Образ женщины в произведении "Джейн Эйр"

     «Джейн  Эйр» построена по композиционным законам  «романа воспитания». Все, что происходит с Джейн Эйр», - эпизоды в жизненной  эволюции героини, приходящей через  борьбу, страдания и трудности  к постижению долга, а от этого  постижения к счастью.

     Первый  этап житейского воспитания Джейн (ребенка, родившегося в результате брака, неугодного семье богатых родителей  матери), пребывание ее в доме тетки  мисс Рид - богатой аристократки, помешанной на аристократических традициях, но превыше всего любящей деньги, наконец, бунт Джейн против миссис Рид  и последующее изгнание девочки  из дома Ридов. Первый этап воспитания Джейн завершается помещением героини  в Ловуд - пансион для сирот бедных священников. Эпизод этот также кончается бунтом: Джейн покидает школу-тюрьму и находит место гувернантки.

     С момента приезда Джейн в замок  Рочестера начинается третий - и  главный для автора эпизод романа - торнфильдский.

     Все в торнфильдском эпизоде «неправдоподобно»,- упрекал Бронте Уолтер Аллен. При всей проницательности критика, в данном случае он упрощает дело. Бронте меньше всего стремилась в данной части к правдоподобию. Почти все образы, связанные с Торнфильдом, - намеренное преувеличение, сатирическая, а порой романтическая гипербола. Бронте меняет здесь и метод изображения, и эмоциональный ключ повествования. Все восемнадцать глав, т.е. большая часть романа, почти целиком вписывается в картину романтического романа, частично даже «готического». Романтический пафос превалирует как в повествовании, так и в передаче нарастающего чувства Рочестера к Джейн Эйр и Джен к Рочестеру. Романтичен и его аллегорический аккомпанемент: сны Джейн, разбитое молнией дерево и тому подобное.

     Писательница  переосмысливает в других ситуациях  некоторые типично романтические  элементы. Возьмем, к примеру, «эпизод  с голосом» Рочестера. Голос, который  зовет Джейн из далека и которому она повинуется, сегодня воспринимается по-другому, чем это воспринималось сто, даже пятьдесят лет назад. Любопытно, что воспроизведя типичный случай телепатической передачи, Бронте за сто лет до того, как подобные явления стали предметом научного изучения, писала «Это не обман чувств и не колдовство - это лишь неразгаданное явление Природы (the work of Nature)».

     Таким образом, можно сказать, что в  творчестве Ш. Бронте проявилась особая подвижность идейно-эстетической грани  между романтизмом и реализмом. Эта особенность проявилась и  в тех художественно-стилистических средствах, которые она использовала в портретных изображениях своих  персонажей.

     Специфика словесного портрета, как и портрета в живописи, обусловливается, прежде всего, прямой обращенностью к индивидуальности определенного лица. Достоверность, или как принято говорить портретное сходство является неотъемлемой принадлежностью  жанра. Это сходство обнаруживается в соответствии воссоздаваемого  образа оригиналу, живой натуре, которая  познается писателем как художественное целое, как самостоятельный и  по-своему завершенный сюжет для  словесного живописания.

     Именно  в целостном изображении индивидуальности человека, неповторимости его «лица», мышления, которые проявляются как  в его характере, манере поведения, языке, так и в его биографии, творческой деятельности, разнообразных  приметах индивидуального бытия, отражающих духовный мир воссоздаваемой личности, раскрывается эстетическая сущность жанра  литературного портрета.

     Шарлотта  Бронте проявила себя мастером литературного  портрета. Ее творчество отличает тщательность в выборе слов и оборотов, используемых для внешней характеристики образов, но главная задача, которую она  с блеском решила, была все же в том чтобы показать и внутренний мир людей, которых она рисовала: этой задаче она подчиняла все  остальное,- отмечал Эрл Найс.

     Решая характеры, Бронте прибегала к различным  приемам письма, стремясь к наиболее выразительному воспроизведению типического  для той или другой личности. В  одних случаях она намеренно  гиперболизирует (Бланш Ингрэм и ее мать леди Ингрэм), в других придерживается строгого воспроизведения жизненной «нормы» (попечитель Брокльхерст, священник Риверс).

     Читатель  получает скупой портрет внешности  Брокльхерста. Он высок ростом и худ. Сюртук его застегнут на все пуговицы. Однако образ попечителя раскрыт через диалог и без всякого комментария автора. «Система» педагогических взглядов Брокльхерста раскрывается с большой полнотой в эпизоде, где он приказывает остричь наголо девушку, у которой от природы кудрявые волосы. Здесь нет ни единого комментария автора, только несколько, как бы мимоходом брошенных фраз, показывающих реакцию воспитательницы на приказ начальника: Темпль «проводит носовым платком по губам, словно стирая невольную улыбку».

     По-другому  нарисована местная знать, собравшаяся в доме Рочестеров. Здесь жало ее сатиры острей, интонация становится более язвительной и используется гиперболизация. Бланш Ингрэм называет леди Ингрэм «леди мать», а та отвечает дочери называя ее не иначе, как то «душа моя», то «моя лучшая» (mi best), то мой ландыш (mi lily), эти нелепые в устах благовоспитанных дам эпитеты не «незнание жизни», а намеренное обращение к гротеску.

     Но  к приемам гротеска Бронте прибегает  не часто. В большинстве случаев, решая характеры и рисуя портреты, она предпочитает прямое реалистическое отражение. На ее палитре множество различных оттенков. Так, портрет Риверса дается совсем в иных тонах, чем резко шаржированный рисунок Брокльхерста. Оттенки тоньше, подбор слов богаче и полнее.

     Бронте  тщательно описывает внешность молодого священника - продуманный прием, подчеркивающий контраст между внешним и внутренним обликом Риверса, внешне прекрасного, но внутренне холодного и бесчувственного, не любящего людей, которым служит, лишь «выполняя свой долг». « Я взглянула на его черты, прекрасные в своей гармоничности, но страшные своей неподвижной суровостью,- рассказывает героиня,- на его энергичный, но холодный лоб, на глаза - яркие, глубокие и пронизывающие, но лишенные нежности, на его высокую внушительную фигуру и представила себе, что я его жена…».

     Он  напоминает холодный мрамор античной скульптуры. Его поцелуй ощущается  как могильный холод. « На свете  не существует ни мраморных, ни ледяных  поцелуев, но именно так мне хотелось бы назвать поцелуй моего кузена», - говорится от лица Джейн. Таким  образом, психологический портрет  Риверса превосходно раскрыт через портрет внешний, перед нами - фанатик, глухой к чужим чувствам - типичный представитель пуританского мировосприятия. Лепка характера Сент-Джона Риверса - одна из больших удач Бронте-реалиста. 

       2.3. Образ Джейн Эйр

       Образ Джейн Эйр - бедная сирота, которая  должна пробить себе дорогу в жизни. Она была призрена родственниками и рано испытала всю горечь попреков куском хлеба. Но Джейн - пылкая, сильная натура; она годами может молча сносить оскорбления, но она не простит их. Десятилетнюю сироту постоянно окружает холод неприязни и отчуждения. Гэдехед-Плейс, где она живет под опекой жены умершего дяди, жестокосердечной миссис Рид, для Джейн чужой дом, где ее никто не любит. Все же, как Джейн ни мала, как ни несчастна, она не совсем беззащитна: ее оружие - ее непокорный дух. Она еще может смириться с холодностью и отчужденностью, хотя и тяжелы они для детской души, но не с прямым насилием и оскорблением.

       Когда юный Джон, гордость материнского сердца, пытается унизить ее, потому что  она бедна и зависима, а затем бьет, Джейн бунтует, отвечая ударом на удар. Запертая в спальне, Джейн лихорадочно вспоминает подробности своего мятежа и все случаи жестокого, деспотичного отношения к ней. «Несправедливо, несправедливо, - твердил мой разум, - возбужденный душераздирающим, хотя и преходящим событием…»

         Чтобы Джейн не подавала «дурной  пример», миссис Рид решает  отправить непокорную девочку  в благотворительную школу, для  чего в дом принимается казночей и эконом «Ловудского института», преподобный мистер Броклхерст. Миссис Рид рекомендовала ему Джейн как малолетнюю лгунью, требующую особенно сурового с ней обращения. Этого Джейн простить не может. С детства воспитанная на Библии, она чувствует, что «ее попрали и она должна отомстить». Крошечная (она очень мала ростом для своих лет) девочка бросает в лицо миссис Рид гневные слова: «Я не обманщица, если бы я была ею, я бы сказала, что люблю вас, но я прямо говорю, я вас не люблю, я вас ненавижу больше всех… Люди думают, что вы хорошая, но вы плохая, у вас жестокое сердце. Это вы обманщица.»

         Высказав правду, Джейн вдруг  почувствовала  себя  счастливой  -  она освободилась от зависимости,  гнета молчания, стремления угодить  и этим вызвать снисхождение. Так родилось чувство самоуважения, так, защитив свое достоинство,  Джейн почувствовала себя свободным  человеком. Интересно отметить, что  Ш. Бронте не раз и не два  заставит Джейн думать и говорить  о «рабстве» и «освобождении». Например, своего мучителя Джона  Рида она называет «надсмотрщиком  над рабами» и сравнивает с  «римскими императорами». И то, что она прямо высказывает  ему все это, - уже есть победа  над рабством своего собственного  положения в доме миссис Рид.  Ей тяжело живется и в Ловуде, но там живет новая Джейн, и она пользуется уважением, хотя в школе тоже могут издеваться над беззащитными, как это происходит с ее лучшим другом Элен Бернс. Но именно здесь, где Джейн стала из угнетенной и страдающей стороны свидетельницей незаслуженных страданий другого, окончательно сложилась ее философия жизни человека независимого, гордого и непокорного.

       Однажды в разговоре с Элен Джейн сказала: «Когда нас бьют без всякой причины, мы должны ответить ударом на удар, и очень серьезным. Я уверена, что нужно так сильно ударить в ответ, чтобы тот, кто нас ударил прежде, никогда бы на это больше не решился».

         Джейн узнала еще одну истину  в доме миссис Рид. Она отказалась  назвать своего «тирана» господином, как он того требует: «я не  прислуга», - гордо кричит она  служанке Бесси, которая «тащит»  ее в «заключение». «Вы хуже  прислуги», - возражает та и объясняет:  слуги зарабатывают свой хлеб, а Джейн живет из милости,  поэтому она должна быть «всегда  приятной» хозяевам. И Джейн понимает, что свободу и независимость  надо не только завоевать. Их  надо еще закрепить  за  собой.  Чувство  самоуважения,  связанное   с независимостью, дает только  труд, поэтому маленькая Джейн так рано берется за учебу: для нее это сейчас единственно возможная сфера приложения всех духовных и физических сил, и единственная защита против голода, холода и прочих лишений. Бегло коснувшись событий в Ловудской школе, где Джейн провела восемь лет, два из которых она была учительницей, Ш. Бронте представляет ее читателю уже восемнадцатилетней девушкой, образованной, трудолюбивой и - совсем одинокой.

       Настоятельное желание вырваться из Ловуда овладевает Джейн, она мечтает о свободе, но, вынужденная зарабатывать на жизнь, готова удовлетвориться переменой  службы. Она пишет объявление в газету и скоро ей предлагают услуги гувернантки и получает приглашение занять соответствующее место в усадьбе Торнфильд-Холл. Торнфильдский период открывает новую полосу в жизни Джейн Эйр. Впрочем первое знакомство с Торнфильдом и его обитателями не предвещает никаких экстраординарных событий. После трех месяцев, проведенных в Торнфильде, беспокойная натура Джейн уже жаждет новых впечатлений, размеренный распорядок дня кажется  ей утомительным, но тут происходит событие, круто меняющее всю ее жизнь: возвращается из Европы мистер Рочестер.

       Первая  встреча Джейн и Рочестера  происходит на дороге в январский  день, когда перед героиней неожиданно появляется всадник. Едва миновав Джейн, он падает. Джентльмен ушибся, и Джейн предлагает ему свою помощь. Незнакомец садится в седло и направляется в Торнфильд, успев узнать, что Джейн - гувернантка и служит в доме мистера Рочестера, которого никогда еще не видела. Разумеется, это и есть сам Эдвард Фэрфэкс Рочестер. И вот однажды вечером хозяин дома, удобно расположившись у камина в гостиной, приглашает к чаю Адель, гувернантку и миссис Фэрфэкс. Они входят в комнату, но он, «по-видимому, не в настроении  был обратить  на  нас свой взгляд», - иронически про себя замечает Джейн,  нисколько не обескураженная невежливым приемом. В тот вечер, однако, мистеру Рочестеру пришлось обратить внимание на скромную, некрасивую, как будто ничем не примечательную девушку. Живость ее ума, искренность и прямота ответов, отсутствие всякого рода аффектации и притворства, находчивость и юмор, одаренность производят на него сильное впечатление. А Джейн приглядывается к своему хозяину.

       Облик Рочестера суров, но она сразу  узнала в нем всадника. Манера общения  у него властная, резкая и даже небрежная. Сначала он разговаривает с Джейн  Эйр, как вельможа. Однажды вечером  он зовет ее к себе, чтобы она  отвлекла его от дел, рассказала все  о себе. В ответ на такое бесцеремонное  заявление Джейн молчит. Да, мистер Рочестер может ей отдавать приказания во всем, что касается ее дела, за это  он ей платит, но развелкать его она не обязана и не будет. Так Джейн Эйр еще раз отстояла свое человеческое достоинство, одержала победу, на этот раз - над человеком, которого она полюбит и который полюбит ее. Впрочем, она одержит над Рочестером не одну победу, потому что их отношения почти на протяжении всего романа - постоянное единоборство воль, интеллектов,  представлений  о  жизни.