Государь в политическом учении Маккиавели

5.  О жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх.

Рассматривая далее такие качества государя, как жестокость и милосердие, Макиавелли сразу же указывает на то, что «каждый государь хотел бы прослыть милосердным, а не жестоким». Однако он тут же предостерегает против проявления этого милосердия некстати. Чезаре Борджа слыл беспощадным, но его жестокость восстановила Романью, объединила её, вернула её к миру и верности, а флорентийский народ, чтобы избежать нареканий в жестокости, допустил разрушение Пистойи. «Если государь желает удержать в повиновении подданных, он не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит большее милосердие, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, которое порождает грабежи и убийства страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица. Новый Государь ещё меньше, чем всякий другой, может избежать упрека в жестокости, ибо новой власти угрожает множество опасностей».

На основании этих и подобных им рассуждений Макиавелли обвинили жестокости. Однако подобные обвинения в адрес Макиавелли вряд ли имеют под собой почву. Ведь Макиавелли никогда и нигде не писал о том, что следует везде и всюду применять жестокие меры. Напротив он предупреждал: «Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу. Во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных». Применение жестких мер Макиавелли оправдывал только в необходимых и неизбежных обстоятельствах, и то, он советует при этом быть «осмотрительным и милостивым» и применять их направленно, целесообразно и карать именно тех, кто этого заслуживает.

«Его отечество (было) растоптано чужестранцами, опустошено, лишено самостоятельности. Каждый дворянин, предводитель, город утверждал свою суверенность. Единственным средством основать государство было уничтожение этих суверенитетов; причем, так,  как они именно, как непосредственные единичные образования хотели быть суверенными, то средством против грубости была лишь смерть зачинщиков и страх смерти остальных. Немцы больше всего ненавидели это учение и Макиавеллизм (с их точки зрения) выражает самое злое, потому что они болеют именно этой болезнью и от неё умерли. По отношению к отдельным (индивидам), которые хотят утвердить свою непосредственную волю в качестве абсолютной, всеобщее есть войско, тиран, чистое насилие, и государственная власть должна иметь мужество в каждом необходимом случае, где компенсируется существование целого, действовать совершенно тиранически»[4].

Макиавелли прекрасно видел, что когда-то возвышенные человеческие отношения – любовь, дружба, преданность, величие, благородство души и так далее, теперь стали продаваться и покупаться как любые другие вещи. Поэтому новый государь должен отдавать себе в этом отчет, и если уж что-то люди уважают, так это силу, силу, внушающую им страх. « Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушать страх без ненависти. Что бы избежать ненависти, государю необходимо воздерживаться от посягательств на имущество граждан и поданных и на их женщин».

Таким образом, Макиавелли советует применять жесткие меры только там, где это вызывается необходимостью. Только сила, которая вызывает уважение и страх, как внешних, так и внутренних врагов, убережет государя и его страну от гибели. Но эту силу надо применять с умом, с мудростью и человеколюбием, вовремя, без колебаний, с достаточным оправданием и явной причиной. При этом, как истинный идеолог буржуазии, Макиавелли открыто объявляет неприкосновенность частной собственности, жилища и семьи граждан. Всё остальное зависит от самого государя, которому Макиавелли советует опираться только на то, что зависит от него самого, а не на то, что зависит от других.

«Недобрая слава Макиавелли и, соответственно, макиавеллизма, связана во многом с содержанием XVIII главы, в которой излагаются основные принципы поведения государя.

Если понимать всё, что Макиавелли советует в этой главе новому государю, буквально, как сделало подавляющее число читателей «Государя», то может сложиться впечатление о полном аморализме принципов, которые излагаются и защищаются Макиавелли»[5].

Макиавелли вовсе не проповедует аморализм, он  скорее констатирует аморализм существующего общества, в особенности власть имущих: они встретили его политическую доктрину в штыки, объявляя его учение аморальным только потому, что он вскрывал и обнажал аморальный характер их образа мысли и образа действий.

В этом смысле весьма показательна эволюция взглядов прусского короля Фридриха II, который называл Макиавелли дурным и жестоким политиком, а поступал так, как политические деятели, описанные Макиавелли. Вольтер:  «Вы узнаете о новой победе моего друга - прусского короля, который так хорошо написал против Макиавелли и немедленно повел себя подобно его героям»[6]. Таким героем Макиавелли считал Александра II, который всегда и всех обманывал, меньше всего соблюдал данные им клятвы, не брезговал никакими средствами для достижения своих целей.

6. Народ и государство.

Достаточно много внимания Макиавелли уделял взаимоотношению с народом. Прежде всего, он предупреждал, чтобы новый государь избегал таких дел, которые вызывали бы к нему ненависть и презрение. «Презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих качеств надо остерегаться, напротив, в каждом действии проявлять великодушие, бесстрашие, основательность и твердость».

«Государю страшны две опасности: одна – изнутри, от подданных, другая – извне, от иноземных государей. Против опасности извне защищаются хорошим оружием и хорошими союзами, а дела внутри страны всегда будут устойчивы, если всё благополучно извне, лишь бы не начались заговоры и не пошла бы из-за этого смута».

Макиавелли четко выявлял различие классовых интересов: народ дорожил спокойствием, а потому любил мирных правителей, а солдаты, естественно, любили воинственного и жестокого государя. Те императоры, которые оказались неспособными держать в узде народ и солдат, всегда погибали. Иные вставали на сторону солдат. Шло это на пользу или нет, зависело от того, насколько император заставлял солдат уважать себя.

Макиавелли отвечает, что такие императоры, как Марк, Пертинакс и Александр – ревнители справедливости, враги жестокости – все, кроме Марка, закончили плохо.

  В противоположность им императоры Комод, Септимий Север, Антоний Каракалла и Максимин были, согласно Макиавелли – величайшими злодеями – ради удовлетворения солдат они не останавливались ни перед каким насилием против народа. Но все они, кроме Севера закончили также плохо.

Макиавелли считает достижение определённого равновесия классовых сил одной из важнейших задач.

Исследуя эту проблему на конкретных примерах истории правления римских императоров, Макиавелли отмечает, что римские императоры не только должны были бороться с честолюбием знатных и с дерзостью народа, как это было в других государствах, но им ещё приходилось выносить кровожадность и алчность солдат. В этом он усматривает одну из причин гибели многих римских императоров. «Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно также, как и дурными, поэтому государь, как я уже говорил, не редко вынужден отступать от добра ради того, чтобы сохранить государство, ибо если та часть поддонных чьего расположения ищет государь, будь то народ, знать или войско развращены, то государю, чтобы ей угодить, приходится действовать соответственно, и в этом случае добрые дела могут ему навредить». В любом случае Макиавелли советует новому государю следовать политике «свирепейшего льва и коварнейшей лисицы». Однако современные государи должны больше угождать народу, поскольку нет постоянных войск, сросшихся с правительством и с управлением провинциями. «Важнее удовлетворить народ, чем солдат, потому что народ сильнее солдат».

Макиавелли явно стремится заботиться о благе народа, причём он даже находит этому вполне практическое объяснение для государей - ибо недовольный, презирающий своего вождя народ - это более страшная угроза для любого правителя, нежели самый сильный внешний враг. Макиавелли настойчиво убеждает, что сильное государство можно получить только неустанно заботясь о благе народа. Именно в этом смысле Макиавелли понимает идею демократии, для него идеальным государственным устройством является то, которое обеспечивает благо большинства.

Таким образом идеальный князь добивается сознательной  поддержки народа, и Макиавелли настойчиво призывает добиваться активного согласия народных масс на единственно возможный в то время вид демократии - абсолютную монархию, разрушающую феодальную и синьориальную анархию.

Здесь, вполне уместно будет сделать замечание об  одном противоречии между идеалами и действительностью. Для Николо Макиавелли важной общественной ценностью являлась свобода в широком понимании этого слова. Свобода важна и для государства в целом - страна должна уметь сохранять свою независимость; свобода необходима для любого общественного слоя - так, по мнению Макиавелли, беднейшие слои населения имеют неотъемлемое право защищаться от посягательств со стороны привилегированных классов на свои права, свободы и имущество; свобода важна и для отдельного гражданина - свобода совести, свобода выбора своей судьбы, свобода от страха за свою жизнь, честь и состояние. Но сами по себе эти два понятия - свобода и абсолютная монархия - сочетаются довольно плохо. Не находя выхода из этого противоречия, Макиавелли заключил, что лучшей из теоретически возможных форм правления является "смешанная", то есть та, где различные слои и классы населения "следят" друг за другом, за соблюдением законов и сохранением свобод. Так, не в "Государе", но в близком ему произведении - "Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия" - Макиавелли говорит, что именно смешение правления царей, оптиматов и народа сделало совершенным государственное устройство Римской республики до времён Гракхов. Совершенным идеалом по мнению Макиавелли является та форма правления, при которой один человек может получить неограниченную власть только тогда, когда остро требуются решительные и незамедлительные действия, в случае войны, например. В остальное же время решения об управлении государством должны приниматься коллегиально, с участием как можно большего числа заинтересованных сторон.

Значение Макиавелли следует видеть не только в том, что он учил установлению новой власти, созданию нового государства, но не в меньшей мере и том, что он учил сохранению уже существующего крепкого государства.

По существу, Макиавелли излагает своеобразный кодекс поведения и действий нового государя, его так сказать, стратегию и тактику во внутренней и внешней политике.

8. Величие в войне.

Макиавелли справедливо полагает, что государи становятся великими, когда преодолевают трудности и оказанное им сопротивление. Иногда судьба посылает врагов, чтобы дать государю случай победить их и возвыситься.  «Однако многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх, явиться еще в большем величии».

Макиавелли выстраивает внушительную программу, выполняя которую государь может добиться того, чтобы его почитали.

«Ничто не может внушить государю такового почтения, как военные предприятия и необычайные поступки». В пример он ставит современника -  короля Испании Феррандо Арагонского, который из слабого короля, благодаря молве и прославленности, стал первым государем христианского мира. Его подвиги Макиавелли считает величественными и необыкновенными. Увлекая дворян подготовкой к войне, он приобретал высокое имя и власть над ними. «Он обдумывал и осуществлял великие замыслы, держа в постоянном восхищении и напряжении поданных, поглощенно следивших за ходом событий. И все эти предприятия так вытекали одно из другого, что некогда было замыслить что либо против самого государя».

«Государя уважают также, когда он открыто заявляет себя врагом или другом, то есть когда он без колебаний выступает за одного против другого – это всегда лучше, чем стоять в стороне».

Среди прочих практических проблем в "Государе" Макиавелли рассматривал и вопрос обороны государства от внешних врагов. Неразумного или неосторожного политика, - предупреждает Никколо Макиавелли, - подстерегает множество смертельных опасностей; опасно слишком доверять союзникам, слишком полагаться на них, ибо ни один человек не будет отстаивать твои интересы так же рьяно, как свои собственные, опасно безоговорочно верить данным тебе обещаниям - мало кто из людей сдержит слово, если его нарушение сулит большую выгоду, а ведь в политике ставками в игре являются судьбы государств, опасно и неразумно держать собственное обещание, если не сдержав его, ты приобретаешь что-то для себя, но также опасно прослыть лжецом; таким образом необходимо соблюдать меру и в лжи, и в правде. Опасны слишком сильные союзники, и, допустив сильного союзника в сферу своих интересов, можно в один прекрасный момент обнаружить, что тебе не досталось ничего.

Именно на эту ошибку указывал Макиавелли многим своим современникам (например, неправильными он считает действия французского короля, допустившего в Италию испанцев в качестве своих союзников). Также крайне опасно неправильно оценивать расстановку политических сил и действовать во благо своим врагам. Фактически, этим Макиавелли проповедует принцип "разделяй и влавствуй". В качестве примера многочисленных политических ошибок Макиавелли приводит действия Ватикана в так называемых Итальянских войнах, происходивших в ту эпоху. Пытаясь объединить под своей властью всю Италию, Рим призвал себе на помощь войска короля Франции, что уже явилось ошибкой, так как французская армия была много сильнее собственных войск Рима, но, мало того, далее собственными руками Рим помог уничтожить единственного реального противника Франции на Апеннинском полуострове - Венецианскую республику.