Судебные исполнители в Новгороде 11-15 веков по материалам берестяных грамот

Н. Б. Безус 

Берестяные грамоты —  важнейший письменный источник для  изучения истории средневекового Новгорода, который представляет информацию социально-экономической, политической, культурной жизни средневекового города.

Заслуживает особого интереса судоустройство и судопроизводство Новгородской феодальной республики. Для Новгорода характерно было деление  суда между республиканскими органами и   княжеским   аппаратом.   Кроме   монастырского   суда   здесь существовали три формы суда: посадничий, тысяцкий и владычий. Суд посадника представлял собой организацию в которой осуществлялся раздел юрисдикции посадника и князя, он рассматривал дела   новгородцев.'    Ю.   Г.   Алексеев   отмечал   тесную   связь княжеского (наместничьего)  суда с посадником, что отражено в Новгородско-княжеских докончаниях, и в Новгородской Судной грамоте   (ст.   2).   Однако   по   Новгородской   Судной   грамоте заседание высшей судебной коллегии, по боярину и житьему с каждого конца происходило «во владычне комнате» без участия как наместника, так и посадника, что указывает на большую роль боярства   в   управлении   республики.2   Суд   тысяцкого   ведал вопросами торговыми, гостиными, а также связанными с взыма-нием торговых пошлин. До 1385 г. между владычным и митрополичьим судами также осуществлялся раздел в юрисдикции, но отказ митрополиту в суде привел к уничтожению раздела, и вся юрисдикция  сосредоточилась  в руках  владыки.3   В.  Л.  Янин, анализируя две свинцовые буллы XIII-XIV вв., пришел к выводу о принадлежности этих печатей княжеским тиунам и выдвинул предположение   о   существовании   в   Новгороде   еще   одного тиунского   суда,   который   должен   был   противостоять   суду тысяцкого и защищать интересы князя в очень важной для него области,   причем  после  реформы   1385  г.  тиунский   суд  был преобразован. Если ранее здесь утверждался приоритет республиканского тиуна, то теперь, с появлением великокняжеского тиуна, на что указывает его печать, судебная пошлина шла княжеской администрации.4 Таким образом, на протяжении всего существования новгородской республики действовала сложная система судов,   которая  постоянно  изменялась.   Однако  предствляется интересным проследить сам механизм осуществления правовых норм  в   Новгороде,  непосредственными участниками  которого являлись судебные исполнители.

Более полную картину судопроизводства в средневековом Новгороде возможно воспроизвести благодаря тщательному анализу и сопоставлению текстов берестяных грамот и других письменных источников, прежде всего это Русская Правда, Новгородская и Псковская Судная грамоты, а также Уставные грамоты новгородских князей. В документах на бересте, которые датируются XII — XV вв. названы «ябедник», «детский», «бирич», «дворяно», «приставе», «праведыцик», «сотский». Многочисленные названия должностных лиц наводят на размышления о их различных функциях в области судоисполнения. Остановимся на рассмотрении некоторых из них.

За последнее время  благодаря новым археологическим  находкам объем информации о судоустройстве и судопроизводстве Новгорода увеличился. Деревянные цилиндры, датируемые кон. Х- нач.Х1 вв. которые использовали как бирки, служившие одновременно замками к мешкам с собранными ценностями принадлежали мечникам и емцам. Они были административными лицами князя, причасными к княжескому суду.5 Сами названия должностных лиц встречаются только в Русской Правде (Краткая редакция ст. 33, 41. Пространная редакция ст. 1,86),6 в берестяных грамотах они не упоминаются, поэтому можно сделать вывод, что эти должностные лица князя в Новгороде были только в период датировки деревянных цилиндров. Размещая в хронологическом порядке судебных исполнителей, следующими идут детские.

О детском говорится в г. № 222, 295, 615, 718, гр. № 8 (Старая Русса).

Самая ранняя их этих грамот № 222, датируемая кон. XII — первой четвертью XIII века (Неревский раскоп), это письмо к посаднику Гюргию Иванковичу. «От Матея ко Гюргию. Теперь я пришел. Вот из-за чего я не шел: встречу тебя... Если же в самом деле они запираются (т. е. не признаются), то я даю княжескому детскому гривну серебра и еду с ним, потому они поставили меня своим запирательством в положение вора. Еси колбяги не бежали, в твоих руках распределение долей, деньги по людям (т. е. деньги, которые различные люди должны) — нет тут тебе убытка или единой векши». В данной грамоте упоминается княжеский детский которому некий Матей платит гривну серебром для того, чтобы тот поехал с ним в качестве защитника и оправдал Матея, т. к. его обвинили в каком-то хищении, связанном, по-видимому, со взиманием податей с колбягов. Колбяги это особая этническая группа скандинавского происхождения, известная по Русской правде (где колбяги упоминаются всегда лишь параллельно с варягами).

В гр. № 718 XIII в. Мих. «В Городецком погорье...».8 Из текста берестяной грамоты узнаем, что в Городец Бежецкий направляется детский для сбора четырех годичной дани, размер которой перечисляется. С собой детскому дается определенная сумма денег, продовольствие и снаряжение для его поездки.

В следущей грамоте № 615 (40-80-е гг. XIII в. Троицкий раскоп.) «Поклон от Ляха Фрарю. Если ты получил с русимы десять гривен, с Микулой пошли (их) сюда. Если же не получил, то получи, прошу тебя, причем взявши детского»9. Как ясно из текста функции детского определяются его обязательным присутствием при взыскании долга.

За присутствие детского при взимании долга необходимо было ему дополнительно заплатить. В гр. № 295 (20-30-гг. XIII в. Неревский раскоп. ) описывается как раз такой случай, когда человек, у которого был давний долг, заключает новый договор займа, скрепляя его при помощи долгового документа. Ему при этом выставляется условие — рассчитаться со старым долгом, в противном случае будет прислан детский, которому нужно будет дополнительно заплатить: «Поставив знак свой и расщипивши с вами жребей (деревянная палочка с зарубками)... [вам придется с тем мужем расчитаться заново также и по поводу пятидесяти гривен старыми кунами. В противном случаи я посылаю детского и такая-то сумма будет погона»10.

Таким образом, рассмотренные  берестяные грамоты говорят о  том, что детские в XII-XIII вв. в Новгороде  выполняли функции сборщиков  долгов, именно с их помощью заимодавец мог востребовать обратно свои деньги, либо товар, даваемый в долг. Можно  также говорить, что княжеские  детские уполномочены были участвовать  в делах, связанных с ложным обвинением высокопоставленных лиц, вероятно, в  качестве защитников.

Нужно также отметить, что  нормами Русской Правды в ст. 108 Пространной редакции оговаривается  участие детских в разборе  спорных дел, касающихся раздела  наследства между княжими мужами, за определенную плату гривну кун."Также статья 86 Пространной редакции устанавливает размеры судебных пошлин при применении железа в судебном процессе, где детский, вероятно, проводил это испытание.12

Наряду с детскими в  Новгороде в XII веке были распространены ябедники. О них мы узнаем из грамот № 235, 421, № 12 (из Старой Руссы).

В гр. № 421 «От Братяты к Нежилу» (20-30-е гг. XII в., Ильинский раскоп.) отец сообщает сыну, что заплатил за него штраф 20 гривен, поэтому Нежил теперь свободен и должен быстрее возвращаться домой, чтобы возвратить деньги отцу, иначе Братята взыщет свои деньги с помощью судебного исполнителя — ябедника.13

В гр. № 235 (60-70-е гг. XII в. Неревский раскоп) мы узнаем, что Жадко послал двух ябедников, и они ограбили автора письма за «братний долг», т. е. конфисковали часть его имущества в счет долга брата14.

Гр. № 12 (Старая Русса) посвящена  сбору прошлогодних и нынешних податей, контролю над разверсткой податей. Автор послания требует извещения  об отказах об уплате с тем, чтобы он мог принять действительные меры при помощи судебных властей в лице ябедников15.

Анализируя тексты берестяных грамот можно предположить, что судебным исполнителям — ябедникам люди, обвиняемые в каком-либо преступлении, ничего не платили. Возможно, что все  расходы брали на себя те, кто  нанимал ябедников прежде всего для взыскания долгов.

В грамотах XII-XIII вв. судебный исполнитель назван также «дворяно». Так гр. № 531 «От Анны поклон к Климяте..» (XII-XIII вв., Троицкий раскоп) это письмо Анны к своему брату, в котором говорится об обвинении и оскорблении Анны и ее семьи в незаконном использовании денег Коснятина. Оказывается, что дочь Анны давала деньги в рост, соблюдая все тогда существующие правила, но она распоряжалась не своими, а деньгами Коснятина, причем делала это в отсутствие мужа, которому деньги для отдачи в рост были поручены Коснятином. Коснятин заподозрил, что доход с его денег получается бесконтрольно зятем и всей семьей Анны. Сама Анна поручателем за зятем не была и нанесенное ей оскорбление считает безосновательным. Коснятин же позвал Анну в суд «в погост» где он сообщил, что намерен прислать к ней «четырех дворян по гривне кун». Количество судебных исполнителей соотвествует числу обвиняемых, т. е. Анна, ее дочь, муж и зять Анны16. Само понятие «дворить», видимо, означает исполнять обязанности дворян — судебно-полицейских агентов, (в таком смысле этот термин употребляется в новгородско-княжеских докончаниях, в Двинской Уставной грамоте)17. Из текста грамоты ясно, что в обязанности дворян входило взымание штрафа за совершенное преступление. Однако надо думать, что размер штрафа был не четыре гривны кун, наванная цифра только лишь плата, которая шла в суд. Так ст. 33 Новгородской Судной грамоты, говорит «А кто утяжет в татьбе с поличным, или в разбое, или в грабеже, или в поголовщине, или в холопстве, или от полевой грамоте, ино взять судьям от судной грамоты четыре гривны, а безсудной две гривны» 18. Ст. 66 Псковской Судной грамоты устанавливает порядок изъятия дворянином имущества во время выполнения своих служебных обязанностей, а также здесь оговаривается, что он должен «взять езды на том, кто его не утяжет» т. е. «езд» оплачивает тот, кто проиграл процесс.19

Грамоты XIV века называют уже  других лиц судебной администрации. В гр. № 578 (60-е-70-е XIV в., Нутный раскоп.).20 письме Онцифора к своей бабушке Маремьяне, он распоряжается отдать полтину биричу за какую то грамоту, которую необходимо отдать некому Онтану. Определить какого рода грамота сложно, но очевидно одно. Онцифор платит биричу — судебному исполнителю за то, что тот составил официальный юридический документ, адресованный Онтану от Онцифора.

Берестяная грамота № 471 (кон. 1400-х-1410-е гг. Михайловский раскоп.) говорит, что еще одной из функций  бирича была рассылка повесток в суд-бириц: «У Онкифа 6 коробей ржи и коробья пшеницы 6 лет. А в повестке, посланной от бирича, значатся белы. Бил мне челом об этом Труфан.»21 Первоначально грамота была понята как памятная записка по делу об обращении свободного человека за долги в обельные холопы.22 Однако дальнейшее прочтение грамоты выявило иной ее смысл. В. Ф. Андреев полагает, что слово «бъль» означает не полное закобаление, а мелкую денежную единицу «белу». Такую сумму заплатил истец биричу за вручение повестки на суд ответчику, которая вошла потом в общую сумму иска.23

Итак, круг выполняемых судебных функций бирича весьма широк, которые определяются постановлениями суда и связаны с неуплатой долгов делами по наследству. Но теперь всякое его решение суда оформляется письменно, рукой бирича пишутся грамоты и бирицы — повестки в суд. В ст. 23 Новгородской Судной грамоты определяется порядок вызова свидетеля в суд и оплата действий различных судебных должностных лиц, в том числе и биричу: за привод в суд, вызов свидетелей и сторон, объявление решений платили на сто верст четыре гривны.2 Известно также, что биричу поручалось объявлять народу распоряжение властей, он совершал наказания железом, взимал денежные штрафы.25

Сопоставляя судебные функции  детских, ябедников, дворян и биречей, а также дел в которых они принимали участие можно заключить, что они принадлежали одному суду, в частности княжескому. Сами же судебные исполнители являлись представителями княжеской администрации, совмещая административные и судебные функции, однако к началу XV века они все больше разграничивались.

Таким образом, исследование письменных источников, берестяных грамот и археологического материала представляется перспективным в разработке проблемы участия чиновников княжеской администрации  в исполнении решений княжеского суда, а также судебных исполнителей других судов в Новгороде периода  его независимости, т. е. XI-XV вв. 

1 Янин В. Л.  К вопросу о роли княжеского  аппарата в Новгороде на рубеже XHI-XIV вв. / /Сб. Вспомогательные исторические  дисциплины, вып. V, Л. 1972. С. 118.

2 Алексеев Ю.  Г. Псковская Судная грамота.  Текст комментарий исследование. П.. 1997. С. 59.

3Янин   В. Л. Ук. соч. С. 118.

4 Там. же. С. 119.

5 Янин В. Л.  Археологический комментарий к  Русской Правде. / / Новгородский  сборник. 50 лет раскопок Новгорода.  М., 1982. С. 144.

6 Российское законодательство  Х-ХХ вв (Далее РЗ). Т1. С. 47, 49, 64, 70.

7 Зализняк  А. А. Древненовгородский диалект. М.. 1995. С. 366.

8 Там же., С. 383.

9 Янин В.Л., Зализняк  А. А. Новгородские грамоты  на бересте (из раскопок 1984-1989 годов).М., 1993. С. 21-22.

10 Зализняк  А. А. Древненовгородский диалект. С. 388-389.

" РЗ. Т1. С. 72.

|2РЗ Т1. С. 70

13А рци х о вс к и й А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962-1976 гг.). М., 1978. С. 30.

|4Арциховский  А. В., Борковский Р. Н. Новгородские  грамоты на бересте (из раскопок 1956-1957 гг). М.. 1963 г. С. 43.

15Там же. С. 152.

'6Арцих о веки  й А. В., Янин В. Л. Новгородские  грамоты на бересте (из раскопок 1962-1976 гг.). М., 1978. С. 130-134.

|7РЗ. Т. II. С. 182; А  л е к с е е в Ю . Г . Псковская Судная грамота. С. 69.

|8РЗ. Т. 1. С. 307.

19РЗ. Т. 1. С. 338

20Я нин В.Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте. М., 1986. С. 42-43.

21Зализняк А.  А. Древненовгородский диалект.  С. 556.

22А рциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962-1976 гг). С. 66-68.

23А ндреев В.Ф. Новое прочтение новгородской берестяной грамоты № 471. (нач. XV в) / / История и Археология новгородской земли, (тезисы научно-практической конференции) Н.. 1987. С. 48.

24 РЗ. Т. 1. С. 306.

25 Арциховский  А. В., Янин В. Л. Новгородские  грамоты на бересте (из раскопок 1962-1976 гг).