Трапеза для ума и сердца

Трапеза для ума и сердца.

Наследства  нет, а мир суров.

                                                                                                           что делать бедному еврею?

                                                                                                           я продаю свое перо

                                                                                                           и жаль, что пуха не имею…

Точно неизвестно, для скольких работников пера и чернил эти строки Игоря Губермана стали эдаким самоироничным девизом, но можно с уверенностью сказать, что многие представители уважаемой профессии не вполне осознанно думали о себе примерно то же самое.

Есть у Губермана и другие «стишки», как он сам их называет. Стишки, которые содержат ненормативную лексику, обнажают интимные чувства и сокровенные мысли, вскрывают самые потайные уголки души. Но полагать, что нецензурные выражения – признак дурного тона, не всегда верно. Оттенить, заострить смысл всего стиха – вот мотивация использования соленых словечек в творчестве Губермана.

Примечательно то, что никогда целью этих стишков, или «гариков», столь богатых на запретное словцо, не был эпатаж публики. Он ведь и писал-то их для себя, в стол, а часто и попросту терял, выбрасывал, одним словом, нисколько не тяготился своими воздушными и ни к чему не обязывающими отношениями с музой. Никому не известно, какая часть его стишков гариков стала анонимным, фольклорным достоянием общественности. Нет в них бравады, что обычно свойственна произведениям, содержащим неформальную лексику. Губерман пишет так, как думает и разговаривает. И пошлыми эти стишки назвать ни в коем случае нельзя – подцензурный лексический пласт в них уместен, без него они не имели бы такой яркой, самобытной силы. Впрочем, этому посвящена целая глава о пошлости одной из книг Игоря Мироновича.

Поэт, прозаик, диссидент  – личность эта очаровывает и  привлекает внимание с такой же силой, как мотылька притягивает огонь. Честность по отношению к себе, окружающим, миру – вот основная идея его произведений.

Пять лет неволи (тюрьма, лагерь, ссылка) только прибавили ему житейской мудрости, которой он без тени анекдотической еврейской скупости с удовольствием делится со своими поклонниками. Годы заключения оставили глубокий отпечаток в образе мыслей Игоря Губермана. Так, по словам покойного Зиновия Гердта «Гарик с пятой минуты общения начинает учить, как нужно вести себя в зоне, … причем с таким напором, как будто вам этого не миновать, вам это непременно пригодится». А посадили Игоря Губермана по уголовной статье, за кражу. Таким образом был найден элегантный выход для Системы, не имеющей возможности предъявить политические обвинения.

А еще «заезжему фраеру» (цитирую объект повествования) дано умение облекать свои мысли в столь интересную и необычную форму, что тяжело остаться равнодушным к его творчеству, за что, собственно, он и любим публикой – ростовской в частности.

Пройдя очень  длинный, необычный, местами трудный, но такой интересный путь, Игорь  Миронович посетил (уже в пятый  раз) наш город со своим выступлением. Успех был предсказуем. Зал отчаянно аплодировал, смеялся и соучаствовал, благодарил и умилялся. Губерману удается то, что мало кому дано: с небывалой легкостью объединить людей разных социальных слоев, вкусов, пристрастий, взглядов и возрастов.

Выступление прошло на ура. Зал не имел никаких шансов остаться равнодушным: легкость общения и то неприкрытое удовольствие, которое испытывал сам мэтр, передавались и залу. Игорь Губерман никогда не был профессиональным артистом, о чем и сам говорит без тени стеснения. Но это отнюдь не мешает ему, не прилагая видимых усилий, вызывать бурю положительных эмоций. Реакцию зрителей можно охарактеризовать предельно кратко: телячий восторг. Очень благодатны для души приправленные стихами истории из крайне интересной судьбы Губермана. Ведь мозгу тоже нужна пища: таки да, эта мышца без пищи тоже постепенно атрофируется, как и душа. Лучшим в мире заведением общественного питания для разумов и душ вечером 6-го апреля, вне всякого сомнения, была городская филармония Ростова-на-Дону, потому как именно здесь и общался со зрителями Губерман.

После концерта Игорь Миронович Губерман отвечал  на вопросы молодых журналистов. Восторг скромного журналиста куда-то улетучился, когда я вспомнил о неминуемой каре, которая постигнет меня, если я не задам мэтру вопросов, рекомендованных редактором. Своя шкура – она ведь еще ближе к телу, чем рубашка.

- Игорь Миронович, несколько слов с высоты богатого жизненного опыта для молодежи, пожалуйста: советы, рекомендации, напутствия?

- А я, дружочек, советов не даю. Не люблю,  знаете ли, влезать в чужую  жизнь со своими советами.

- Ну да. И чем  дурак… чудаковатей, тем он обильней на совет. Так, кажется, вы писали?

- Кажется, да.

- Тогда скажите,  пожалуйста, какие чувства вы  испытываете к молодежи?

- Надежду. Именно  от молодежи зависит, каким оно будет – наше будущее. Какими вырастете вы, таким и будет наше завтра. Знаете, ведь молодежь очень изменилась по сравнению с тем временем, когда я и сам был молодым. Даже спину держали как-то по-другому. Времена меняются. Думаю, что нынешнее поколение способно многого достичь.

- Как вам Ростов? Любите  ли вы этот город  так, как любят здесь вас?

- О! К Ростову  у меня совершенно особенное  отношение. Всегда знал, что Ростов  – папа, Одесса – мама. Отсюда и отношение у меня к нему почтительное (смеется). Да ведь и публика на мои выступления приходит интеллигентная. Настроение зала всегда чувствуется – даже не по смеху, по глазам, по реакции, по позам. И вот в Ростове мне выступать легко и приятно. Здесь чувствуешь, что зал с тобой.

- Такой вот  еще вопрос: откуда у вас это умение смеяться над собой?

- Знаете, я думаю, что это национальная черта. Евреев с египетских времен до Холокоста и начатых, но, по счастью, незавершенных гонений усатого …хм… гения (Сталина – прим. ред.), столько били, травили и изгоняли, им настолько плохо жилось, что без умения смеяться над собой мой народ просто вымер бы. Очень в тему здесь будет один анекдот. Когда в некоем еврейском местечке случился погром, и одного еврея по примеру Христа распяли на собственном заборе, к жертве погрома подошел сосед и спросил: «Абрам, тебе больно?», - на что получил ответ: «Только когда смеюсь».

- Скажите, что  вы думаете о случившихся в  московском метро терактах?

- Терроризм –  это страшное зло, которому, если  его не остановить, вполне по  силам уничтожить весь мир.  Это такая угроза и опасность,  перед лицом которой все вообще люди должны объединить усилия для сохранения самой жизни на земле. Я полагаю, что в борьбе с этой раковой опухолью нужно использовать только хирургические методы.

- Увидим ли  мы вас еще раз здесь? 

- Если пригласите, то непременно приеду. Я ведь  выполняю функции девушки по вызову: позвали, я собрался и поехал.

- У меня к  вам личная просьба. Игорь Миронович,  пожалуйста, живите как можно  дольше.

- (Смеется) Я  постараюсь! Спасибо, старик!

Еще были обсуждения современной пенитенциарной системы, которая со времен освобождения остается для Игоря Мироновича близкой темой, сетования по поводу количества идиотов в Интернете, рассуждения об эмиграции и эмигрантах и много баек. Резюмируя, не могу не отметить, что Игорь Губерман очень прост и непосредственен в общении, разговаривая с ним, испытываешь огромное уважение, но не трепет, видишь перед собой человека, но не пыльный, старый и покрытый накипью бронзовый памятник литературе (хотя его жена однажды, когда к ним в окно влетел голубь, сказала Игорю Мироновичу: «Выгоняй его скорее, иначе он тебя обделает, как литературный памятник!»). А послевкусие от этого пира души и разума – общения с Губерманом – остается приятным, воздушным и почти неощутимым. Одним словом именно таким, каким ему и полагается быть.