оттолкнемся здесь от следующих  цитат: «… народ всегда стремится  к двум вещам: во-первых, отомстить  тем, кто оказался причиной его рабства, во-вторых, вновь обрести утраченную свободу.» (Р: XVI) «А если мы посмотрим на цели людей благородных и людей худородных, то, несомненно, обнаружим, что благородные изо всех сил стремятся к господству, а худородные желают лишь не быть порабощенными и, следовательно, гораздо больше, чем гранды, любят свободную жизнь, имея меньше надежд, чем они, узурпировать общественную свободу. Поэтому естественно, что когда охрана свободы вверена народу, он печется о ней больше и, не имея возможности сам узурпировать свободу, не позволяет этого и другим.» (Р: V) В этих цитатах четко просматривается представление М о глубинной сродственности понятий «народ» и свобода». Т.е. М: народ – это те, кто имманентно противостоят стремлению к тирании верхов. Это те, кто с одной стороны не слишком амбициозен в единоличных устремлениях, а с другой стороны – в достаточной степени доблестен. Это те, кто может (и способен) объединить свои ресурсы с другими такими же, как они, чтобы оказаться в силах пресечь поползновения знати на тиранию и угнетение. Так от М: народа отсекаются и клиентела полисной знати с одной стороны, и городские низы [10] с другой. И остается там лишь то, что (начиная с Аристотеля) обычно передают метафорой «средний класс» [11]. 

Заметим, что вышеприведенный  концепт неявно базируется на понятии  «делиберации» – способности людей к согласованию интересов и объединению ресурсов в борьбе с более сильным противником. По своей вмененной логике делиберация сразу же выводит на проблематику того, что М называл словом «единство», и что будет рассмотрено далее по тексту. И, как будет видно по результатам данного рассмотрения, если само М: единство в политико-теоретических трудах М еще присутствует, то механизмы его обеспечения у М практически не обсуждаются.