Державин Гаврила Романович

Сама идея обращения  к маленькой птичке для того, чтобы  поделиться с ней своим горем, на два десятилетия раньше была абсолютно  невозможна. Теперь же, во многом благодаря Державину, поэтическое мироощущение изменилось. Простые человеческие чувства требовали простых слов. Отсюда — интерес Державина к анакреонтической лирике, названной так по имени знаменитого древнегреческого поэта Анакреонта, прославившегося своим радостным отношением к жизни, воспеванием любви, дружбы, веселья, вина.

В переложение одного из стихотворений Анакреона, названного Державиным «К лире», поэт, безусловно, вложил свои собственные мысли, не случайно он не стал делать буквальный перевод с древнегреческого, а перенес произведение многовековой давности в свое время. Если еще в «Водопаде» поэты, воспевавшие великих героев, тем самым увековечивали их подвиги, то теперь все выглядит совсем по-другому: «...Петь откажемся героев, А начнем мы петь любовь.»

Ясная и незамысловатая жизнь постоянно присутствует в  творчестве позднего Державина. Иногда он предвкушает веселую встречу  друзей, как в «Приглашении к обеду»:

          Шекснинска стерлядь золотая,

          Каймак и борщ уже стоят;

          В крафинах вина, пунш, блистая

          То льдом, то искрами, манят;

Иногда — радости  любви, конечно же, на лоне природы, как в стихотворении «Соловей во сне»:

          Плясок, ликов, звуков славы

          Не услышу больше я:

          Стану ж жизнью наслаждаться,

          Чаще с милой целоваться,

          Слушать песни соловья.

Ярче всего новый  жизненный идеал был сформулирован  Державиным в его поэме «Евгению». Жизнь званская, где он подробно описывает прелести жизни в его  имении Званка.

          Возможно ли сравнять что с вольностью златой,

          С уединением и тишиной на  Званке?

В этой поэме, казалось бы, сконцентрировалось то, к чему Державин постепенно шел в течение многих лет. Частная, простая жизнь, все  мельчайшие детали деревенской жизни описываются со вкусом и почти ощутимой осязательностью, со свойственной лишь Державину «шероховатой грандиозностью» (Ю. Тынянов):

          Где с скотен, пчельников и  с птичников, прудов.

          То в масле, то в сотах  зрю злато под ветвями,

          То пурпур в ягодах, то бархат-пух грибов,

          Сребро, трепещуще лещами.

Несмотря на новаторский  характер творчества Державина, в конце  жизни его литературное окружение  составляли в основном сторонники сохранения старинного русского языка и противники того легкого и изящного слога, которым в начале XIX века начал писать сначала Карамзин, а затем и Пушкин. С 1811 Державин состоял в литературном обществе «Беседа любителей русской словесности», защищавшем архаический литератуный стиль.

Это не помешало Державину  понять и высоко оценить талант юного  Пушкина, чьи стихи он услышал  на экзамене в Царскосельском лицее. Символический смысл этого события  станет понятен только позже - литературный гений и новатор приветствовал своего младшего преемника.

Последние строки, оставленные  нам Державиным перед своей кончиной, вновь, как и в «Оде на смерть кн. Мещерского» или «Водопаде» говорили о бренности всего сущего:

          Река времен в своем стремленьи

          Уносит все дела людей

          И топит в пропасти забвенья

          Народы, царства и царей.

          А если что и остается

          Чрез звуки лиры и трубы,

          То вечности жерлом пожрется

          И общей не уйдет судьбы!

Гаврила Романович  Державин, сам по себе, составил целую  эпоху в истории литературы. Его  произведения — величественные, энергичные и совершенно неожиданные для  второй половины восемнадцатого века — оказали и до сегодняшнего дня продолжают оказывать влияние на развитие русской поэзии. И сам Державин прекрасно понимал значение сделанного им для русской поэзии. Не случайно в своем переложении «Памятника» Горация он предрекал себе бессмертие за то

          Что первый я дерзнул в забавном русском слоге

          О добродетелях Фелицы возгласить,

          В сердечной простоте беседовать  о Боге

          И истину царям с улыбкой  говорить.

Умер Гаврила Романович, 8 (20) июля 1816, в своем любимом имении Званка, Новгородской области.