И. С. Тургенев о своем романе «Отцы и дети»

И. С. Тургенев так  говорил о своем романе «Отцы  и дети»: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса. Вглядитесь в лица Николая Петровича, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко?.. Они лучшие из дворян — и именно потому и выбраны мною, чтобы доказать их несостоятельность». 

 В образах  Павла Петровича, Николая Петровича и Аркадия Кирсановых предстает русское либеральное дворянство. Базаров же — нигилист. Он отрицает и принципы либералов, и авторитеты, и парламентаризм, и искусство, одним словом, все то, во что верили «отцы»-либералы. Создается впечатление, что он наделен силой и превосходством над другими героями романа. Евгений — человек трезвого и глубокого ума, уверенный в своих силах и том деле, которому себя посвятил. У него есть друзья и последователи, но сюжет романа разворачивается таким образом, что в конце романа Базаров разрывает былые связи и отношения с людьми, которые раньше были близки ему, а также со своими «последователями и попутчиками». Это относится и к Аркадию Кирсанову. 

Именно в словах, обращенных к Аркадию, его другу  и последователю, сформулирован основной конфликт между героем-демократом и либералами. «Ваш брат дворянин дальше благородного смирения или благородного кипения дойти не может, а это пустяки. Вы, например, не деретесь — и уж воображаете себя молодцами, — а мы драться хотим. Да что! Наша пыль тебе глаза выест, наша грязь тебя замарает!..» 

Аркадий по натуре добр. Сердце его сжимается при  виде с детства знакомого бедного  пейзажа и оборванных мужиков. Он преисполнен благих намерений, хочет  больших дел, но что и как он должен свершить, абсолютно не представляет. «Нет, — подумал Аркадий, — небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя ему так оставаться, преобразования необходимы… но как их исполнить, как приступить?» 

Подобно своему отцу, Аркадий склонен видеть в людях прежде всего хорошее. По его собственному признанию, он «никого не ненавидит». Ему жаль родителей Базарова, жаль бедных мужиков. А в глазах радикала Базарова это признак слабости: «Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!.. Ты робеешь, мало на себя надеешься… » Не удивительно, что в спорах с Евгением Аркадий «обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища». 

Аркадий любит  ораторствовать, иногда просто упиваясь собственными речами. Именно он формулирует  кредо Базарова, подразумевая, что и сам придерживается тех же принципов: «Нигилист — это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип». При этом Аркадий не замечает, что сам он — лишь эхо Базарова. Евгений же это ясно видит и при случае недвусмысленно дает Аркадию понять, что в своих суждениях тот не поднимается выше «противоположных общих мест», исчи-тает, что «красивые речи» Аркадия просто «неприличны».  

Поначалу Базаров  хотел перевоспитать Аркадия, сделать  его «своим», но очень скоро убедился, что это неосуществимо: «Э-э! да ты, я вижу, точно намерен пойти  по стопам дядюшки». Базаров не хочет  принять и признать, что мягкосердечие  Аркадия — следствие художественной одаренности его натуры — поэтической, мечтательной, чуткой к музыке и поэзии, человеколюбивой. 
 
 
 

Сначала Аркадий  во всем подчиняется своему другу, его  не сформировавшаяся еще натура находится  полностью под влиянием Базарова, который, хотя и бывает с ним откровенен, однако держит его всегда на вторых ролях. Аркадий этого не замечает и не понимает, отзываясь о своем друге с неизменным восторгом. Но постепенно Аркадий становится все более и более самостоятельным и отдаляется от Базарова. Нигилизм и демократизм Аркадия является своеобразной либеральной декламацией. Попав под обаяние сильной личности, Аркадий какое-то время был, по его собственным словам, единомышленником Базарова. 

На протяжении всего романа он подделывается под него, с юношеским задором заявляя о своем нигилизме. Однако выдержать до конца взятую на себя роль он не смог. По сути своей Аркадий никогда не был нигилистом, и ему вряд ли нравился Базаров, но он был необыкновенно добр и многое прощал своему другу. Шестидесятники, используя эзопов язык, слово «революция» часто заменяли словом «дело». Прощаясь с Аркадием, Базаров так и говорит: «…для нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни ты не создан. В тебе нет ни дерзости, ни злости, а есть молодая смелость да молодой задор; для нашего дела это не годится». 

Таким образом, Аркадий, кажущийся поначалу идеальной  компанией для Евгения, — его  мнимый ученик и последователь. Увлечение  его Базаровым было не более чем  данью молодости. Через некоторое  время Аркадий и сам осознает, что быть лидером не его роль и что его предназначение в жизни гораздо скромнее. Объясняясь с Катей, он говорит: «Я во многом изменился, и это вы знаете лучше всякого другого, — вы, которой я, в сущности, и обязан этой переменой… Я по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои силы истине; но я уже не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне… гораздо ближе. До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по силам…» По мере взросления Аркадий начинает сближаться с отцом, который ему при всей своей «отсталости» по духу ближе Базарова. 

При расставании  с Евгением Аркадий забывает все  его желчные, а порой даже враждебные выходки. Он «бросился на шею к  своему бывшему наставнику и другу, и слезы так и брызнули у него из глаз ». Но уже вечером того же дня, «разговаривая… с Катей, Аркадий совершенно позабыл о своем наставнике». Базаров не оставил в жизни Аркадия никакого следа и даже воспоминания о себе, и тем не менее в романе младший Кирсанов — лучший из учеников Базарова. Другие «последователи» Евгения – Евдокия Кукшина — изображены сатирически. Эти люди но могут называться ни настоящими друзьями, ни учениками Базарова потому, что у них нет идеологической основы нигилизма, они мосприняли только внешнюю его оболочку. Первый объявляет себя базаровским учеником, вторая вроде бы воплощает в себе его идеалы: она независима, практична и напрочь лишена чувства прекрасного. Оба они опошляют идеи шестидесятников, видя в нигилизме только одно — отрицание всех старых нравственных норм, и с восторгом следуют этой «новой» моде. Базаров относится к этим своим «последователям» презрительно. Будучи человеком умным, он не может не замечать, что вокруг него собираются слабые, зависимые и, в общем, ничтожные люди. И все-таки он не отталкивает Ситникова. 

Обижает, но милостиво  позволяет оставаться рядом. Это  происходит исключительно по той  причине, что Базаров отдает себе отчет в том, что в его деятельности ему понадобятся помощники —  недалекие, но послушные исполнители. Революционер по натуре, идейный разрушитель, Базаров понимает, что теории создаются одними людьми, а в жизнь они претворяются совсем другими; что разрушение осуществляется более примитивными и потому более беспощадными людьми.