Черноморская береговая линия

 Таким образом, с 1830 по 1842 год на Черноморском побережье было возведено 17 укреплений. Они-то и образовали собою Черноморскую береговую линию. Возле них и при посредстве их, в течение 35 лет, велась Россией кровопролитная война, направленная на покорение горцев с восточной стороны Черного моря.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§ 2. 2. Военные столкновения на линии.

После взятия Анапы и заключения Андрианопольского мирного договора в 1828 – 29 годах, Российская империя  начала возводить Черноморскую береговую  линию, с целью закрепления в  Восточно-Черноморском регионе и  на Западном Кавказе. Но в осуществлении  этих планов мешали два обстоятельства – вмешательство иностранцев  в наши кавказские дела и сопротивление  горцев Кавказа в рамках начавшейся в 1817 году Кавказской войны и их отношения  с Турцией.

Как уже было сказано, Адрианопольский  мирный договор считался юридическим  основанием для присоединения к  России Северо-Западного Кавказа. Стремясь добиться включения этого региона  в состав империи, царизм перешел  к активным действиям в Закубанье  и на северо-восточном берегу Черного  моря¹²².

Составной частью борьбы за Северо-Западный Кавказ явились меры по пресечению турецкой контрабандной  торговли, в том числе и работорговли, на Кавказском побережье Черного  моря¹²³.

Военных действий с горцами Черноморского побережья велись двумя способами – с помощью сухопутных войск и при посредстве морских сил. Сухопутные войска были расположены в укреплениях, время от времени менялись и заменялись новыми силами; в важных же случаях из них и других воинских частей, действовавших в пределах Черноморской береговой линии, составлялись особые отряды, которыми и предпринимались наступательные действия в горы. Морские силы состояли из судов Черноморской эскадры, гребной флотилии азовских казаков и такой же флотилии Черноморского казачьего войска. Главную роль выполняли суда эскадры и в особенности ладьи азовских казаков¹²⁴.

После завершения русско-турецкой войны и потерей Портой стратегически  важных для нее территорий на побережье  Черного моря, правящие круги империи  не оставляли надежды вернуть  свое господство в этом регионе.

Турция тайно поддерживала политические связи с верхушкой  горцев Северо-Западного Кавказа.

Кроме религии, Османы придавали  большое значение экономическим методам борьбы, стремясь сохранить свое господствующее положение во внешней торговле западнокавказских горцев¹²⁵. Однако теперь эта торговля принимает контрабандный характер.

В это же время в борьбу, хоть и скрытую для России и  Турции, вступает Англия.

Дело в том, что то огромное влияние, которое Россия приобрела в Турции в 1830-х годах, озабочивало западные державы, в особенности Англию. Отсюда тайные происки, возбуждавшие горцев Кавказа к упорной борьбе. Почин в этом деле взяла на себя Англия – ее орудиями были горцы, бежавшие в Константинополь из страха наказания за грабежи и разбои в наших пределах или ездившие туда по своим семейным и торговым делам. Горцам внушали, что Турция никогда не отрекалась от своих прав на их родину¹²⁶.

Горцы, впрочем, не признавали ничьих прав на себя, в чем можно  убедиться на следующем примере. Служивший здесь в то время русский офицер

Ф. Торнау приводит одну любопытную историю: «Генерал Раевский, командовавший в то время Черноморской Береговой линией, усиливаясь объяснить им право, по которому Россия требовала от них повиновения, сказал однажды шапсугским старшинам, приехавшим спросить его, по какому поводу идет он на них войной: «Султан отдал вас в пешь-кешь (пешкеш – перс. «подарок»), подарил вас русскому царю». «А! Теперь понимаю, – отвечал шапсуг и показал ему птичку, сидевшую на ближайшем дереве. – Генерал, дарю тебе эту птичку, возьми ее!» Этим кончились переговоры. Очевидно было, что при таком стремлении к независимости одна сила могла переломить упорство черкесов»¹²⁷.

Затем стали учить горцев, как нужно бороться с русскими, соединяясь в большие союзы; при  этом им обещалась помощь Англии, Турции или египетского хедива и производилась  даровая раздача оружия и военных  припасов. Среди прибрежных черкесских племен стали появляться англичане, потом поляки, которые выдавали себя перед простодушными дикарями за уполномоченных и посланников.

Первым явился на Черноморском побережье Кавказа секретарь английского посольства в Константинополе Уркехарт – туркофил и ненавистник русских. Он высадился к шапсугам, среди которых пробыл несколько месяцев, издавая воззвания, возбуждая черкесов к защите их свободы. Воззвание это имело следствием сплочение ближайших племен: они поклялись не вступать ни в какие сношения с русскими, вследствие чего наша меновая торговля, открытая в начале XIX в., временно остановилась, а нападения на линию участились и получили более правильный характер¹²⁸.

В конце 1836 г. явился другой английский агент, купец Джемс Белль, пробывший у черкесов 2 года. Его  шхуна «Vixen» с разными товарами была конфискована нашими крейсерами. В начале 1837 г. барон Розен, главнокомандующий  на Кавказе, получил известие, что  Белль с сотрудником газеты «Morning Chronicle» Лонгвортом хочет опять  высадиться на берегу Кавказа с разными  контрабандными товарами, имея паспорт  от английского правительства. Вскоре он действительно появился среди  шапсугов и натухайцев, как раз  в то время, когда эти более  мирные племена начали тяготиться бедствиями войны и уже готовились послать  в Константинополь посольство, чтобы узнать, должны ли они ожидать помощи, обещанной английским правительством¹²⁹.

Белль их остановил и настоял  на том, чтоб черкесы не входили с  русским правительством ни в какие  переговоры до получения новых распоряжений от английского правительства. Шапсуги  и натухайцы сообщили об этом абадзехам, приглашая их действовать с ними заодно¹³⁰.

В начале мая Белль и  Лонгворт появились на большом собрании горцев возле реки Пшада и представили  ему бумагу, в которой от имени  английского правительства советовали горцам явиться к русскому начальнику и объявить, что, в сущности, Россия никаких прав на них не имеет, как на народ, независимость которого признана всеми; если же и после этого русские не прекратят войны, то дать знать о том в Константинополь, откуда тотчас же отплывет к черкесским берегам флот европейских держав, Турции и Египта, всего до 300 судов с десантом и боевыми припасами. Черкесы обратились к генералу Вельяминову, как их учил Белль, и вслед за тем произвели набеги на всю линию, которые стоили и им, и нам огромных жертв¹³¹.

В 1839 г. Белль появился среди  убыхов и джигетов, поджигая их к  нападению на Навагинский форт, обещая за голову генерала Раевского 1 млн. руб. и распуская слух, что в Грузию вторглось огромное войско египетского  паши и заняло многие крепости. При  неоднократных нападениях на Навагинский  форт (Сочи) Белль наводил на него убыхские пушки¹³².

В 1840-х и 1850-х гг. являлись неоднократно на черноморском Кавказе  и даже в Дагестане не только отдельные  агенты, но и целые иностранные  отряды, состоявшие из авантюристов разных наций, особенно из поляков и венгерцев, причем суда и деньги давала Англия, иногда Австрия; в 1851 г., например, действовали  в Закубанье поляк Младецкий  и итальянец Пичикини, в 1857 г. —  целая экспедиция в 190 человек (поляки и венгерцы), в составлении которой  принимали участие Решид-паша, английский посол лорд Редклиф и австрийский посол Прокеш-Остен, а исполнением всего дела заведовал граф Замойский, на английские деньги; во главе экспедиции был поставлен поляк Лапинский (Мехмед-бей)¹³³.

Это вмешательство иностранных  держав усилило стремление нашего правительства  поскорее окончить бесконечную войну  с кавказскими горцами.

Кроме английского влияния  не стоит забывать и о Турции и  о контрабандной торговле с горцами.

Систематические военные  действия на Черноморском побережье  начались с 1833 года. Устраивая береговую  линию, русские военные силы сосредоточили  внимание на морских сообщениях горцев и турок и на необходимости  их пресечь¹³⁴.

Одной из мер против контрабандной  торговли было крейсирование военных  кораблей русского Черноморского флота  вдоль Кавказского побережья¹³⁵.

Эта мера была введена в  апреле 1830 года и крейсерную службу несла эскадра, под названием  «Абхазская экспедиция»¹³⁶.

Однако контрабандисты продолжали прорываться к берегам Кавказа. Тогда, в марте 1832 года Николаем I были утверждены «Правила для составления инструкции черноморским военным крейсерам». Согласно «Правилам» иностранные корабли допускаются лишь в два пункта Кавказского побережья – Анапу и Редуткале. Контрабандные суда теперь можно было захватывать и конфисковывать, и продавать вместе с товаром с аукциона¹³⁷.

Но, не смотря на эти меры, запрещенная торговля продолжала существовать, т.к. крейсирующие суда недостаточно снабжались продовольствием и боеприпасами, к тому же их количество было невелико для целого восточного берега.

В 1830-х года российское правительство  решило возводить ряд укреплений, названных Черноморской береговой  линией, назначение которой – пресечь  контрабандную торговлю и иные связи  иностранцев с местным населением.

Кроме собственно военных  укреплений по всей длине линии были созданы карантинные и таможенные учреждений, необходимость которых  доказывал еще Розен в 1836 году. Промежутки между укреплениями охранялись крейсированием небольших гребных  судов. Сюда привлекались недавно переселенные казаки Азовского казачьего войска¹³⁸.

Так, 1834 – 35 годы были заняты уничтожением и захватом русскими моряками турецких контрабандных судов¹³⁹. Для этого черкесский берег был объявлен в блокадном положении, и для наблюдения за ним учреждено постоянное крейсерство. Особое значение (как опорный пункт) в это время приобретает Геленджикское укрепление. Отсюда русские суда контролируют береговую зону до Гагр. Невзирая на эту меру, турецкие купцы продолжали сообщения с черкесами.

Контрабандная торговля давала невероятные барыши и доводила риск до крайней степени напряжения. Турецкие контрабандисты утверждали, что если из 10 судов они теряли 9, то десятым  судном окупались все их потери. И ради этого стоило рисковать.

Российские крейсеры весьма редко успевали захватить нарушителей, так как наши парусные килевые  суда должны были держаться в некотором  отдалении от берегов и в случае бури уходить в открытое море. Плоскодонные же кочермы (турецкие парусники), наоборот, плавали почти всегда под защитою  берега и в непогоду вытаскивались  на него или прятались в устьях бесчисленных речек, впадающих в Черное море¹⁴⁰.

Вот один из способов контрабандной  торговли. Пробравшись к Козлову (современная Евпатория), Феодосии или  Керчи, контрабандисты направлялись отсюда к восточному берегу Черного моря. Ночью, при благоприятном ветре, турецкие суда совершали путь вдоль берега, ориентируясь по огням, которые зажигали и поддерживали в горах черкесы. Подойдя к берегу, предприимчивые торговцы давали о себе знать окрестным горцам выстрелами. Те сбегались к берегу и быстро разгружали судно.

Затем либо вытаскивали турецкую кочерму на берег и прикрывали ветвями, либо заводили ее в устье  реки, впадающей в море, просверливали  в ней дыры и потопляли, чтобы  скрыть корпус парусника и тем  самым защитить от выстрелов с  русских военных кораблей. Когда  контрабандисты оканчивали здесь свои дела, судно поднималось со дна  реки, дыры заделывались, а вода выкачивалась. Спешно нагрузивши черкесскими продуктами и товарами приведенный в надлежащий вид корабль, турки под покровом ночи отплывали на родину, маневрируя и скрываясь от русских крейсеров¹⁴¹.

В конце 30-х – начале 40-х  годов XIX века на Черноморском побережье начались неурожаи и голод. В это время адыги предприняли нападение на Береговую линию и захватили ряд фортов – Лазарев, Николаевский и т.д.

Теперь у контрабандистов  появилось больше возможностей для  незаконной торговли.

В 1843 году линию восстановили, численность гарнизонов увеличили, как результат – увеличилась бдительность. Контрабандистам стало все тяжелее налаживать контакты с населением, тем более, что пойманных сурово наказывали¹⁴².

Однако кроме военно-политических мер, важную роль в борьбе с контрабандной  торговлей играла экономическая  политика. А именно – с проникновением Росси на Северо-Западный Кавказ начинает развиваться русско-адыгская торговля. Но помимо этого действовала в  русских укреплениях и так  называемая меновая торговля с местным  населением.

Однако торговля была затруднена положением от 17 декабря 1835 года, когда  разрешалось торговать, но только в  пунктах, где располагались царские  войска. Но к этому времени таких  пунктов было очень мало¹⁴³.

Особенно большое развитие приобрела русско-адыгская торговля во времена генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, командовавшего линией в 1837 – 1841 годах. Он считал, что только одними военными действиями невозможно добиться присоединения Северо-Западного  Кавказа. Именно отсутствие или запрещение русской торговли с горцами, по его мнению, усиливало размеры контрабандной османской торговли, а, следовательно, и влияния Турции в регионе¹⁴⁴. 

В 1842 году во всех укреплениях без  исключения были уже торговцы и лавки. В Анапе, Новороссийске и Геленджике тех и других было много. Торговлю вели большею частью турки, греки  и армяне. Но меновая торговля с  черкесами была довольно развита  и деятельно велась только в северных частях побережья. В Геленджике, в  Новороссийске и, особенно, в Анапе горцы приезжали для меновой торговли довольно значительными партиями, привозили лес, дрова, дикие плоды, ягоды, птицу, скот, мед, воск, сало и кожи, а также кустарные черкесские изделия. Взамен этого они увозили в аулы большею частью бумажные и полушелковые материи, сафьян и холст. Но главный предмет мены составляла соль, которой не было у горцев и которую они ценили на вес золота¹⁴⁵. В остальных укреплениях, особенно в крайних южных, меновой торговли и мирных сношений с русскими не было.