Возникновение славянской письменности

 В 869 г. король Людовик Немецкий вновь предпринял поход против Ростислава. Не добившись успеха на поле брани, восточнофранкские феодалы разожгли междоусобную борьбу в Великой Моравии, в ходе которой [6; с. 17]. «… Святополк, племянник Ростислава, стараясь о своих интересах, перешел с государством, которое держал, на сторону Карломана… Разгневанный Ростислав… хотел его убить… преследовал своего племянника со своими воинами, чтобы взять в плен, но… сам попал в ловушку, ибо этим племянником был пленен, связан и выдан Карломану,  который его под стражей отправил в Баварию» и там был ослеплен. [3;       с. 171].

Вместе с тем и  Святополк недолго удержался  на княжеском престоле. В конфликте  с восточнофранкским королем  он потерпел поражение, был захвачен в плен и уведен в Баварию. Государство Моймировичей превратилось в провинцию Восточнофранкского королевства, что привело в итоге к восстанию мораван. Против чужеземного владычества выступила не только феодальная верхушка во главе с князем Славомиром, но и широкие народные массы. В борьбе против восставших баварские феодалы попытались использовать Святополка, однако с приходом в Моравию он перешел на сторону восставших и с их помощью разгромил восточнофранкские войска. Великая Моравия вновь обрела независимость. В 874 г. в Форхгейме был подписан мир, по которому Святополк формально признал зависимость от восточнофранкского короля, хотя фактически являлся суверенным правителем, при котором Великая Моравия достигла наибольшего могущества. Святополк подчинил себе более слабые соседние славянские княжества и племенные объединения в Чехии, Лужицах, Силезии, Малой Польше, Паннонии. Вместе с тем на вновь присоединенных территориях сохранились старые княжеские династии. Для укрепления политических связей в государстве Святополк использовал созданную Мефодием великоморавскую церковную организацию, хотя в церковной политике ему не хватало дальновидности Ростислава. Он попал под влияние латинского духовенства и даже назначил нитранским епископом заклятого врага Мефодия Вихинга, ставленника восточнофранкского короля. [6; с. 38, 39].

Вдруг же по кончине святого Мефодия  и открылось на самом деле, как  много значил он для Моравии. Каких хитростей ни употребляли и папы, и епископы немецкие для разрушения святого дела просветителя славянского, но при жизни его они не имели успеха в этом. Как же скоро он скончался — и полились беды потоком на Церковь, им основанную. Вместо Горазда, назначенного святым Мефодием в преемника себе, место архиепископа моравского занял по  воле папы  Стефана VI коварный Вихинг, который тем успешнее теперь стал совращать с правого пути Святополка и действовать в пользу латинства, чем более имел полномочия на то со стороны папы. Горазд, Климент и прочие ученики святого Мефодия сперва должны были терпеть разного рода истязания,   а  потом  и  вовсе  оставить   Моравию. [4;  с. 35].

Латинство снова воцарилось в ней, покровительствуемое самим князем ее. Самая служба на славянском языке строго была запрещена. В 892 году Святополк, поссорившись с немцами, выслал из Моравии Вихинга, но через это не поправились дела церковные. Изгнанный митрополит вскоре получил Пассавскую кафедру и оттуда продолжал действовать на Церковь   Моравскую,   согласно   видам   своим. [9; с. 159].

ГЛАВА 3. ВЕЛИКОМОРАВСКОЕ КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Великая Моравия сыграла  выдающуюся роль в формировании славянской культуры. Здесь было создана славянская письменность на старославянском языке, записанная глаголицей, с помощью которой все славянские народы получали возможность пользоваться сокровищницей греко-византийской и латино - французской культуры. Старославянский язык был признан римской курией третьим языком в Европе. После изгнания учеников Кирилла и Мефодия из Моравии моравские культурные традиции стали играть существенную роль во всех славянских странах, о чем свидетельствуют позднейшие литературные памятники. Великоморавское литературное наследие вызывает уважение своим количественным размахом, выдающийся формуляционным и стилистическим уровнем. Его можно разделить на три цикла:

1. В Великой Моравии  созданы переводы библейских книг, молитв, литургических текстов, проповедей, житий святых и т.п.

2. Произведения правового  характера. Мефодий с помощью  учеников перевел «*Номоканон» (византийский  сборник католического права  и собрание императорских эдиктов,  касающихся церкви). Вторым памятником этого круга стал судебный кодекс для морав – «Закон судным людям», который Мефодий, вероятно, переработал и адаптировал мораван. Третьим памятником является сборник предисловий для священников, принимающих исповедь «Заповеди святых отцов». Видимо, Мефодию принадлежит и авторство оригинальной, непереводной проповеди «Об обязанностях правителя», который содержит призыв к светским властям следить за соблюдением предписаний «Закона судного людям». Попытка Мефодия и его учеников создать судебники у славян были началом научной юриспруденции не только у чехов и словаков, но и у славян вообще.

3. Самым ценным плодом  великоморавской литературной активности  являются оригинальные непереводные  произведения, отражающие непосредственно  моравскую действительность IX в. Первое место среди них занимают два памятника жизнеописания «Житие Константина» и «Житие Мефодия». Константин – автор древнейшего славянского нерифмованного стихотворения «Слова на перенесение мощей св. Климента, папы Римского». Здесь созданы две торжественные речи – «Похвала Кириллу» и «Похвальные слова в честь Кирилла и Мефодия», автором которых, скорее всего, был один из самых видных представителей великоморавской литературной школы, а затем создатель охридского центра болгарской литературы Климент Охридский. [11; с. 34, 35].

В Великой Моравии широкое развитие получает культовое строительство. Оно развивается в тесной взаимосвязи с европейским архитектурным творчеством того времени, при использовании его опыта, в соответствии с запросами древнеморавского общества и с учетом собственных традиций. За последние десятилетия нашего столетия на бывшей территории Великой Моравии открыто несколько десятков памятников зодчества. Они весьма разнообразны по своему характеру и наглядно отражают процесс христианизации страны миссионерами «из влах, из грек и из немец», как писал в послании византийскому императору князь Ростислав. Вместе с миссионерами пришли, очевидно, и первые строители, принесшие традиции зодчества своей родины.

Наиболее отчетливо в великоморавском зодчестве проявляются связи с архитектурой Балкан, где господствовало византийское влияние. Такие связи можно проследить, прежде всего, на примере группы центрических            построек — ротонд. Самой древней и наиболее интересной является ротонда с двумя апсидами, служившая княжеским храмом в крупном великоморавском поселении у села Микульчице. Стены ее расписаны были фресками. [7; с. 16, 18].

В микульчицком посаде сохранились  фрагменты еще двух ротонд. Одна из них небольшая, другая - массивная, с четырьмя полуцилиндрическими углублениями в стене - конхами. В этом памятнике наиболее ярко проявилась позднеантичная традиция. Открытие ротонд на бывшей территории Великой Моравии показало, что именно она являлась тем центром, из которого эта архитектурная форма распространилась в Чехию, Австрию, Венгрию, Польшу.

Самую большую группу великоморавских храмов составляют постройки типа базилики (прямоугольное здание, разделенное внутри колоннами или столбами на продольные пространства, нефы) как юго-восточного, так и западного происхождения. Особенно интересен храм в Старе-Месте, представляющий собой изящную купольную базилику.

Важнейшим образцом великоморавского зодчества является комплекс культовых  построек у села Сады возле Угерске-Градиште, состоящий из церкви, построенной в форме греческого креста с возвышающейся над средокрестием башней, притвора, или скриптория, где судя по найденным «писалам», размещалась церковная школа, и двух усыпальниц. Этот комплекс мог быть центром крупного поместья, монастырем или, как предполагают некоторые исследователи, резиденцией архиепископа Мефодия. О важном значении его говорит тот факт, что пол храма выложен   мрамором, а алтарь покрыт пелопоннесским порфиритом. Стены усыпальниц покрывала роспись. [10; с. 41, 42, 43].

Представляют интерес  оборонительные сооружения Великой  Моравии. Укрепления княжеского замка  в Микульчице состояли из вала высотой 10 м, построенного по типу городней (рубленные клети, заполненные землей) и облицованного с внешней стороны камнем. Подступы к нему были защищены несколькими рядами частокола, рвом и руслом реки Моравы. К княжескому замку примыкали укрепления посада и дворов вельмож, окруженные каменными стенами и частоколом. Для того времени это была мощная крепость, вызывавшая удивление у врагов мораван, баварских феодалов.

В поселениях неаграрного  характера, таких, как Микульчице, Старе-Место, Нитра, высокого развития достигли ремесла. Прежде всего, здесь процветало кузнечное дело с широким применением кузнечного сваривания железа и стали при обработке лезвий инструментов, в том числе плужного лемеха и ножа, а также оружия. О высоком уровне кузнечного ремесла говорит его специализация, разделение на сельских кузнецов, инструментальщиков, оружейников и т. д. Наличие большого количества железных и стальных инструментов способствовало развитию плотницкого и столярного ремесел. В гончарном производстве широко применялся круг и обжиг в вертикальной печи, унаследованные от римских мастеров Подунавья. Имущественное расслоение, запросы знати вызвали появление местного ювелирного дела. [6; с. 34].

Древние моравские мастера  унаследовали опыт художественного ремесла Паннонии VI—VIII вв. с его своеобразным сплавом традиций провинциальной античной культуры, культуры славянских племен и аваров. Опираясь на местные традиции, моравские ремесленники после разгрома аваров в начале IX в. с успехом воспринимают достижения византийско-черноморской сферы и франкского запада, включаясь тем самым в общеевропейский процесс развития прикладного искусства. Об этом свидетельствует и орнаментация богатых украшений из погребений вельмож и дружинников первой половины IX в., металлических наконечников, позолоченных бляшек, оружия и т. д.

С середины IX в. в художественном ремесле Великой Моравии применяются новые материалы и техника. Литые изделия славяно-аварского типа исчезают, появляются оригинальные чеканные, гравированные, прессованные украшения из драгоценных металлов, гроздьеобразные серьги, сферические пуговицы — гомбики.

Изделия того периода стали вершиной развития прикладного искусства государства Моймировичей. В их орнаментации часто можно найти отзвуки искусства Причерноморья, Ближнего Востока, донесших наследие эллинистической культуры в мир раннего средневековья Центральной Европы.

Культура Великой Моравии  родилась и развивалась в переломный период истории Европы. В художественном творчестве еще звучали отголоски  поздней античности и рождался мир идей и образов средневековья. С падением Великой Моравии ее культурное наследие не исчезло бесследно. Достижения в области письменности нашли свое дальнейшее развитие в славянской среде Восточной и Юго-Восточной Европы, архитектурные формы и образцы художественного ремесла были перенесены в Чехию, Австрию, Польшу, на Русь. [7; с. 20, 21, 22].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как видим, IX в. - время создания довольно сильного государства Моравия. Политическая ситуация создававшаяся в то время, только способствовала укреплению позиций и влияния Великой Моравии. Но был негативный фактор: государство находилось в постоянной борьбе с Восточнофранкским королевством. Будучи умным, уверенным в себе правителем, великоморавский князь Ростислав нашел верный путь к собственной государственной самостоятельности от германских феодалов. Он осознавал,  что при помощи веры можно ослабить давление Восточнофранкского королевства и найти поддержку более сильных друзей. Такого друга Ростислав обрел в лице царя Михаила, которому также было выгодно это сближение. Этим великоморавский князь способствовал распространению христианства на своих землях.

Деятельность братьев  Кирилла и Мефодия, направленная на распространение письменности, неоценима. Благодаря им, простые люди изучали грамоту, могли читать книги, переведенные братьями на славянский язык. Доверие Ростислава и простых людей только придавало силы Кириллу и Мефодию в их великой миссии и они это доверие оправдали.

Несмотря на козни  представительства римской церкви в 70-80-х гг.          IX в., было образовано Панноно-Моравская архиепископия, которая затем переросла в метрополию и  возглавил ее Мефодий. И простой народ,  и князья с женами – все шли в православную церковь. Это доказывало на сколько велика была сила пасторского слова Мефодия. Очень важно, что это слово было понятно людям, потому что звучало оно на их родном языке.

Благодаря гению солунских братьев  и их учеников до нас из глубины одиннадцати столетий благовестом доносится речь предков.

Дело Кирилла и Мефодия  живет в нынешних литературных языках славянских народов и их творчестве. Наши первоучители воистину принесли нам «дар, что ценнее и больше всего серебра, и золота, и драгоценных камней, и всего преходящего богатства».

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ

 

Источники

1. «Житие Кирилла». // Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. с. 70-92.

2. «Житие Мефодия». // Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. с. 93-101.

3. Хрестоматия по истории южных и западных славян в 3-х томах. Мн.,  1987-1990. Т. 1-й с. 168-171

 

Литература 

4. Бернштейн С.Б. Константин – Философ и Мефодий. М., 1984.
5. Князев А.С. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий просветители славян. Мн., 2004. с. 70-109.
6. История Польши: В 3 т. М., 1955-1958. Т.1. с. 34-39.
7. Краткая история Чехословакии. М., 1988. с. 14-23.
8. Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки. М., 1988.
9. Куломзина С.С. Две тысячи лет. История православной христианской церкви. М., 2000. с. 156-169.
10. Уханова Е.В. У истоков славянской письменности. М., 1998.
11. Флоря Б.Н. Сказание о начале славянской письменности и современная им эпоха. // Сказание о начале славянской письменности. М., 1981. с. 5-63.
12. Экономцев Иоанн. Православие, Византия, Россия. М., 1992. с. 8-22, 146-167. 
13. Журавский В. Дар Кирилла и Мефодия. Ж-л «Эхо планеты» № 19-20, М., 1992. с. 30-35.