Общие сведения об авганской войне

Общие сведения о войне

Она длилась  девять лет, один месяц и девятнадцать дней. Через Афганистан прошло более  полумиллиона воинов ОКСВ. Общие потери на страны в этой войне составили 13 833 человек. Пропали без вести и были захвачены в плен 330 человек

Честно признаем: та война принесла неисчислимые беды, страдания и афганскому народу течение девяти лет погибло более миллиона афганцев. И солдат революции, и оппозиционеров и мирных жителей, оказавшихся под перекрестным огнем "своих" и "шурави" (советских).

Еще и еще раз пробегаем глазами скорбный список. Он мало о чем расскажет непосвященному: каждый из павших вызывает острое чувство жалости и утраты. Им, двадцатилетним, жить ~ да жить! А они с беззаботной улыбкой, с интересом оглядывая фантастические пейзажи, перешагнули границу, разделявшую не просто два государства, а нечто большее - жизнь и смерть

В середине 50-х  в Афганистан пришли первые группы специалистов из СССР. Строили предприятия, прокладывали дороги, линии электропередач, перекидывали через речки и ущелья мосты: мирные заботы мирных людей. Могли ли тогда предполагать отцы, что через четверть века по их стопам придется пойти сыновьям, но с иной целью. И те, и другие географию страны, ее традиции, обычаи, уклад жизни да и самих людей изучали и узнавали не по кинолентам и учебникам, а прямо в депе, заключалось ли оно в строительстве объекта или в яростном бою.

Им было, в  среднем, по двадцать... Как это много  в измерении,исторических перемен  последнего времени! И как ничтожно мало, если столько.отведено тебе судьбой. Они уходили от нас в этом возрасте. Иные - моложе, иные - постарше. Ни один не гадал, что погибнет, совершив поступок, о котором скажут потом: подвиг. В лексиконе ребят отсутствовало это слово, заменялось на куда более прозаические: спасение, выручка, помощь, защита. И тем не менее, неосознанно каждый вложил в свой поступок не только всю свою энергию, силу и волю в последний момент, но и страсть будущей жизни - недожитой, недопетой, недолюбленной. Совершая подвиг в таком возрасте, да и в любом другом, человек вкладывает в него свое будущее. И смерть становится последней, ярчайшей вспышкой, освещающей и собственную жизнь, и жизнь поколения, ровесником которого он был.

Они навсегда остались в памяти родных и близких, земляков - всех, кто их знал лично. Их образы, имена обрели иной смысл и содержание: мы, живые, должны ощущать кровное родство с их осиротевшими родителями, детьми, вдовами.

"О мертвых  - или ничего, или только хорошее". Давайте не согласимся хотя  бы ради справедливости. Они совершали ошибки. Не все заслоняли собой от душманской пули командиров или вызывали огонь на себя. Гибли и по неопытности, безрассудству. Но хочется верить: если существует в загробной жизни рай - они обязательно там, прощенные и обласканные, возвеличенные и по-прежнему трогательно скромные, вечно юные.

В Афганистане  воины из ограниченного контингента  с первых же дней знакомились со многими своеобразными обстоятельствами, познавали окружающую действительность. Будучи в северных провинциях, они  убедились, что Мазари-Шариф действительно важнейший экономический центр страны: в результате совместных усилий советских к афганских специалистов невдалеке от города разведаны крупные запасы газа и нефти, что заложило основу для создания газовой и химической промышленности. Им достаточно было при патрулировании проехать на БМП (боевой машине пехоты) каких-нибудь 17 километров от города и опять найти подтверждение: да, их прислали сюда не напрасно. Разве не стоит уберечь для разоренной и съедаемой противоборством страны первый в ДРА завод азотных удобрений, сооруженный опять же с помощью их земляков! И сохранить заводской поселок "Сорок красавиц" с его великолепными коттеджами для рабочих, бассейном, клубом, спортивными площадками - тоже их долг. И эту тепло-электростанцию на природном газе, преобразившую быт населения, невозможно представить взорванной, как некогда Днепрогэс. Да и многое-многое другое представлялось своим, выстраданным, понятным и, безусловно, нуждающимся в их присутствии здесь, в их защите.

Предприятие - символ прежней дружбы - стало костью в горле контрреволюции. Оно не просто давало мощный импульс экономическому развитию округи, но и крепило рядь~ местной организации НДПА. И душманы устраивали диверсии на комбинате, охотились за его партийными активистами. Не гнушались ничем. Напали на местную школу: на глазах детей убили двух учителей, а одной девочке, дочери члена комитета НДПА Мазари-Шарифа, плеснули в лицо кислотой...

Спустя менее  десяти лет после пуска комбината  отцов на строительных площадках  сменили их дети. Только держали они в руках не мастерки каменщиков и молотки плотников, а автоматы.

И все-таки - спросите простого афганца, на земельный надел  которого подана вода, а в дом - свет и тепло, кишлак которого благодаря "бетонке" и мостам через пропасти приблизился к столице, цивилизации на расстояние часовой доступности, спросите у горца, чьих детей спас от смерти русский врач, спросите у многих других, близко соприкоснувшихся и с первой, и со второй волнами советского "нашествия" - и в глазах непременно заметите ласковый блеск: "О, шурави, спасибо!".

Конечно же, большая  половина промолчит, даже если люди испытывают к нам дружеское расположение, признательность за помощь: страх  и теперь гуляет по горным селениям и городам, в том числе и  по Кабулу.

Безусым мальчишкам, по-видимому, было страшно, хотя ни один не подавал вида. Страшно было остаться наедине с самим собой. Страшно даже в автомобильной колонне, когда впереди, и сзади тебя до боли в суставах сжимают "баранки" твои сверстники: дорога, как кровяная артерия, связывала наш Таджикистан с северными провинциями Афганистана, а те с Кабулом, югом страны. По ней нескончаемым потоком текли грузы. Преимущественно мирные - продовольствие, строительные материалы, товары первой необходимости. Боеприпасы и вооружение переправлялись воздухом. Однако и за эти чистые рейсы наши дети расплачивались жизнью.

Как говорят  в народе, хорошо, если смерть настигнет  внезапно: ни боли, ни страданий, раздумий. Но бывает и по-другому. Уже в начальный  период войны нередко приходили сообщения такого рода:

"Это случилось  в Герате. Рядовой Сергеев, попал  в душманский плен. Несмотря на  пытки на допросах, не пошел  на соглашательство с врагом. Изуверы ослепили бесстрашного  воина".

Г. В. Гришаков, водитель в/ч 50756 19 мая 3980 года пишет домой: "Положение сейчас очень серьезное. Почти каждый день выступления против нас. Все недовольны советской властью. В Джелалабаде басмачи целую роту, примерно 80 человек зарезали. Там очень тяжело нашим ре-ам...".

Письмо сержанта Н. А. Колпачкова (в/ ч 51931) домой:

"Душманы очень  любят поиздеваться над нами  солдатами. Недавно к нам в  полк привезли двух изуродованных  солдат. У них выколоты глаза,  отрублены руки и ноги, обрезаны  уши и нос, "тела все истыканы  штыками...".

Несколько эпизодов из бесконечной вереницы, чаще всего замалчиваемых даже в ограниченном контингенте, не говоря о стране. Туда же шли трафаретные извещения военкоматов.

Первыми жертвами той войны были, бесспорно, водители, потому что они торили тропу к  Гиндукушу...

Эх, водители-водители! Короли горных дорог! У каждого свой опыт, привычки. На бортах иногда имена погибших друзей-водителей. Один рейс через перевал Саланг - событие, десяток - подвиг, отмечаемый обычно на дверце кабины красной звездочкой, двадцать рейсов - двумя. Точь-в-точь как в годы Отечественной рисовали звезды на фюзеляжах самолетов за сбитые вражеские машины. И здесь требовалось такое мужество, выдержка, терпение, каких человек и не подозревал в себе. Саланг... Не ошибиться бы: существует ли где-либо в мире автомобильный перевал, лежащий выше этого, выше 3300 метров? Дорога - извилистый и крутой серпантин: левым бортом царапаешь отвесные скалы, прижимаясь к ним, желая слиться с надежным камнем, потому что правый борт чуть ли не висит над бездонной пропастью. Тысячи машин полируют бетонное полотно до блеска, а когда образуется гололед - лучше не выезжай на трассу. Но выезжать надо. И необходимость эту диктовала порой не столько военная обстановка, сколько долг водителя, точнее - понимание этого долга перед теми, кто ждет на том конце дороги продукты, горючее, а то и просто кирпич, цемент, сантехнические трубы. Двое суток - подъем на низкой скорости, под надрывный гул двигателя, готового вот-вот задохнуться из-за разреженного воздуха. Спуск еще опасней, хотя он и поровней: не дай Бог откажут тормоза или просто "понесет" - либо врежешься в поворотную скалу, либо пнешь реди идущий грузовик, либо слетишь в пропасть. Это не нагнетание страхов. Это простое объяснение, почему на машинах рисовали звезды за рейсы, трудные в мирных условиях, и невероятные - под обстрелом.

Хайратон - Саланг - Кабул... В чемоданах ребят бережно  хранились вымпелы - "За сорок  рейсов", еще один - "За шестьдесят рейсов". Последних было слишком  мало, потому что редко кто из водителей накручивал шоферский стаж за два года.

Да, все они - солдаты Саланга, несмотря на то, что  большинство было занято на перевозке  мирных грузов. Солдаты, потому что  душманы не оставляли дорогу в  покое, стремились вывести ее из строя: минировали, обстреливали машины, отбивали оставшиеся. Пулеметная очередь, засада ожидали за каждым поворотом каждым выступом. А простора для маневра нет - и шофер должен быть в постоянном напряжении, неусыпной готовности дать отпор, сориентироваться, доставить по назначению груз, а главное постоять за себя, выйти из переплета живым. Защитник и надежда - автомат в кабине и мотор под капотом.

Мамы-мамочки, если б вы знали, как ваши дети в часы смертельной опасности обращались к вам, просили вашего прощения благословения, шептали спекшимися губами последние слова, адресованные вам. И эти человеческие молитвы нередко спасали от казалось бы неминуемой гибели, а бывало уже не доходили адресата, ни до Бога... 
 
"Русская земля! Родимая земля! 
Дай мне силы встать... 
Обними меня листвой, 
Исцели меня травой. 
Дай мне жизнь одну. 
Дай мне смерть одну. 
Дай мне тишину..." 
А. Карпенко

Итак, 1980-й, первый год необъявленной войны, как  и следовало ожидать, закончился с тяжелыми последствиями и для  той, и для другой стороны.

Похоронки, за редким исключением, получали все регионы громадной страны: одни - чуть меньше, другие - побольше. Потери несли не "патрулирующие подразделения", как предполагалось вначале, а воинские части в боевых операциях.

Информационный  вакуум не давал возможности обобщить, осознать размах и жестокость происходящего. Напротив, людей трогательно убаюкивали легендами о героизме патриотов-афганцев, молодых бойцах республики, поднявшихся на защиту "революционных завоеваний". Факт бесспорный: они действительно дрались самоотверженно.

Еще полно сообщений даже в середине года о советской помощи Афганистану - кредитами, техникой, продовольствием, о строительстве предприятий, дорог, ирригационных систем. О боевых действиях с нашим участием - по прежнему ни слова. А уже гибли солдаты-интернационалисты, гибли командированные в республику строители. Лишь изредка мимо взгляда военного цензора проскальзывали намеки на правду. Тотальный запрет на истину действовал безукоризненно.

О подвигах пишут  много, обстоятельно. Всетаки, что мы вкладываем в понятие "подвиг в бою"1

Прежде всего, подвиг - это не деяние одиночки, ибо  никто из нас не формируется, как  личность, вне действительности.

Да, в бою можно  оказаться один на один с опасностью, но все равно действия одиночки подготовлены всем ходом предшествующих событий, и стало быть, воздействием товарищей.

Подвиг - это  стоическое поведение многих и многих. воины своими усилиями создали на поле боя обстановку, в которой  избранники судьбы смогли в опасных  ситуациях совершить то, что принято  называть подвигом.

Словом, год 1980-й для наших солдат и офицеров стал начальным классом суровой школы.

Потери личного состава СССР в 1989 году в Афганистане составили 53 человека.

15 февраля последнее подразделение 40-й Армии и с ним командующий армией генерал-полковник Б. В. Громов покинуло Афганистан, а гражданская война продолжалась. При этом мод-жахеды перехватили инициативу. Заверения президента Наджибуллы на митинге в Кабуле, что афганская армия в состоянии защитить свое отечество, не оправдали себя.

Вывод частей 40-й Армии в январе-феврале продолжался строго по плану. При этом коммуникации от Кабула через перевал Саланг надежно охранялись от возможных нападений со стороны моджахедов, особенно отрядов Ахмат Шах Ма-суда.

Последний бой на Южном Саланге произошел в январе, буквально за две недели до окончательного вывода наших войск из Афганистана. Этот бой был жестоким. Наши воины предпринимали усилия, чтобы не пострадали от душмаков мирные жители, которые были в этом районе. Толпы мирных жителей провожали с открытыми сердцами наших военнослужащих... И все же бой начался! Не без потерь!

К этому времени были свернуты гарнизоны, многие заставы и блоки, вытянулись колонны, увлекаемые общим потоком на север, домой. Военные городки были переданы афганской стороне.

Именно в эти дни подразделения советских войск совершили переход по магистрали Кабул- Хайратон от Чаугани на север и к утру 10 февраля полностью сосредоточились в районе города Пу-ли-Хумри.

До Термеза не так уж далеко... А в Термезе наши люди встречали возвращающихся воинов.

С 19 февраля, то есть через четверо суток после того, как последнее подразделение советских солдат прибыло в Термез, указом президента РА объявлено чрезвычайное положение в стране. В марте этого же года были бои у стен Джелалабада. Один из генералов афганской армии Абдул Хак Улюми признал, что за все годы войны не было столь кровопролитных и ожесточенных боев, как битва за Джелалабад.