Мещанские нравы

В романе автор рисует провинциальные мещанские нравы времен Второй империи, показывая трагическую несовместимость  человеческой мечты о счастье  с самими устоями буржуазного  мира/Показать специфику современности  – значит, показать ее пошлость, следовательно  типично современный роман должен стать трагедией пошлости. Сюжет флоберовского романа основан на банальной коллизии: жена, нелюбимый муж, которого она обманывает сначала с одним любовником, затем со вторым, коварный ростовщик, улавливающий в свои сети жертву, чтобы нажиться на чужой беде. Писатель мастерски показывает как пошлость провинциальной мелкобуржуазной среды (идеологом которой выступает болтун-«прогрессист» аптекарь Омэ), так и неистинную, надуманную форму, которую получают мистические упования и высокие идеалы Эммы, по-своему бунтующей против этой среды. Идейный смысл романа — расчет с романтическими иллюзиями. Жена заурядного провинциального лекаря (фельдшера) Эмма Бовари, задыхаясь в мещанской среде нормандского городка, пытается наперекор своему положению вести себя как аристократка или героиня романа и, запутавшись в супружеских изменах и долгах, кончает самоубийством. Мишле (историк)

Но для Флобера сама Франция  стала провинцией. В романе он развивает  принципы Бальзака; история главной  героини, по имени которой называется произведение, дает возможность увидеть зависимость ее характера от воззрений и обычаев среды, а также саму среду, имеющую в романе не меньшее значение. То, что это роман о нравах, подтверждает и композиция; начавшись с рассказа о Ш. Бовари, он закончил рассказом об аптекаре Оме. Эмма появляется только во II главе, а после ее смерти еще III главы, где автор рисует лицемерие церковников, самодовольство и карьеризм аптекаря Оме, а Ш. Бовари возвышается над всеми искренним умением любить и глубоко страдать.

Роман “напоминает чертеж – в  такой мере он сделан при помощи циркуля, кропотливо, рассчитанно, обдуманно.” (Дюранти).  

Дело  происходит в маленьком городе, где все скучно. Но роман вышел изумительный, так что он издается без конца и переведен на все языки мира. Даже есть особая философия, связанная с этим романом. Готье создал особую философскую систему, которую назвал «боваризмом» ³, и в этом есть некоторый смысл. Эта система сводится к тому, что всякое сознательное существо, для того чтобы утвердить себя в мире, должно создать себе некоторую иллюзию, при помощи которой оно как бы переделало бы и приспособило его к себе, и что все страдания проистекают тогда, когда острое жало действительности прокалывает эту иллюзию, ранит ее. Поэтому всякий человек стремится крепко держаться за свои иллюзии, он напрягает силы, чтобы не видеть того, что он должен увидеть, и таким образом продержаться над водой. И вот перед нами раскрывается беспросветно тусклая, бесконечно скучная жизнь провинциального захолустья—нормандских городков и деревень, где практикует недоучившийся лекарь—добряк. Вот и все. Да еще расхаживал по улице— от мэрии до церкви и обратно—парикмахер в ожидании клиентов. Так течет жизнь в Тосте. И так же она течет в Ионвиле, с его церковью, домом нотариуса, трактиром «Золотой лев» и аптекой господина Омэ. «Больше в Ионвиле глядеть не на что. Улица (единственная) длиною в полет ружейной пули насчитывает еще несколько лавчонок и обрывается на повороте дороги...

Ничего не изменилось... Ничего не меняется. Все увязло в липкой тине обывательского существования. В ней погрязла вся  Франция — таков результат  торжества собственников, торжества, кажущегося неизбывным.

Автор реалистично показывает быт и нравы той провинциальной Франции. Но после шумной деревенской  свадьбы, похожей на ярмарку, жизнь  ее потекла удручающе однообразно, бок о бок с недалеким, добродушным, обожающим ее мужем, лишенным всяких духовных запросов и так разительно непохожим на героев из книг. «Разговоры Шарля были плоски, как уличная панель, общие места вереницей тянулись в них в обычных своих нарядах...»

в глазах великого реалиста растительное существование ионвильских обывателей не только знаменуют торжество пошлости над всем живым и человечным, но и подводят своеобразный итог исторического развития буржуазной Франции».

Полное господство буржуазии, утвердившееся в годы Июльской монархии и укрепившееся при Второй империи, казалось ему вечным, безысходным. Презирая царство лавочников и грязную возню буржуазных политиканов, Флобер не доверял и народу, боялся исторической самодеятельности народных масс, скептически относился к идеям справедливого общественного устройства: не привела ли революция 1848 года к гнусному режиму империи - наивно рассуждает он. В этом - конечная, главная причина его духовной драмы: сын эпохи.

Вот почему он любил подчеркивать, что буржуа для него понятие универсальное. «Буржуа — это животное, которое  ничего не понимает в человеческой душе»,— писал он.

он знает о тяжелой  жизни трудового народа, зверски  эксплуатируемого и ограбленного духовно, но и в людях труда видятся  ему те же ненавистные черты мещанина. «Аксиома: ненависть к буржуа — начало добродетели», С какой потрясающей, беспощадной ясностью умел этот человек увидеть в повседневной жизни французской провинции середины века черты дикости, мрачного и тупого идиотизма, коренящегося в столетиях войны всех против всех! Как-то он рассказал об одном поразившем его факте. В Провене была назначена казнь преступника. И вот, чтобы посмотреть на казнь, в городок еще накануне явилось из окрестных сел более десяти тысяч человек. А так как на постоялых дворах не хватило мест, многие провели ночь под открытым небом, спали на снегу, лишь бы не пропустить упоительного зрелища. «Что же, декламируйте против боев гладиаторов! Говорите о прогрессе!—восклицает Флобер.—Морализируйте, издавайте законы, составляйте планы! Попробуйте-ка исправить дикого зверя!»

''Описывая своих мещан  и провинциальный быт, Флобер опирался на традиции «физиологического очерка» и, несомненно, «Человеческой комедии», впервые с такой силой изобразившей глухие углы современной Франции. В кратком великосветском эпизоде «золотая молодежь», бал и общество напоминают краски «светской повести», критически, но с интересом изображавшей великолепие аристократических салонов.

Здесь не было ни буйного колорита исторической эпохи, ни соблазнительной роскоши великосветской жизни, ни семейных тайн, ни страшной экзотики парижских или лондонских трущоб. Все здесь было просто, слишком просто.

Даже событий никаких  не было. Флобер повествовал о неподвижном  провинциальном существовании, о стоячем болоте ничем не привлекательного быта, без «драмы», без ревности, почти без действия. Идя по следам Бальзака, он создавал новый тип повествования, противоречивший традиционным литературным представлениям. 

Письменник майстерно показуєяк вульгарність провінційної дрібнобуржуазної середовища (ідеологом якої виступаєбазіка-

«прогресисти» аптекар Оме), так і неістинне, надумануформу, яку отримують містичні надії та високі ідеали Емми, по-своєму бунтує проти цього середовища

Але для Флобера сама Франція стала провінцією. В романі вінрозвиває принципи Бальзака, історія головної героїні, на ім'я якої називається твір, дає можливість побачити залежність їїхарактеру від поглядів і звичаїв середовища, а також самусереду, що має в романі не менше значення.

С какой  потрясающей, беспощадной ясностью умел этот человек увидеть в повседневной жизни французской провинции середины века черты дикости, мрачного и тупого идиотизма, коренящегося в столетиях войны всех против всех!

''Описывая  своих мещан и провинциальный  быт, Флобер опирался на традиции «физиологического очерка» и, несомненно, «Человеческой комедии», впервые с такой силой изобразившей глухие углы современной Франции. В кратком великосветском эпизоде «золотая молодежь», бал и общество напоминают краски «светской повести», критически, но с интересом изображавшей великолепие аристократических салонов.

Здесь не было ни буйного колорита исторической эпохи, ни соблазнительной роскоши великосветской жизни, ни семейных тайн, ни страшной экзотики парижских или лондонских трущоб. Все здесь было просто, слишком просто.

Даже событий никаких не было. Флобер повествовал о неподвижном провинциальном существовании, о стоячем болоте ничем не привлекательного быта, без «драмы», без ревности, почти без действия. И вот перед нами раскрывается беспросветно тусклая, бесконечно скучная жизнь провинциального захолустья—нормандских городков и деревень, где практикует недоучившийся лекарь—добряк. Вот и все. Да еще расхаживал по улице— от мэрии до церкви и обратно—парикмахер в ожидании клиентов. Так течет жизнь в Тосте. И так же она течет в Ионвиле, с его церковью, домом нотариуса, трактиром «Золотой лев» и аптекой господина Омэ/  Дело происходит в маленьком городе, где все скучно.