Правовые и профессионально-этические регуляторы в журналистике

     Такая трансформация необходима  еще  и потому, что для журналиста существенны  не только объективный ход событий, но и отношение к ним собеседника, мотивы его поступков. Одно дело, когда цель интервью — получить достоверную информацию, другое — выяснить позицию человека, который, возможно, станет объектом журналистского расследования. Здесь, как замечает В.М.Горохов, «делового общения уже недостаточно. Здесь необходимы средства общения иного рода. Неформализованность общения достигается свободной формой беседы, в которой жесткая последовательность вопросов и ответов сменяется импровизационным построением беседы, в которой наряду с рациональной информацией большую роль играет информация эмоциональная. Журналист интересуется собеседником не только как официальным лицом, но и как личностью, и сам стремится раскрыться как индивидуальность»⁶.

     Однако  деловое начало в общении превалирует. Опыт покатывает, что отношение журналиста с информирующими лицами в первую очередь зависит от первоначального материала. Следуя своим первоначальным наметкам, автор определяет, в сведениях какого рода он нуждается, и намечает круг лиц, с которыми намерен встретиться. В зависимости от направленности материала — положительной или критической — и складываются его отношения с основными собеседниками. В одном случае ему будут помогать, в другом — препятствовать в изучении ситуации. Таким образом контакты с людьми, предоставляющими журналисту информацию, подчинены не только правилам межличностного общения. Как справедливо заметила Т.И. Фролова, журналистское общение «личностно по форме, но общественно по своей сути»⁷.

     Конечно, жизнь способна скорректировать, а то и начисто опровергнуть первоначальную концепцию. Умение считаться с фактами, способность отказаться от предвзятой версии снижают накал страстей и позволяют журналисту находить общий язык с собеседниками даже в самых конфликтных ситуациях.

     Высказывалось и такое мнение: если журналист  не может почему-либо раскрыть источник, он все же должен публично объявить, какого рода человек предоставил ему сведения и какими мотивами он при этом руководствовался.

     По  мнению исполнительного редактора газеты «Филадельфия инкуайрер» Джина Формана, частые ссылки на анонимные источники вызывают только недоверие к прессе, поэтому он рекомендует коллегам, прежде чем на это пойти, задать себе несколько контрольных вопросов. А именно:

     — Нет ли возможности обойтись без ссылки на неназванный источник?

• Действительно ли в случае раскрытия источника его существование будет поставлено на карту?
• На самом ли деле его информация столь важна?
• Можем ли мы хоть как-то описать читателю человека, представившего материал?

     — Правильно ли поступаем мы, публикуя сведения, наносящие кому-то урон? Уверены ли в этом?

     Особенно  сложно отношения с информаторами  складываются при проведении журналистского расследования. Вполне понятно, что  человек, знающий о злоупотреблениях во властных структурах, если и готов рассказать о них журналисту, все равно опасается возмездия. Поэтому бывший президент американского Содружества журналистов и редакторов, занимающихся расследованиями, Джерри Урхаммер считает, что перед беседой с такими людьми надо заранее определить вопросы, ответы на которые нужно обязательно получить.

     «Будет  ли это интервью "не для печати"? Если так, что это значит конкретно? Можно ли использовать информацию, не называя источник? Или же данные сообщаются журналисту для сведения без права упоминания? Что, если те же данные просочатся в другом месте? Можно ли их использовать после этого?

     Какого  рода информацией владеют причастные к делу люди? Являются ли они непосредственными  свидетелями факта или знают  о нем понаслышке? Имеются ли у них документы или доступ к документам? Насколько они склонны предоставить документы журналисту? Если у них нет такой возможности, могут ли они назвать эти документы и указать, где они находятся?

     По  моим наблюдениям, продолжает Урхаммер, обычно свидетели более склонны разговаривать, когда их спрашивают о документах и их значении. Такой подход имеет дополнительное преимущество: если выводы подтверждаются документами, можно обойтись без показаний живых свидетелей, названных и неназванных. Это может устроить человека, который владеет важными фактами, но не хотел бы, чтобы его имя было связано с расследованием...

     Лучшими кандидатами на анонимные интервью являются второстепенные персонажи, которые  что-то знают, но не несут ответственность за расследуемые правонарушения. В любом случае вы не будете строить ваш материал вокруг них»⁸

     Понятно, что российский журналист тоже вправе использовать сведения, полученные из конфиденциального источника. Закон РФ «О СМИ» не запрещает их публиковать. Но лучше такие сведения использовать не прямо, не в качестве основы для публикации, а лишь как наводку, ориентир, чтобы отыскать документ или другого человека, на которого уже можно будет сослаться. Ведь по характеру полученных сведений журналист уже может представить себе круг посвященных в секрет. Он ограничен. Поиск, таким образом, облегчается. Среди людей, составляющих этот круг, опытный журналист обычно находит человека, заинтересованного в публикации и не боящегося огласить свое я. Если же такого человека он не найдет, а материалами все-таки воспользуется без ссылки на источник, то, во-первых, поставит под удар доверившееся ему лицо и, во-вторых, не сможет успешно противостоять опровергателям в суде, ибо сослаться ему будет не на кого.

     Назвать лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, журналист обязан только тогда, когда этого требует суд в связи с находящимся в его производстве делом (Закон РФ «О СМИ», ст. 41). Ни полиция, ни ФСБ, ни прокуратура таким правом не обладают.

     В случаях, когда публикация оборачивается  неприятностью для информатора  журналист и редакция обязаны  любыми возможными способами обезопасить своего помощника и оградить его от нападок. Обычно редакции остро реагируют на подобные случаи, тем более что в Уголовном кодексе РФ есть специальные статьи — 140 (Отказ в предоставлении гражданину информации) и 144 (Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов), которые предусматривают наказание: в статье 140 — для должностных лиц, а в статье 144 — для всех, кто ставит препятствия журналисту. Однако судебные дела по этим статьям практически не возбуждаются.

     Оценивая  источники информации и полученные сведения, журналист подразделяет их для себя на достоверные, вызывающие сомнения и недостоверные. Одно дело — новость, полученная сразу же и от очевидца, а совсем другое — сообщение из вторых рук да еще и далеко отстающее во времени от самого события. Специалисту тоже больше веры, чем случайному свидетелю. А еще важно представлять степень объективности человека, его отношение к характеризуемому лицу, присутствие личных мотивов в описываемой ситуации, условия, в которых проходил сбор сведений. Если сгруппировать эти признаки, то сводятся они к двум: компетентности и объективности.

     Насколько его информаторы отвечают этим требованиям, журналист вынужден решать всякий раз, учитывая в первую очередь именно критерии компетентности и объективности. При этом выбор источника, предпочтение одного перед другим имеет все признаки морального действия.

     Бывает, из-за нехватки времени журналист  вынужден обращаться к человеку менее компетентному, зато находящемуся под рукой, поэтому ему приходится искать подтверждения сведений, в источнике которых он не вполне уверен, или оговаривать свои сомнения, чтобы предупредить на всякий случай читателя, или уведомить его об обстоятельствах сбора информации — словом, позаботиться о том, чтобы не ввести в заблуждение аудиторию. При этом случается, журналист уверен, что беседовал с человеком серьезным, а на самом деле оказывается, что принял за компетентность какие-то чисто внешние ее признаки.

     Сейчас  многие журналисты получили в свое распоряжение такой богатый источник информации, как Интернет. Однако в  его неуправляемой стихии масса  дезинформации, неточных и неверных сведений, шуток и элементарных розыгрышей. Они часто занятны и похожи на правду. Но опасность подстерегает нас не только в этих случаях: « С нею мы можем столкнуться и тогда, когда снимаем информацию с сервера, адрес которого нам хорошо известен и на который мы вправе сослаться. Может случиться так, что сегодня эта информация на сервере есть, а завтра её там уже нет. А в депозитарий попадают копии содержимого далеко не с каждого сервера. И поэтому в случае судебного иска журналист не сможет сослаться на источник информации»⁹.

     По-видимому, о фальсификации сведений можно  говорить не только применительно к  документу (постановочная фотография преподносится как документальная съемка, фабрикация фиктивных читательских писем «авторство», когда журналист выдаст свой материал за точку зрения и результат творчества другого лица). Как фальсификацию можно квалифицировать, например, поведение журналиста, который представляет услышанное от кого-то за то, что видел сам. 
 
 

  2.3. Формирование профессионально этических регуляторов в журналистике

     Процесс кодификации профессионального  кодекса журналистов, начавшийся в  демократических государствах в  XX в., сопровождался организацией контроля за соблюдением норм со стороны редакционных коллективов, а также специально создававшихся внутрипрофессиональных структур, в том числе международных. По данным почетного профессора Французского института прессы Парижского университета Клод-Жана Бертрана, сегодня существует более 80 типов «систем обеспечения ответственности СМИ», как называет он совокупность государственных и негосударственных инструментов регулирования их деятельности. К концу века этот процесс привел к нескольким отчетливо видимым результатам.

     Во-первых, утвердились профессионально-нравственные представления об обязанностях журналистики в обществе и необходимых качествах продукта журналистики, отраженные в кодексах международных журналистских организаций и отдельных редакционных коллективов.

     Во-вторых, определились алгоритмы действия профессиональной морали, т.е. сложившиеся в практике правила и формы влияния профессиональной общности на своих членов, о чем свидетельствуют множественные прецеденты из практики журналистских организаций в разных странах мира.

     В-третьих, в общих чертах обозначился своеобразный профессионально-нравственный облик журналиста. Для него характерны достаточно высокий уровень общей моральности, приверженность профессиональному долгу, чувство профессиональной ответственности. Мы могли убедиться в этом не раз, наблюдая работу зарубежных коллег во время чрезвычайных обстоятельств, в том числе и у нас в стране (путч 1991 г. или октябрьские события 1993 г.).

     Сказанное вовсе не означает, что ситуация в журналистике мирового сообщества приобрела благостный характер и редакционные коллективы раз и навсегда избавились от неумелых или недобросовестных сотрудников, а конфликты морального свойства полностью себя исчерпали. Дело в другом: в журналистских кругах постепенно установился профессионально-нравственный климат, стимулирующий уважительное отношение членов редакционных коллективов к профессиональным стандартам поведения. Журналисты увидели в них не только путь к улучшению результатов своей работы, ожидаемых аудиторией, но и средство укрепления престижа профессии и своего личного престижа, упрочения законным путем своего материального благополучия. Пренебрежение профессиональными стандартами при таком положении для нарушителя оборачивается существенными потерями и в моральном, и в материальном плане: «Мы стремимся быть наиболее творческой и правдивой вещательной компанией в мире, и создатели наших программ ищут способы удовлетворения всех наших слушателей и зрителей таким сервисом, который информирует, обучает и развлекает, обогащая их жизнь тем, чем не может обогатить ни один рынок. Мы стремимся: соответствовать общественным целям; поддерживать наиболее талантливые новации в Обьединенном Королевстве; действовать независимо от чьих-либо интересов и соответствовать самым высоким этическим стандартам.

     Беспристрастность.

     Обязательство беспристрастности лежит в основе Би-би-си. Все программы и службы Би-би-си должны быть открыты мнениям, справедливы и демонстрировать уважение к правде. Ни одно важное направление мысли не может оказаться неотраженным или не быть представленным на Би-би-си (глава 2).

     Точность.

     Мы  должны быть точны и должны быть готовы проверять, дважды перепроверять и искать подтверждения информации, чтобы гарантировать достоверность. Везде, где это возможно, мы должны собирать информацию непосредственно из первых рук, а если это невозможно — получать информацию из бесед с теми, кто был свидетелем события. Вся имеющая отношение к делу информация должна быть взвешена, чтобы добраться до правды, которая сообщается или описывается (глава 2). Справедливость.

     Программы Би-би-си должны быть основаны на справедливости, открытости и прямом распространении информации. Поставляемые материалы должны обрабатываться честно и с уважением к авторам. Авторы имеют право знать тематику программы, какую именно информацию от них ожидают, пойдут ли материалы в прямом эфире или в записи, будет ли материал редактироваться (глава 3). Представление полного и справедливого взгляда на людей и культуру в Великобритании и в мире.

     Программы и службы Би-би-си распространяют информацию о жизни, отражая ее такой, какова она есть. Поступая так, мы представляем новые таланты, перспективы, лица и голоса, обогащая ими наши программы и нашу аудиторию…

     Зрители должны верить в объективность программ Би-би-си. Они должны быть уверены, что  все решения при подготовке программ принимались только по корректным профессиональным причинам, а не в результате внешнего давления со стороны политиков, коммерсантов или каких-либо иных носителей специальных интересов (глава 24). Любые внешние интересы создателей программ не должны оказывать влияние на содержание программ Би-би-си (глава 10).

     Би-би-си должна уважать закрытость частной  жизни людей, признавая что любое  вторжение в частную жизнь  должно быть оправдано только очень  высокими благородными целями. Частное поведение, переписка, переговоры не могут стать общественным достоянием, если это не оправдано более широкими общественными интересами.

     Создатели программ должны знать и уважать  своих зрителей и слушателей, которые часто имеют отличные от создателей программ представления о том, что именно является или не является обидным и оскорбительным. Право на вызов ожиданиям аудитории в творчестве и на нестандартные приемы должно гарантироваться, но зрители и слушатели не должны быть произвольно оскорбляемы тем, что мы выпускаем в эфир или издаем. Наиболее оправдано считать, что зрители имеют определенные предпочтения к определенным программам в определенные временные интервалы. При формировании программы передач следует считать точкой водораздела для трансляции традиционных и нетрадиционных программ 9 часов вечера (глава 6).