Предупреждение насильственной преступности

В структуре специальной профилактики преступлений мы согласны различать специально-криминологическую профилактику, предотвращение и пресечение преступлений. Наличие двух последних элементов специальной профилактики преступлений обусловлено, прежде всего тем, что перед непосредственным совершением преступления имеет место довольно продолжительный процесс формирования личности преступника, его антисоциальных взглядов, интересов, которые в дальнейшем выступают причиной преступного поведения. Во многих случаях совершению преступления предшествует этап формирования преступного умысла, в процессе которого лицо ставит перед собой конфетную преступную цель, определяет пути ее достижения, уточняет детали противоправного действия, а иногда даже составляет развернутый план совершения преступления с разными вариантами развития событий. Преступное намерение уточняется, конкретизируется во время разнообразных подготовительных действий. Большое количество преступлений не доводится до конца по независящим от воли субъекта факторам или в связи с его добровольным отказом; некоторые преступления могут совершаться в течение длительного периода времени.

Любая из этих стадий отличается своей спецификой, на любой из них действует комплекс разнообразных факторов, что нельзя игнорировать во время организации и проведения предупредительной работы. На этих стадиях изменяются характер и содержание предупредительной работы и предупредительных мероприятий.

В зависимости от особенностей применения мер профилактического воздействия на разных этапах профилактики выделяют и так называемую раннюю профилактику[42]. Безусловно, именно ранняя профилактика играет ключевую роль в предупреждении преступности, когда еще антисоциальная направленность лица не носит устойчивый характер. От ее эффективности зависит объем мероприятий, которые осуществляются на стадиях предотвращения и пресечения преступлений.

Г.А. Аванесов в структуре ранней профилактики различает также непосредственную профилактику[43]. По его мнению, она отличается от ранней, во-первых, промежутком времени, которое отделяет лицо от момента возможного совершения преступления, и, во-вторых, степенью социальной вредности лица. Суть непосредственной профилактики, по Г.А. Аванесову, составляет организация и осуществление превентивной деятельности, направленной конкретно на выявление и устранение причин преступлений, условий и обстоятельств, которые оказывают содействие их совершению, на установление лиц, которые могут совершить преступление, и проведение с ними работы по недопущению преступной деятельности.

Поскольку классификация специальной профилактики преступлений на специально-криминологическую профилактику, предотвращение и пресечение преступлений имеет довольно условный характер, а также потому, что предотвращение и пресечение имеют отношение к индивидуальному уровню предупредительного воздействия, то вся эта работа по отношению к преступности в целом, отдельных ее видов и групп преступлений является не чем иным, как профилактикой преступлений. Профилактика преступлений в настоящее время рассматривается как приоритетное направление в деятельности государственных структур и общественных институтов по борьбе с преступностью. Криминологические исследования показывают, что 7 из 10 преступлений могут быть предотвращены при действенной их профилактике.

Для предупреждения насильственной преступности важное значение имеют и меры общесоциальной профилактики, функция которой последовательно осуществляется всем прогрессивным развитием общества. Она связана с наиболее продолжительными и масштабными видами деятельности, значительными мерами развития экономики, обеспечения прав, свобод и законных интересов граждан, укрепления культуры и морали и законности, социальной защищенности населения. Эти мероприятия имеют более масштабные цели, чем борьба с преступностью и предупреждение преступности - и таким образом общесоциальная профилактика преступлений выходит не только за рамки предупреждения (профилактики) преступлений, но и борьбы с преступностью.

Все эти виды деятельности имеют важный криминологический аспект. Как отмечалось выше, они служат основой специальной профилактики, поскольку их направленность на решение задач социального развития создает предпосылки ограничения преступности, противодействует криминогенным факторам. Справедливо на эту особенность обратил внимание А.Э. Жалинский, который отметил, что «было бы одинаково неверно как исключать общесоциальные процессы и мероприятия из социальной системы предупреждения преступлений, так и считать их все профилактикой. Это - социальные мероприятия, которые дают профилактический эффект»[44]. Такой подход, на его взгляд, подчеркивает:

- роль общесоциальных мер в устранении криминогенных факторов;

- их отличие от специальных мер;

- компетенцию криминологов в сфере их исследования и практического использования.

В данном контексте нельзя не согласиться и с мнением Ю.М. Антоняна, утверждающего, что нельзя надеяться на снижение уровня преступности, если не будут решены вопросы снабжения населения необходимыми товарами и услугами, если не будет значительно улучшена воспитательная работа и не снижена социальная напряженность в обществе.

Общесоциальное предупреждение преступности подробно рассмотрено в криминологической литературе. Однако нельзя не отметить, что не все ученые разделяют вышеизложенный подход. Так, С. Герасимов - директор НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ (ныне заместитель Генерального прокурора РФ по Приволжскому федеральному округу) в своем докладе в Институте государства и права Российской академии наук в декабре 2001 г. сказал: «Вопреки традиционному и общепринятому в отечественной криминологии тезису полагаю, что отсутствуют основания для выделения так называемого общесоциального уровня предупреждения преступности, под которым понимается прогрессивное развитие общества: рост материальной обеспеченности, культурного уровня и сознательности людей. Это является не самим предупреждением, а его необходимой предпосылкой. В самом деле, разве можно, например, без оговорок утверждать, что рост материальной обеспеченности людей сам по себе является в чистом виде антикриминальным фактором, во всех случаях способствует если не снижению, то хотя бы ограничению преступности? По-видимому, нет»[45]. И далее автор указывает, что в странах с самым высоким уровнем жизни высокий (намного выше, чем в России) уровень преступности. Названные составляющие общесоциального уровня, по его мнению, несут в себе как позитивный (антикриминогенный), так и негативный (криминогенный) заряды. И говорить о том, что они по самой своей природе и значению противостоят преступности - грешить против истины. Но главное в том, отмечает автор, что трактовка прогрессивного развития общества в качестве общесоциального уровня предупреждения преступности сопряжена с идеологическим или социально-психологическим эффектом, который можно расценивать как расхолаживающий, демобилизующий.

«Интерпретация того, что фактически является предпосылками предупреждения преступности, как одного из его уровней, а именно - общесоциального, может породить (и уже породила) отнюдь не безвредную иллюзию, будто многое в данной области может быть решено как бы само собой, без активных целенаправленных усилий в рамках социального управления. Между тем то, что традиционно относится к общесоциальному уровню, само по себе, объективно существует лишь как возможность превентивного противодействия ей. Абстрактная или реальная, но возможность, которая может быть превращена в действительность, а может быть - нет. И это ни в коей мере не связано с принижением антикриминальной роли того, что названо предпосылками. Вопрос в том, как можно их использовать, ими распорядиться[46].

Не вступая в полемику по данной проблеме, выскажем мнение академика Д.С. Лихачева, который пять лет назад в «Российской газете» сказал: «Нужно ясно осознавать, что к преступности ведут отсутствие нормальной жизни в семье, нищета а соседстве с окружающим богатством, плохая постановка начального и среднего образования, неуважение к закону, вызванное существующей зависимостью его от власти и денег. Поэтому, я убежден, с преступностью нужно бороться не только судебными решениями, но частично меняя уклад нашей жизни»[47]. Безусловно, что без общесоциальных мер сделать это невозможно.

Вопросы общесоциальной профилактики преступлений сегодня требуют своего законодательного решения. Жизнь показывает, что отсутствие правовой регламентации профилактической работы тормозит процесс выработки единообразного подхода органов прокуратуры, юстиции, внутренних дел и судов к использованию превентивных норм права, законодательства.

Таким образом, основными направлениями предупреждения насильственной преступности станут:

I. Организационное обеспечение

Организационное обеспечение должно осуществляться не только по отдельным правоохранительным ведомствам, как это делается сейчас, но и по кардинальным проблемам предупреждения насильственной преступности, например, по профилактике насилия в семье, борьбе с наркоманией и наркотизмом, исполнению уголовных наказаний, связанных и не связанных с лишением свободы, и проблеме подготовки специалистов и т.д. В этих целях для каждой проблемы следует создать программу, включающую необходимые ресурсные расчеты.

II. Пересмотр системы характера наказаний и мер изоляции

1. Целесообразно инициировать отмену моратория на применение смертной казни. Это наказание должно применяться в отношении виновных в умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах, но только по соображениям справедливого возмездия в случае совершения наиболее тяжких преступлений.

Вопрос о применении смертной казни к рассматриваемой категории преступников неизбежно связан с общей проблемой существования этого наиболее сурового уголовного наказания. Разное отношение к этому виду наказания, его сущности, назначению, роли, связанные с ним практические предложения существуют с тех пор, как определенные поступки стали вызывать необходимость использования наиболее острых и даже беспощадных мер реагирования на их совершение. Одним словом, эта проблема существует с незапамятных времен, и поскольку она имеет существенное политическое и правовое, а еще большее нравственное значение, то интерес к ней не утрачен и в настоящее время. Философы, писатели, политики, криминологи, социологи, юристы и другие деятели науки и культуры многократно выражали свое отношение, порой взаимоисключающее, к смертной казни. Постоянно совершенствуется уголовное законодательство, пересматриваются многие традиционные взгляды на цель, функции и виды наказания, сокращается число стран, в которых применяется смертная казнь, но она тем не менее существует, и никто не в состоянии предсказать, что этот вид наказания когда-нибудь исчезнет полностью[48].

Вопреки распространенному среди противников смертной казни мнению, что она неспособна кого-то устрашить и тем самым удержать от совершения преступления, мы полагаем, что это не так. Страх перед подобной карой сохраняется у многих людей, он особенно действен при тотальных и неотвратимых репрессиях, например в условиях фашистского режима. В тех цивилизованных странах, где смертная казнь сохранилась, она применяется не для устрашения, а для удовлетворения общественного чувства справедливости. Лишать же жизни кого-либо, чтобы другим неповадно было, в высшей степени безнравственно. Это сродни расстрелу заложников.

В целом же, суммируя результаты многих исследований, данные практики и собственные наблюдения, можно прийти к однозначному выводу: нет никаких оснований говорить об особой криминологической значимости смертной казни, нет ни прямой, ни опосредованной зависимости между числом совершенных преступлений и исполнением данного наказания. Более того, ужесточение наказаний и расширение масштабов его применения решающего влияния на преступность не оказывают. Ее состояние и динамика зависят не столько от суровости санкций, сколько от общесоциальных факторов, порождающих преступность и индивидуальное преступное поведение, от эффективности исполнения наказаний. В странах, где смертная казнь отменена, уровень преступности, в том числе и насильственной, обычно не выше, чем там, где она сохраняется. Если такая суровая кара применяется за многие деяния, это всегда говорит о весьма слабых материальных и духовных возможностях общества успешно бороться с преступностью.

В настоящее время представления о базовых человеческих ценностях, о справедливости, о должном воздаянии за содеянное не позволяют отказаться от подобной кары полностью, сохранив ее только для наказаний убийц, причем наиболее опасных. Очень существенно в этой связи отметить, что многие из них своими кровавыми злодеяниями и проявляемой при этом вопиющей жестокостью сами ставят себя вне людей, вне жизни. Такие преступники, как Чикатило, Михасевич, Головкин, Кузнецов, чеченские бандиты и террористы, не должны оставаться среди людей только за то, что они сделали.

Между тем государственная политика в отношении таких монстров характеризуется преобладающей тенденцией сохранения им жизни, что в большинстве случаев вызывает резкое несогласие. Общественность, как правило, ничего не знает о том, почему, на каких основаниях, с учетом каких обстоятельств смертная казнь самым опасным убийцам заменяется пожизненным лишением свободы или почему их наказали только пожизненно. При этом довольно часто вопрос о помиловании конкретного человека не решается месяцами, иногда годами, что нельзя расценить иначе, как жестокость к этому же человеку, хотя и виновному в самых тяжких, смертных грехах.

Должны быть выработаны более или менее четкие критерии при вынесении приговора наиболее опасному убийце, которыми могли бы руководствоваться и организации, решающие вопросы о помиловании, если преступник приговаривается к смертной казни, В число таких критериев можно включить: количество жертв, наличие среди них детей и подростков; совершение убийств с особой жестокостью; наличие психических патологий и расстройств полового влечения, ограничивающих возможности управления своим поведением; обращение лица за психиатрической и сексопатологической помощью, его реакции на предложения такой помощи, желание избавиться от патологических влечений - до совершения преступлений или даже в тот период, когда происходила серия убийств; привлечение в прошлом к уголовной ответственности за насильственные преступления[49].

2. Представляется необходимым внести следующие изменения в уголовный и уголовно-исполнительный законы:

- к наиболее опасным убийцам не должны применяться помилование и амнистия; они не могут освобождаться по болезни или условно досрочно;

- лица, приговоренные к пожизненному лишению свободы за насильственные преступления, не могут быть освобождены из исправительных учреждений по амнистии, в связи с помилованием, по болезни или условно досрочно ранее, чем через 25 лет после взятия под стражу;

- если лицо привлекается за совершение насильственного преступления, отнесенного законом к категории тяжкого или категории особо тяжкого, а до этого уже трижды наказывалось за такие же преступления, то независимо от снятия или погашения судимости оно должно осуждаться к пожизненному лишению свободы;