Фрэнсис Бэкон. Учение об идолах (призраках) в сознании

    Метод самого Бэкона начинается с собирания  «полной и точной естественной и  экспериментальной истории». Благодаря  этому метод обеспечивается данными. Часто отмечаемая неспособность  Бэкона обращать достаточное внимание на роль гипотезы в науке особенно выпукло проступает именно здесь. Напрашивается вопрос: откуда нам знать, где отыскивать релевантные данные, иначе как руководствуясь некоторой предварительной гипотезой?

    Получив релевантные данные, исследователь  может воспользоваться индуктивным методом, рекомендуемым Бэконом. В одном из самых знаменитых разделов «Нового органона» Бэкон иллюстрирует этот метод на примере тепла.

    Цель  бэконовского метода, как уже было сказано, — обнаружить форму тепла. Для ее достижения естественная история тепла разбивается на таблицы присутствия, отсутствия и степеней (я опускаю последнюю таблицу из соображений краткости). Итак:

    Таблица присутствия - лучи Солнца, все виды пламени, горящие твердые тела, кипящие жидкости. Таблица отсутствия - лучи Луны и других небесных тел, Ignis fatuus, статическое электричество, искры, негорящие твердые тела, жидкости в естественном состоянии.

    Бэкон приводит много таких примеров. Поскольку  предметом поиска является форма  тепла, или рассматриваемое естество, в таблицу присутствия заносятся случаи, в которых тепло присутствует, но которые обнимают множество различных видов субстанций. Благодаря этому мы не будем введены в заблуждение бросающимся в глаза, но случайным совпадением свойств. Форма тепла должна каким-то образом соотноситься с тем общим, что имеется в таблице присутствия. Обращаясь к таблице отсутствия, мы отыскиваем примеры, многие свойства которых имеют нечто общее с примерами из таблицы присутствия, но в которых отсутствует рассматриваемое естество. Таким образом, ни одно из веществ, наличествующих в обеих таблицах, не может рассматриваться как форма искомой природы. Самое поразительное — это, возможно, то, что, принимая во внимание возможности данного метода, после рассмотрения таблиц тепла Бэкон высказывает следующее предположение: форма тепла есть «стремящееся к расширению, имеющее пределы движение, которое воздействует на мельчайшие части тел». Этот вывод, по-видимому, предвосхищает современную теорию, согласно которой тепло есть движение молекул. Бэкон подчеркивает, что данный вывод — это лишь первый шаг, «первая жатва». Однако следует подчеркнуть и то, что Бэкон весьма смутно представляет, каким образом исследование будет продвигаться дальше.

    Особое  внимание следует обратить на две  особенности данного метода. Сравнивая таблицы, Бэкон отмечает необходимость экспериментов. В неясных случаях следует установить, действительно ли имеется в наличии искомое естество. Для определения этого требуется экспериментальное обеспечение контролируемой обстановки. Во-вторых, данный метод справедливо считается предвосхищением тезиса, по которому в науке следует стремиться не к подтверждению теории путем подбора позитивных фактов, но скорее к поиску данных, которые противоречили бы этой теории. Бэкон сознавал всю важность отрицательного примера для научной методологии. Хотя нельзя отрицать того, что бэконовский метод открыт для критики с самых разных сторон, нельзя забывать и о том, что Бэкон правильно выделял роль эксперимента и указывал на центральное значение поиска противоречащих теории фактов.

    Неясно, каким образом с помощью таблиц можно устанавливать форму данного  естества, поскольку она не поддается  наблюдению. Для того чтобы сдвинуть метод с мертвой точки, должны быть задействованы догадка и  гипотеза. Бэкон отдавал себе отчет в имеющихся здесь трудностях, но несмотря на это был, по-видимому, убежден в том, что при правильном использовании его метод сможет вычленить искомую форму.

    Бэкон настоятельно рекомендует устранить  препятствия (идолов), лежащие на пути познания, и тем самым сделать душу более восприимчивой к истине. Основное средство преодоления «призраков» - обращение к опыту и обработка опытных данных научным методом. Затем надлежало решить задачу, какой метод познания следует считать научным и как его использовать в том или ином случае. Проблему выбора истинного метода Бэкон решает аллегорическим способом. По его мнению существуют три основных пути познания - «паука, муравья и пчелы». Каждый из них имеет свои положительные и отрицательные стороны.

    - «Путь паука» - это попытка вывести  истину из «чистого» сознания  как такового. На этом пути  имеет место полное пренебрежение  к фактам и самой действительности. Выводы, получаемые таким методом,  имеют форму гипотез. Они могут  быть истинными, а могут быть  ложными. Этим методом пользуются догматики и рационалисты, которые подобно пауку ткут паутину мыслей из своего ума.

    «Путь муравья» - это узкий эмпиризм, сконцентрированный только на сборе фактов. Эмпирики настойчиво, как муравьи, собирают разрозненные факты, но не умеют их обобщать. Такой метод познания также односторонен, ибо не позволяет исследователю заглянуть в сущность изучаемого предмета.

    «Путь пчелы» сочетает в себе достоинство  первых двух методов и свободен от недостатков каждого из них. С  его помощью исследователь совершает подъем от эмпирии к теории. Боязнь этого подъема поворачивает на ложный «путь муравья», а поспешность восхождения уводит на «путь паука». Для того, чтобы избежать обеих крайностей, следует соблюдать, по мнению Бэкона, систематическую настойчивость и неуклонную последовательность, придерживаться принципа единства чувственного и рационального.

    Как правило, Бэкону приписывают непонимание  важности математики для естественных наук. Ему хорошо известно, что при  проведении наблюдений необходима тщательная фиксация количественных данных, но следует допустить, что для Бэкона математика оставалась всего лишь «добавлением» к естествознанию.

    Самый распространенный упрек в адрес  Бэкона: ему не удалось понять ту роль, которую догадка или гипотеза должны играть в науке. И действительно, в определенных кругах термин «бэконианство» иронически прилагается к методологии, которая стремится к поиску простых фактов, чтобы затем каким-то образом без привлечения любых гипотез прийти к единственному верному объяснению явлений. Это весьма наивный взгляд — как на научную методологию, так и на Бэкона. Разумеется, он не жалеет усилий, чтобы развенчать невосприимчивость гипотез ad hoc к данным научной практики. Неудивительно, что в результате этого он мог недооценить надлежащую роль гипотезы в науке. Однако из рассмотрения Бэконом собственного метода явствует, что известная роль отводится в нем и догадке. Тем не менее следует согласиться с тем, что Бэкон — в основном по причине своей антипатии к научной практике его времени — недооценивал законную роль гипотезы в науке.

    И все же, хотя Бэкона справедливо  критикуют за некоторые изъяны, он все равно остается фигурой непреходящего  значения в истории научной методологии. Совсем неудивительно, что ему не удалось предвосхитить все то, что сегодня рассматривается как здравая научная практика. Удивительно то, что он смог предвосхитить столь многое. 
 
 

    Бэкон считал необходимым создать правильный метод, с помощью которого можно  было бы постепенно восходить от единичных  фактов к широким обобщениям. В древности все открытия делались лишь стихийно, тогда как правильный метод должен опираться на эксперименты (целенаправленно поставленные опыты), которые должны систематизироваться в «естественной истории». В целом индукция выступает у Бэкона не только как один из видов логического вывода, но и как логика научного открытия, методология выработки понятий, основанных на опыте. Свою методологию Бэкон понимал как определенное сочетание эмпиризма и рационализма, уподобляя ее образу действий пчелы, перерабатывающей собранный нектар, в отличие от муравья (плоский эмпиризм) или паука (оторванная от опыта схоластика). Бэкон различал опыты плодоносные, то есть сразу приносящие определенные результаты, и опыты светоносные, практическая польза которых заметна не сразу, но которые в конечном итоге дают максимальный результат.

    Бэкон предлагает образное описание трех различных  путей развития науки и философии: путь паука, или путь догматика (любой  догматик, как паук, плетет из своего разума паутину философской системы), путь муравья (путь эмпирика, который только собирает факты, не делая из них выводов) и истинный путь — путь пчелы, которая собирает факты, как нектар с цветов, сносит их в улей и рассортировывает по сотам. Так же и истинный ученый собирает факты, классифицирует их, обобщает и приходит к открытию законов.

    Опыты, по Бэкону, бывают двух типов: плодоносные  и светоносные. Нужно ценить светоносные  опыты, которые могут помочь поставить  другие опыты. Они не дают сразу результаты, как плодоносные опыты. Такие опыты дают свет для лучшего понимания и обобщения других опытов.

    Таково  вкратце содержание первой части  «Нового органона». Во второй части  описываются различные науки, которые  Ф.Бэкон приводит в своей классификации, и приводятся различные таблицы в качестве примера для будущих экспериментаторов по классификации различного рода данных по разным характеристикам (скажем, по теплоте, по весу и т.п.). Это малоинтересно, потому что наука пошла по иному пути, хотя Бэкон и оказал определенное влияние на экспериментальную науку.

    Бэкон многое сделал для развития науки  в духе создания индуктивной логики. Индуктивное, опытное познание сталкивается со множеством трудностей. Эти сложности  вытекают из того, что существует два  вида индукции (что было известно еще во времена Аристотеля) — полная и неполная. Полная индукция, или индукция по перечислению, означает примерно следующее. У меня в комнате, скажем, есть столько-то книг (100). Я их взвешиваю и обнаруживаю, что все они весят от 100 до 500 граммов. Я делаю вывод: все книги, находящиеся в комнате, весят не больше 500 и не меньше 100 граммов. Это абсолютно истинное утверждение, как, понятно, и абсолютно бесполезное для науки.

    Очевидно, что интерес для науки может  представлять лишь неполная индукция, построенная на обобщении ряда фактов. Я беру, скажем, один кирпич, который  весит четыре килограмма, а потом  второй и третий, которые весят  столько же, и делаю вывод: все  кирпичи весят четыре килограмма. Чем больше данных я соберу, тем больше вероятность того, что этот вывод будет истинным. Но эта истина не абсолютна, а вероятностна, ибо всегда среди тех кирпичей, которые я не видел, может найтись такой, вес которого отличается от четырех килограммов. Любое количество фактов, как бы много их ни было, не сможет привести человека к уверенности в истинности выдвинутого обобщения.

    Все это было известно еще до Бэкона, и он предлагает различные методы построения неполной индукции, чтобы  ее выводы были правомерными. Здесь, в частности, Бэкон предвосхитил методологию современной социологии, применяющей различного рода выборки. Скажем, если я опрошу стариков, женщин, детей, людей с высшим, низшим образованием и др., то тем самым я могу построить модель общества. Я могу сказать, как думают во всем обществе, опросив лишь его часть. Если же я опрошу лишь детей в детском саду, а потом скажу, что это есть выражение взглядов всего общества, то, очевидно, это будет пример неправильной индукции. От этого и предостерегает Бэкон, приводя много полезных примеров того, как пользоваться индуктивным методом. Но основного он все-таки не заметил: как бы замечательно ни были построены его таблицы, индукция всегда будет давать статистическую вероятность, но не точную и полную истину. Поэтому Бэкон не мог быть создателем новой науки. Он мог быть лишь некоторым ее помощником и интерпретатором. Своими трудами он лишь помог распространению науки, но не явился ее созидателем.

    Очевидно, что Бэкон считал познавательный аппарат человека вполне приспособленным к задаче обнаружения истины о природном мире. И все же, принимая во внимание нелицеприятную критику исследователей прошлого, не до конца ясно, откуда Бэкон черпает свой оптимизм. Взгляд Бэкона на познавательные способности человека сопоставим со взглядом Сенеки на его нравственные способности: «От рождения природа сделала нас способными учиться и наделила разумом — не совершенным, но поддающимся совершенствованию». И все же человеческий ум подвержен порче. Согласно Бэкону, если человек не проявляет величайшей осмотрительности, это произойдет с ним почти наверняка. 
 

     Заключение 

    Своим учением об идолах Ф. Бэкон стремился  очистить сознание людей от влияния  схоластики, всевозможных заблуждений  и создать тем самым условия  для успешного развития и распространения знаний. 

    Творчество  Ф. Бэкона оказало серьезное влияние  на ту общую духовную атмосферу, в  которой формировалась наука  и философия ХVII в. Не случайно бэконовский  призыв обратиться к опыту и эксперименту стал своего рода лозунгом для основателей Лондонского естественнонаучного общества, куда вошли творцы новой науки - Р. Бойль, Р.Гук, И. Ньютон и др. 

    Наиболее  значительными последователями  эмпирической линии в философии  нового времени были Т. Гоббс, Д. Локк, Дж. Беркли, Д. Юм - в Англии; Э. Кондильяк, К. Гельвеций, П. Гольбах, Д. Дидро- во Франции.