Автор работы: Аня Глибина, 20 Июля 2010 в 22:52, контрольная работа
Жизнь Клима Самгина», четырехтомный фрагмент, «роман-завещание» Горького – это, прежде всех частных определений, большая книга, способная «вовлечь» читателя в свою странную, непривычную, неприветливую внутренность. Читатели разных рожденных после революции поколений вспоминают о сильном впечатлении при первой встрече с этой книгой. Читали они ее с недоумением и возрастаюшей заинтересованностью, нередко с волнением. Одним казалось, что читают «что-то запретное», другие впервые узнали о таких феноменах как «Вехи» или русское сектантство, еше другие просто любовались духовной свободой и материальным богатством дореволюционной России. Официальная рекомендация произведения как образцового примера социалистического реализма, очевидно, не уменьшала интерес таких.читателей. Речь идет, разумеется, не о массовом читателе. Для него «Жизнь Клима Самгина» с самого начала оказалась трудной, недоступной и поэтому скучной книгой. Сам Горький с огорчением предвидел неуспех своего любимого дитя: «Я знаю, что старикам эта книга не понравится, а молодые – не поймут.»
При всем абсолютном моральном неприятии провокации и провокаторов Горький не мог не отдавать себе отчета в том, что провокаторство стало в российском революционном движении массовым явлением, что провокаторами становились нередко не худшие, а лучшие революционеры. В "Новой жизни" Горький получил и опубликовал 9 мая 1917 года письмо провокатора-анонима, в котором тот взывал к писателю о понимании и заявлял от имени своего горячего предательского цеха: "Мне хотелось бы, чтобы психология, даже такого жалкого существа, как провокатор, все же была уяснена вами. Ведь нас - много! - все лучшие партийные работники". Горький тогда свел феномен провокаторства к постыдному равнодушию к добру и злу (парафраза Лермонтова), но едва ли такое решение устраивало его самого.
В "Караморе" и "Самгине" писатель поднимается - или опускается - на иной уровень понимания проблемы провокации и психологии провокатора. Самое главное состояло в том, что Горький признал провокатора нравственно вменяемой личностью, которая по-своему отреагировала на фундаментальный факт утраты нравственных абсолютов. В "Караморе" провокатор Попов говорит Каразину: "Ведь в охране тоже нелегко. И там нужен героизм, там тоже есть свои герои, конечно - есть! Если - борьба, так уж герои с обеих сторон". Такой поворот сюжета прямо-таки напугал критиков-коммунистов: "Неудачной вещью является "Карамора", - заявлял бывший помощник Ленина по литературе Александр Воронский. - Рассказ возбуждает чувство недоумения и досады. <…> Нельзя так двойственно писать о провокаторах, нельзя, особенно у нас в России". "Нельзя", "можно" - это дело вкуса и писательской смелости, и Горький не давал сбить себя с занятой позиции по отношению к провокаторству.