Биография Лермонтава

Пятнадцатилетним  мальчиком он сожалеет, что не слыхал в детстве русских народных сказок: «в них верно больше поэзии, чем  во всей французской словесности». Его пленяют загадочные, но мужественные образы отверженных человеческим обществом — «корсаров», «преступников», «пленников», «узников». 

Спустя два  года после возвращения с Кавказа  бабушка повезла Лермонтова в  Москву, где его стали готовить к поступлению в университетский благородный пансион. Учителями его были Зиновьев А. З., преподаватель латинского и русского языка в пансионе, и француз Gondrot, бывший полковник наполеоновской гвардии; его сменил в 1829 году англичанин Виндсон, познакомивший его с английской литературой. 

В пансионе Лермонтов  оставался около двух лет. Здесь, под руководством Мерзлякова А. Ф. и  Зиновьева, процветал вкус к литературе: происходили «заседания по словесности», молодые люди пробовали свои силы в самостоятельном творчестве, существовал даже какой-то журнал при главном участии Лермонтова. 

Поэт горячо принялся за чтение; сначала он поглощён Шиллером, особенно его юношескими трагедиями; затем он принимается  за Шекспира, в письме к родственнице «вступается за честь его», цитирует сцены из Гамлета. 

По-прежнему Лермонтов  ищет родную душу, увлекается дружбой  то с одним, то с другим товарищем, испытывает разочарования, негодует на легкомыслие и измену друзей. Последнее  время его пребывания в пансионе — 1829 — отмечено в произведениях  Лермонтова необыкновенно мрачным разочарованием, источником которого была совершенно реальная драма в личной жизни Лермонтова. 

Срок воспитания его под руководством бабушки  приходил к концу; отец часто навещал  сына в пансионе, и отношения его  к тёще обострились до крайней степени. Борьба развивалась на глазах Михаила Юрьевича; она подробно изображена в его юношеской драме. Бабушка, ссылаясь на свою одинокую старость, взывая к чувству благодарности внука, отвоевала его у зятя, пригрозив, как и раньше, отписать всё своё движимое и недвижимое имущество в род Столыпиных, если внук по настоянию отца уедет от неё. Юрию Петровичу пришлось отступить, хотя отец и сын были привязаны к друг другу и отец, по-видимому, как никто другой понимал, насколько одарён его сын. Во всяком случае, именно об этом свидетельствует его предсмертное письмо сыну. 

Стихотворения этого времени — яркое отражение  пережитого поэтом. У него появляется склонность к воспоминаниям: в настоящем, очевидно, немного отрады. «Мой дух  погас и состарился», — говорит он, и только «смутный памятник прошедших милых лет» ему «любезен». Чувство одиночества переходит в беспомощную жалобу — депрессию; юноша готов окончательно порвать с внешним миром, создаёт «в уме своём» «мир иной и образов иных существованье», считает себя «отмеченным судьбой», «жертвой посреди степей», «сыном природы». 
 

Ему «мир земной тесен», порывы его «удручены ношей  обманов», перед ним призрак преждевременной  старости… В этих излияниях, конечно, много юношеской игры в страшные чувства и героические настроения, но в их основе лежат безусловно искренние огорчения юноши, несомненный духовный разлад его с окружающей действительностью. 

К 1829 году относятся  первый очерк «Демона» и стихотворение  «Монолог», предвещающее «Думу». Поэт отказывается от своих вдохновений, сравнивая свою жизнь с осенним днём, и рисует «измученную душу» Демона, живущего без веры, с презрением и равнодушием ко «всему на свете». Немного спустя, оплакивая отца, он себя и его называет «жертвами жребия земного»: «ты дал мне жизнь, но счастья не дано!..»

Первая любовь