Толковый словарь В.И. Даля

Разбирая «Толковый словарь» Даля, следует охарактеризовать: 1) объём  и состав его; 2) построение словаря; 3) выработанные В. И. Далем приёмы толкования слов. Надо заметить, что при выработке  типа своего словаря В. И. Даль опирался на обширную предшествующую лексикографическую литературу, которая ему была хорошо известна.

1. В основу своего Словаря  В. И. Даль намерен был положить  народный язык, но он не закрывал  доступа и словам книжно-письменного  языка и даже «чужесловам», с  распространением и употреблением  которых, как сказано выше, вообще  боролся. Должны были найти  место в Словаре и все слова  областные и местные по употреблению. Вводились также слова церковнославянские  и устарелые, но количество  их ограничивалось оглядкой на  употребительность в живом языке.  Столь широкий замысел и объём  граничили с невыполнимостью  задачи, что не ускользало от  внимания и самого составителя.  Руководящая цель, во всяком случае, определила характер Словаря  Даля. Сам он обозначал эту  цель в следующих словах: «Речения письменные, беседные, простонародные; общие, местные и областные; обиходные, научные, промысловые и ремесленные; иноязычные усвоенные и вновь захожие, с переводом; объяснение и описание предметов, толкование понятий общих и частных, подчинённых и сродных, равносильных и противоположных, с одно (тожде) словами и выражениями окольными; с показанием различных значений, в смысле прямом и переносном или иноречиями; указания на словопроизводство; примеры, с показанием условных оборотов речи, значения видов глаголов и управления падежами; пословицы, поговорки, присловья, загадки, скороговорки и пр.».

Ближайшими предшественниками  «Толкового словаря» были два словаря, изданных Академией наук: «Словарь церковно-славянского и русского языка» 1847 года и «Опыт областного великорусского словаря» 1852 года. О первом словаре В. И. Даль говорит, что на нём основал он весь свой труд, а что касается второго, то он послужил ему для пополнения его собственных запасов областной лексики. Академический словарь 1847 года содержал около 115 тысяч слов, словарь же, составленный В. И. Далем, включает больше 200 тысяч слов, — таким образом, он был и остаётся до сих пор самым обширным словарём русского языка. Сразу же по выходе первого издания, ещё при жизни В. И. Даля, начали появляться дополнения к его словарю с указанием существующих в русском языке, но не вошедших в Словарь Даля, пропущенных им слов. Рядом с пропуском отдельных слов обнаруживались и пропуски отдельных значений слов, отчасти возникшие как следствие неудовлетворительных приёмов толкования. В. И. Даль старательно собирал такие дополнения, желая воспользоваться ими для второго издания своего словаря.

Особо ценным фондом в Словаре  В. И. Даля следует считать огромное количество слов, связанных с ремёслами, промыслами, народной медициной, естествознанием. До Словаря Даля значительная часть  подобного материала или была разбросана по разным изданиям, или  вовсе не была известна. Как уже  отмечалось выше, множество сведений, содержащихся в Словаре В. И. Даля, далеко выходят за пределы чисто  филологического порядка. Это исключительно  ценные этнографические материалы. Так, например, при слове лапоть не только охарактеризованы все типичные виды лаптей, части (с их названиями), из которых лапоть состоит, но указан даже и способ изготовления этого  рода устарелой в наше время обуви. При слове масть В. И. Даль объясняет  до пятидесяти названий конских мастей; при слове гриб — десятки видов  грибов; при словах мачта, парус даются не только названия различных видов  мачт и парусов, но объясняется и  их назначение. Рядом с названиями, заимствованными из голландского и  английского языков (флотские названия), даются и названия, возникшие и  употреблявшиеся на Каспийском и  Белом морях и на больших русских  реках. Под словом рукобитье, например, объясняется сложный свадебный  обряд и целый ряд связанных  с ним обычаев, характерных для  свадьбы в старом крестьянском быту. Академик Я. Грот, составитель разбора  Словаря В. И. Даля по поручению Отделения  русского языка и словесности  Академии наук, об этого рода материалах в словаре писал: «Вещественные  толкования в Словаре Даля относятся  к столь разнородным предметам, что мы никак не можем взять  на себя критической их поверки: это  потребовало бы особенных разысканий».

2. Приступая к упорядочению  собранных им огромных запасов  слов, В. И. Даль мучительно  искал удобного способа расположения  их в своём словаре. Ему были  хорошо известны два противоположных  способа: алфавитный порядок расположения  слов и корнесловный способ  группировки их, при котором группы  слов, возводимых к общему корню,  объединяются в гнёзда, а во  главе гнезда ставится или  самый корень, как это было  принято в «Словаре Академии  Российской» (1789-1794), или более  или менее произвольно устанавливаемое  исходное слово. В. И. Даль  выбрал для себя путь средний:  слова того же корня (за исключением  приставочных образований, помещаемых  под буквами, с которых они  начинаются) в его словаре группируются  в гнёзда, а во главе такой  группы «одногнёздков» выставляется  глагол или имя. Выбранный способ  словорасположения, по мнению  В. И. Даля, способствует постижению  духа языка и раскрывает законы  его словообразования. «Не усвоим  ли мы себе легче утраченный  нами дух языка, — спрашивает  Даль, — при том гнездовом или  семейном порядке составления  словаря, какой читатели видят  ныне перед собою?». Выгодная  сторона гнездового словорасположения  несомненна: современная В. И.  Далю научная критика не могла  отказать составителю в преимуществе  того способа, при помощи которого  он стремился раскрыть смысловые  связи слов и дать семантическую  и словообразовательную характеристику  слова и языка в целом. Но, обладая некоторыми достоинствами, избранный Далем способ построения словаря был чреват и трудностями, которые легко приводили к недочётам и промахам. Возможность таких промахов была обусловлена ещё и тем обстоятельством, что В. И. Даль не был языковедом-теоретиком. Он произвольно соединял в одно гнездо такие слова, которые явно несоединимы; это касалось в равной мере и слов русских, и слов иноязычных. В одно гнездо попали простой и простор, тлеть и тло, колеть и кол; под словом акт оказались помещёнными: актёр, акциденция, акциз и акция; вальс и вальц были в одном гнезде. С другой стороны, не объединёнными в одно гнездо оказались такие явно тяготеющие друг к другу слова, как дикий и дичь, знак и значок, круг и кружить и другие подобные. Самый же существенный недостаток гнездового построения словаря заключается в том, что такой словарь теряет качества удобного справочника: иногда нужное слово так далеко упрятано, что трудными становятся его поиски даже для человека с хорошей филологической подготовкой.

3. Характеризуя способы  раскрытия значения толкуемого  слова, Даль отрицательно относится  к приёму толкования значения  при помощи развёрнутых определений:  «При объяснении и толковании  вообще избегались сухие бесплодные определения, порождения школярства, потеха зазнавшейся учёности, не придающая делу никакого смысла, а напротив, отрешающая от него высокопарною отвлечённостью». Скептическое отношение к возможности передать смысл слова повествовательно, в формуле, В. И. Даль подкрепляет соображением, не лишённым доли истины: «Общие определения слов и самых предметов и понятий — дело почти неисполнимое и притом бесполезное. Оно тем мудрёнее, чем предмет проще, обиходнее». Преимущество он видит в другом приёме: «Передача и объяснение одного слова другим, а тем паче десятком других, конечно, вразумительнее всякого определения, а примеры ещё более поясняют дело». Не отказываясь целиком от развёрнутых определений значения слова, особенно когда дело касается вещественных толкований, Даль широко пользуется подбором к толкуемому слову группы синонимов и слов, более или менее сходных по значению, которые предназначены передать смысл толкуемого слова. За этим обычно следует перечень оправдательных иллюстративных примеров употребления слова в пословицах, поговорках или кратких авторских речениях. Этот предпочитаемый составителем «Толкового словаря» приём ограничивал его возможности; он не позволял раскрыть сумму значений в слове, чётко отчленить одно значение от другого и показать возможность оттенков значений. Толкуя то или иное слово, В. И. Даль часто произвольно сближает его с другим словом, вовсе не являющимся его постоянным синонимом или относящимся к другому диалекту. Так, например, в «Толковом словаре» при слове бодрый стоят слова, предназначенные передать его значение: дюжий, здоровый, осанистый, видный. Между тем, они не совпадают по значению со словом бодрый, не передают его смысла, хотя, может быть, слово бодрый в некоторых говорах русского языка включает и эти оттенки значения. Слово бобыль, например, толкуется в словаре при помощи мнимого синонима пролетарий.

Расположение и характер приводимых для иллюстрации оправдательных примеров к словам часто подчинены  случаю и произволу и не соотносятся  с выделяемыми в слове значениями. Иногда подобных примеров неоправданно много, и среди них попадаются даже такие, которые не содержат того слова, иллюстрировать которое предназначены. Они притягиваются далёкими смысловыми ассоциациями. Под словом май, например, встречаются иллюстрации с именем Никола, потому что Николин день бывает в мае. Под словом постный помещён пример на имя Предтеча только потому, что Предтечу в народе называли иногда Иваном постным.

Отмечая большие достоинства  Толкового словаря, не следует упускать из виду и его недостатков. При  пользовании этим словарём надо отдавать себе полный отчёт в том, каким  требованиям словарь удовлетворить не может, чего не следует от него ожидать. Прежде всего, разумеется, это не словарь современного литературного языка. Русский литературный язык за тот длинный период, который отделяет нас от времени появления Словаря Даля, неизмеримо вырос, причем особенно большие сдвиги, характеризующие словарный состав языка, произошли после Великой Октябрьской социалистической революции, в последующую за ней эпоху строительства социализма в СССР. Появилось множество новых слов, переосмыслялись значения многих старых слов, особенно слов, относящихся к области общественно-политической терминологии. Коренным образом изменились многие представления и понятия. Естественно, что с точки зрения представлений, характерных для советского человека, старые словари, каким является и Словарь Даля, содержат много устарелого, рутинного. Толкование слов обнаруживает ограниченность, а порой и отчётливую консервативность мировоззрения Даля.

Ни в коем случае не следует  опираться на Словарь Даля в поисках  лексических и грамматических норм современного русского литературного  языка. Это прежде всего словарь «областнический», то есть словарь, который широко представляет живой русский язык во всех многообразных формах его проявления и со всеми особенностями, которые ему присущи в зависимости от места, где он употребляется (говоры территориальные и узкого круга носителей, объединяемых условиями занятий, профессией и т. п. (говоры социальные и жаргон). Нередко наблюдаемое стремление широко пользоваться словами областными (особенно у некоторых молодых писателей) и попытка опереться в этом на «Толковый словарь» Даля не может быть оправдана, как не оправдывал такого стремления в свою пору и сам В. И. Даль, который подчёркивал неоднократно: «Повторю, для людей добронамеренных, что вовсе не утверждаю, будто вся народная речь, ни даже все слова речи этой должны быть внесены в образованный русский язык; я утверждаю только, что мы должны изучить простую и прямую русскую речь народа и усвоить её себе, как всё живое усвояет себе добрую пищу и претворяет её свою кровь и плоть». Чувство меры и такта в пользовании просторечными и областными словами отчетливо звучит в другом его совете писателям-современникам: «Изучать нам надо народный язык, спознаться через него с духом родного слова, и принимать или перенимать с толком и чувством, с расстановкой».

Решительная борьба В. И. Даля с иноязычными заимствованиями  в русском языке, а также стремление показать его большие словообразовательные возможности, нашли своеобразное выражение  в приёме толкования «чужесловов». Составитель словаря в поисках равнозначных слов для замены их, а иногда и просто в целях обогащения словарного состава языка, прибегал к словотворчеству. Так появились на свет слова: сглас (гармония), живуля (автомат), ловкосилье (гимнастика), пособка (помощь, подмога), пичужить (любезничать) и некоторые другие. Из соображений тактических В. И. Даль не стремился показать себя автором этих и подобных слов, и потому они в словаре заняли место рядом с обычными словами русской речи. По выходу словаря такая «подделка» была сразу обнаружена, и В. И. Далю пришлось услышать немало упрёков за помещение в свой словарь «слов вымышленных или, по крайней мере, весьма сомнительного свойства». В статье под названием «Ответ на приговор» он вынужден был сознаться, что в его словаре есть «слова, не бывшие доселе в обиходе». В. И. Даль не только предпринимал попытку создавать новые слова, он упорствовал, настаивая на закреплении неупотребительных значений за некоторыми словами. С этими значениями он и включил их в свой словарь. Так, ему казалось, что современный книжный язык неправильно пользуется словами обыденный и обиходный, обознаться и спознаться. К слову обыденный в «Толковом словаре» даются синонимы: суточный, однодневный, хотя литературный язык употреблял это слово в значении: обыкновенный, повседневный, заурядный. Подобный лексический материал в «Толковом словаре» наименее достоверен, и его наличие несколько осложняет практику пользования им.

Отдельные недостатки и несовершенства не помешали «Толковому словарю» В. И. Даля занять почётное и прочное место  в истории русской культуры. Словарь Даля выдержал 7 изданий:

1. 1-е издание Общества любителей Российской словесности, М., в типографии А. Семена, 1863 (т. 1), в типографии Лазаревского института восточных языков, 1865 (тт. 2, 3), в типографии Т. Рис, 1866 (т. 4).
2. 2-е, «исправленное и значительно умноженное по рукописи автора» «издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа», Спб.—М., 1880, 1881, 1882, 1882.
3. 3-е, «исправленное и значительно дополненное издание, под редакциею проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ», издание «поставщиков Двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА» (так указано только в т. 1) товарищества М. О. Вольф, Спб.—М., 1903, 1905, 1907, 1909.
4. В словарь было введено не менее 20 000 новых слов, в том числе вульгарно-бранная лексика (в четвёртом томе). За свои дополнения редактор был подвергнут жёсткой критике, в советское время «Бодуэновский словарь Даля» не переиздавался.
5. 4-е, под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ, Спб., 1912—1914 (повторение предыдущего издания).
6. 7-е, посвящённое 175-летию со дня рождения В. И. Даля, отпечатано фотомеханическим способом с издания 1955 года, которое, в свою очередь, было набрано и напечатано со второго издания 1880−1882 гг. Тираж 200 000 экз. Т. 1-4. — М.: Русский язык, 1978.

«Как сокровищница меткого  народного слова, Словарь Даля всегда будет спутником не только литератора, филолога, но и всякого образованного  человека, интересующегося русским  языком» (Виноградов)