Нравственные проблемы в повести Ю.В. Трифонова «Обмен»

I  Нравственные проблемы в повести Ю.В. Трифонова «Обмен»

Повесть Ю. Трифонова  «Обмен» была опубликована в 1969 г. В  «Записках соседа» Ю.Трифонов писал: « Я закончил повесть «Обмен», отнес ее в «Новый мир». Ася Берзер прочитала быстро, ей понравилось. Сказала, что это лучшая моя вещь. … «Обмен» появился без единой цензурной поправки. Он вышел в предпоследнем до закрытия номере журнала»¹. Редактор журнала «Новый мир» говорил, что «написано хорошо, чеховским основательным языком, но изображен плохой человек. «И где я такого нашел? И почему он не может вырваться из-под влияния еще более отвратительной жены? Ну напился бы раз, послал ее к едрене фене. Я сказал, что это уже – о другом человеке. Мой Дмитриев – не может»².

«Обмен» сразу вызвал интерес, много неоднозначных отзывов, а впоследствии пьеса «Обмен» была поставлена в театре драмы и комедии на Таганке. «Каждый жилищный обмен таит в своем зародыше некую притчу. Об одной такой притче хочется рассказать в пьесе. О том, как человек, улучшая свою жизнь, ухудшал себя» - писал Ю. Трифонов. При этом интересно отметить, что автор никогда не терял интереса к этому произведению, для него всегда очень важна была реакция зрителей после каждого спектакля³

Таким своего рода эпиграфом  мы бы хотели начать рассмотрение данной повести. Она действительно очень многогранна, все ее герои при кажущейся бытовой простоте неоднозначны. И эта многозначность видна с порога, то есть с названия повести.

Обмен – это  не только сюжетный стержень повести, это своего рода метафора, в которой выражаются социально-психологические отношения. Самое главное качество жизни горожанина⁴. Обмен – это не только жизненная ситуация, реалия в повести (обмен квартиры), это мотив внутреннего состояния всех героев. Так, меняется Дмитриев, меняется его сослуживец Неведомский, который «выращивает помидоры на могиле тещи» и не желает делиться своим жизненным опытом. О Тане, бывшей любовнице, Дмитриев постоянно думает, что она была бы ему лучшей женой, чем Лена, как бы меняя их в уме. А друга детства Левку он меняет на удобное место работы. И можно было бы сказать, что как апогей всего этого, мы видим обмен родственных чувств, сыновей люби на двухкомнатную квартиру. Можно было бы, но не нужно: уж больно эта тема вызывает понимание, умом понимаешь, что такого положительного героя, который ради того, чтобы не омрачать последние месяцы жизни матери, отказался бы от возможности улучшить своим детям жизнь, днем с огнем не сыскать. А ведь это очень сложно – не соврать себе в такой ситуации, как врал Дмитриев, не убедить всех, что живя вместе с Ксенией Федоровной, он сможет лучше за ней смотреть, помогать и ухаживать. Трифонов усугубляет нравственную дилемму главного героя, прописывая своеобразный анамнез отношений Лены и Ксении Федоровны, историю выбора, сделанного Дмитриевым. И когда в финальной части повести Дмитриев говорит с матерью, и она произносит «обмен уже произошел», мы понимаем, что все в курсе этого выбора.

Во время прочтения  текста у нас возникает антипатия  к Лене, Дмитриеву, почему-то кажется, что все это неправильно. Но, в то же время, вспоминается библейское предписание забыть и отца и мать и прилепиться жене к мужу и мужу к жене и быть одним целым, хотя не ясно, думал ли, закладывал ли эту мысль в повесть сам Трифонов.

Можно по-разному судить о том, насколько это нравственно, насколько правильно, особенно в контексте повести, но, наверное, можно однозначно сойтись во мнении, что это сложно. И для главного героя это тоже сложно, хотя он и создает впечатление человека, плывущего по течению. В чем особенность характера Дмитриева? Сначала мы видим, как он переживает, услышав о предложении Лены обменяться, потому что понимает, откуда оно взялось, но не может ничего решительно сделать. Потом читатель узнает, что он когда-то изменял жене, был причиной разрушения чужого брака, но не воспользовался этим стечением обстоятельств, не развелся, не ушел из семьи. Как это расценивать: как очередное проявление мягкотелости, или благородства? Или это внутренняя душевная глухота: автор пишет, что Дмитриев никогда не задумывался, за что его полюбила Таня, а воспринимал это как само собой разумеющееся. Н. Иванова называет его «накаким», а его позицию - смирением⁵. Мы постепенно видим, как менялся главный герой, утрачивая связь со своей семьей, дедом, домом. Исследователи видят это в отрицательном ключе: «обмен, превратившийся в надличностную силу – силу «олукьянивания», - подчиняет себе сознание человека; он сдается этой силе и даже оправдывает себя этим обстоятельством. Время смывает гнездовья, побеждает личность, утверждает новые отношения. А с личности (следуя логике Дмитриева) снимается какая бы то ни было ответственность»⁶. И ведь действительно, Дмитриев на протяжении всей повести не совершает ничего, что бы было нужно именно ему: он не хочет меняться, не хочет ехать к маме забирать ключи, не хочет на работе искать людей, совершивших обмен. Он нерешителен, возможно, из-за влияния противоположных сил внутри него самого: душевного метания много, а действия – никакого. Под силами, противоборствующими в Дмитриеве, мы понимаем две семьи.

Трифонов сводит два семейства, абсолютно различные: Дмитриевы – потомственные интеллигенты, у них больше всего ценятся  чистота нравственных принципов, а  Лукьяновы – люди практичные, из тех, кто все может устроить. А  главный герой оказывается где-то посредине между ними, его перетягивают. И побеждают в этом, естественно, более сильные Лукьяновы. Хотя эту победу нельзя назвать однозначной, Дмитриев постоянно стремится к компромиссу. Он способен на мелкий бунт: когда Лена в первый раз говорит об обмене, он с ней ссорится, но уже скоро идет на уступки. Дмитриев постоянно занимается самообманом. Это не только тот обман, о котором мы говорили выше, но и более мелкий. Вот как Трифонов описывает состояние Дмитриева в связи с тем, что он сам решил устроиться на работу, которую хотел его друг: «Три ночи он не спал, колебался и мучился, но постепенно то, о чем нельзя было и подумать, не то что сделалось, превратилось в нечто незначительное, миниатюрное, хорошо упакованное, вроде таблетки, которую следовало – даже необходимо для здоровья – проглотить, несмотря на гадость, содержащуюся внутри».

Еще интересна  такая деталь жизни Дмитриева: его  склонности к рисованию, которые  он настолько сильно подавил, что уже и не помнит о них. Но неужели у каждого из нас нет каких-то нереализованных талантов, на которые не хватило времени и сил и возможностей? Критики в один голос говорят о бесхарактерности главного героя, о том, что даже его имя Виктор Георгиевич – насмешка, о том, что он сливается с толпой и даже его дед ему об этом говорил⁷, но ведь мир не состоит из одних героев.

Ни клан Дмитриев, ни клан Лукьяновых не вызывает однозначной  симпатии. Трифонов изображает и тех  и тех гротескно. Иван Васильевич – вечно начеку, партийный карьерист, Вера Лазаревна – всю жизнь сидит на шее у мужа, но при этом горда до невозможности. Лена обладает очень важным в жизни качеством – умением воплощать свои желания в жизнь. И ведь она не желает ничего предосудительного: положение для мужа, дом для детей. То, что она говорит Дмитриеву о его мечтах: «Все кончено! Ты опоздал», на наш взгляд, тоже не признак зла. Что бы остальные женщины сказали своим мужьям в такой ситуации? Ксения Федоровна, мать Дмитриева, очень положительный персонаж. Настолько положительный, что сам же Трифонов ее за это порицает: «в этом то и была корысть – делая добрые дела, все время осознавать себя хорошим человеком». Или сестра Марина, не упускающая случая потоптать мещанство. Тоже не самый приятный персонаж. Если оружие Лукьяновых – подозрительность, то оружие Дмитриевых – презрение. И на наш взгляд, глубоко внутри основание для этих чувств у всех одно – гордыня. Единственный из Дмитриевых, кто не вызывает, пожалуй, никаких сомнений, это дед Виктора Георгиевича. Но ведь не случайно именно про него Лена говорит «вы монстр»: таких людей, как хотел показать автор, становится все меньше.

Автор строит свое повествование нелинейно, раскрывая  постепенно нюансы и оттенки драмы  главного героя. Интересно, что он при  этом не использует какого-то особенного стиля, его проза очень «прозаична», на что многие критики обращали внимание, называя это «кухонно-коридорной беседой», «поэтикой давящего своей точностью бытописания»⁸. В безымянных отзывах встречались даже такие фразы, как «от повести «Обмен» пахнет солеными огурцами». Но как известно, быт – это война, не знающая перемирия. В 60-70-х Трифонова сравнивали с представителями «деревенской прозы», нового многообещающего направления, указывали на его прозаичность. Как пишет Н. Иванова, «прозу Трифонова и Ф. Абрамова или В. Астафьева характеризует единство устремлений вглубь нравственных и исторических процессов, на каком бы социальном материале ни строили бы они свои произведения»⁹.

Согласно зарубежным критикам, в повести материала - на целый роман. Но для советского романа был нужен оптимизм, положительный герой, а жизнь его не давала. «Обмен» - интересный сам по себе случай, где общественный фон описывать было не обязательно. Хотя любопытно, что как раз из-за фона (поселок Красных партизан) были некоторые проблемы, автора уговаривали опустить эту деталь, но Ю. Трифонов отстоял этот момент. Джордж Гибиэн в том же ключе замечал о «Московских повестях»: «две или три страницы у Трифонова соединяют такое множество судеб, дают спрессованный рассказ о столь разнообразных событиях, что другому писателю этого бы хватило на множество рассказов»¹⁰. В другом, немецком, издании критики рассматривали повесть в парадоксально политическом ключе: якобы она доказывает, что в Союзе за 50 лет (на 1970-е годы) ничего не изменилось, что есть тяга к частной собственности, к личному счастью, добытому за счет других, к кривым путям наименьшего сопротивления. Хочется добавить, что если эта тяга была в Союзе, то что уж говорить о современности?

Баумгарт Р. Писал об «Обмене» и «Предварительных итогах»: «Я давно уже не узнавал о жизни людей так много из двух совсем небольших книжек». Язык Ю.Трифонова он тоже характеризует как чеховский, тургеневский, но при этом пишет, что на нем появляются трещины, эксперименты, что люди, действующие лица то появляются, то пропадают из повествования, предложения укорачиваются. 

Мы согласимся с Н. Ивановой в том, что эта  повесть оскорбляет только тех, кто  боится себя в ней узнать, потому что обычный человек в ней  отражен без каких бы то ни было иллюзий, без грима¹¹. Нам представляется, что готовность принять героев «Обмена», не разделяя их на плохих и хороших, без крайней критики - это та реакция, на которую должен был рассчитывать и сам автор, с таким вниманием прописывающий противоречивые черты каждого своего персонажа. Эта история, написанная 40 лет назад, вряд ли потеряет свою актуальность. Могут меняться декорации, но суть останется та же, потому что, хорошо это или плохо, но бытовые условия меняются медленно, а человеческая природа и вовсе не меняется.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

¹ Шитов А. Юрий Трифонов. Хроника жизни и творчества 1925-1981. – Екатеринбург, 1997. – С. 404-405.

² Ibid С. 411

³ Окляндский Ю. М. Юрий Трифонов: Портрет-воспоминание. – М., 1987. – С. 158.

⁴ Иванова Н. Проза Ю. Трифонова. – М., 1984. – С. 103.

⁵ Иванова Н. С. 108.

⁶ Иванова Н. … С. 105.

⁷ Цит. по : Иванова Н. … С. 112-114.

⁸ Ibid С.107

⁹ Иванова Н. Проза Юрия Трифонова. – М., 1984. – С. 99.

¹⁰ Цит. по Де Магд-Соэп К. Юрий Трифонов и драма русской интеллигенции. – Екатеринбург, 1997. – С. 121.

¹¹ Указ. соч. С. 123.