Женская проза

Представляя читателю характер, мягкий, пассивный, женственный в ситуации перманентного жизненного выбора и подчинения обстоятельствам, писательница не задается вопросом о том, насколько ценно подобное существование: «Марго умела жить моментом и не заглядывала вперед…» Стабильная, едва ли осознаваемая инфантильной героиней внутренняя беспомощность, неприспособленность к «борьбе», к активному противостоянию бесконечному ряду несправедливостей, совершаемых людьми и судьбой.

«Что может быть привлекательнее сказки для сознания, тяготеющего к освобождению от утомительных проблем. Сказка дает иллюзию разрешения трудностей, дает утешение, надежду.

Герои Токаревой лишены веры, ее содержания и ритуала, ее поправки на божественное существование, взора, обращенного горе, не только лишает их, героев, необходимости в духовнике, но и уничтожает трехмерность в развитии межчеловеческого общения, когда возвышающее нравственное чувство могло бы быть мерилом добра и справедливости.

То, о  чем повествует читателю Виктория Токарева — печальные в своей несостоятельности современные житейские сказки. Отчего несостоятельные? Именно в силу своей житейности: они все — о сегодняшнем.

Сказки  Токаревой построены почти целиком  на злободневности, их языкообразность  — проста и функциональна, т.к. они имеют своим истоком современную бытовую речь горожанина, не перенасыщенную ни диалектизмами, ни поэтическими тропами.

Почти все персонажи токаревской прозы  лишены гармоничной «формы личного  существования»: судьба, как правило, поворачивается к ним, если не спиной, то боком — и рассеянно смотрит куда-то вдаль. Мечтательность героев Токаревой рождается на основе непреодолимости ситуации и тягостной необязательности происходящего. Этот уровень пошлости нового времени, высвечивающий тусклые лица негероев, неличностей, почти нелюдей, чья феноменальная неспособность создать из жизни что-либо достойное выродилась в муторное полумонстрозное существование.

Поверим же правде пошлости, которой исполнены  книги Виктории Токаревой. И ужаснемся  ей», — с точкой зрения Риммы Вейли я не согласна.

Во-первых, литература Виктории Токаревой — это не только «литература для домохозяек». Ее литература для любых читателей, но только за исключением таких людей, которым не нравится правда, не для тех, кто предпочитает сладкую ложь, нежели горькую правду.

Во-вторых, произведения Токаревой очень интересны, и читать их легко. Читатель, кем он не был, — филологом, критиком, домохозяйкой — тянется к книгам этой писательницы. Читателю менее непосредственному тут есть чем поживиться. Бытовизм бытовизмом, читатель это любит. Виктория Токарева точно углядела зияющую нишу в сегодняшней прозе, но и у писательницы есть существенные отличия от многочисленных сочинительниц дамских и бытовых литературных подделок. Виктория Токарева, во-первых, талантлива, а во-вторых, лишена пошлости и штампованности — этих непременных спутников масскульта. Точнее, скажем так: почти лишена. Вот в этом-то «почти», в едва заметном сдвиге и лежит один из ключиков к разгадке ее феномена. 

Основные  тенденции женщин-писательниц 

Существует  стойкое убеждение, что женское  мировосприятие отличается от мужского, поэтому и литература писательниц-женщин должна отличаться от литературы писателей-мужчин.

Никто из писателей-мужчин не может передать переживания женщины, как сама женщина. У мужчин нет способностей мыслить  как женщина, да и психология полов сильно отличается друг от друга. Поэтому и взгляды женщин на жизнь отличаются от взглядов мужчин.

Особенностями «женской прозы» являются особенности  исследования социально-психологических  и нравственных координат современной  жизни: отстраненность от злободневных политических страстей, внимательность к глубинам частной жизни современного человека. Душа конкретного, «маленького» человека для «женской прозы» не менее сложна и загадочна, чем глобальные катаклизмы эпохи. Круг общих вопросов, решаемых «женской прозой» — это проблема отношений между человеком и окружающим его миром, механизмы отношения и «оподления» или, напротив, сохранения нравственности.