Классическая наука. Критерии научности. Типы научности

Классическая  наука. Критерии научности. Типы научности

Совокупность  критериев научности определяет вполне конкретную модель науки, которую  обозначают термином классическая наука. Система выделенных критериев научности может быть представлена следующим образом. Во-первых, научность отождествляется с объективностью. Объективность понимается как нацеленность на объект, как объектность. Для науки - все объект, постигаемый через опыт.

Вторая  особенность науки - опытный характер знания. Наблюдение, эксперимент, измерение - основные методы получения и подтверждения знания. В этой связи к научному эксперименту предъявляется требование воспроизводимости и повторяемости. Опыт в любое время и в любом месте может быть повторен и его результат не изменится. Научный результат не зависит от того, кто его получил.

Третий  постулат классической модели науки, касающийся общезначимости, достоверности и  универсальности научного знания, носит  название принципа интерсубъективности. Согласно последнему, научное высказывание будет тем достоверней, чем меньше содержит субъективных привнесений. Классическая наука стремилась элиминировать (от лат eliminare - изгонять), исключить субъекта из контекста внутринаучных построений. Наука должна давать совершенно достоверное знание, окончательно обоснованное. Это требование связывают с фундаментализмом научного знания, его обозначают также как критерий универсализма.

Наконец, научное знание - это знание, нацеленное на поиск истины. Глубокая связь  классической научности и истинности выражена бытовавшим утверждением: быть научным, значит, быть истинным. Истина - это лакмусовая бумага для проверки на научность. Никакое другое знание не оценивается на истинность: ни стихи, ни музыкальное произведение, ни религиозный трактат... Именно истинность научных знаний делает их универсальными и всеобщими, позволяет воплощать и применять в технике, в системах управления.

Критерии  научности - объективность, истинность, интерсубъективность, универсализм, воспроизводимость, достоверность и опытность знания характеризуют классическую модель науки. Это своего рода идеальная модель, которой в реальной истории науки вряд ли соответствовало полностью какое-либо теоретическое построение. Однако, эта модель задавала вполне четкие критерии, которым в идеале должно соответствовать научное знание. Как правило, в учебниках приводятся не все здесь перечисленные критерии научности, а только некоторые из них, например, экспериментальный характер и достоверность научных высказываний, или универсализм и фундаментализм. Дело в том, что указанные критерии представляют собой систему ограничений, чрезвычайно тесно связанных друг с другом, в некотором смысле, тавтологичных. Стоит отказаться от одного, как окажутся невыполнимыми все остальные. Система требований, предъявляемых к знанию, тестируемому на научность, далеко не случайна, а обусловлена той социокультурной ситуацией, в которой формировалась классическая наука. Покажем это на примере постулата интерсубъективности.

Требование  интерсубъективности характеризует  именно классическую модель науки, оно выполняло своего рода защитную функцию в период формирования нововременной науки. Тогда задача заключалась в том, чтобы отстоять самостоятельность и независимость нового формирующегося знания от Священного писания, отстоять независимость нового образа мысли, опирающегося на доверие собственной интеллектуальной интуиции, от догматов вероучения.

Творцы  новоевропейской науки Г. Галилей, И. Кеплер, Ф. Бэкон, Р. Декарт учились и учили новой истине, получить которую возможно, прислушиваясь не к Слову Божьему, а из эксперимента или теоретической деятельности самого познающего субъекта. При этом важно, что субъект познавательной деятельности не отмечен никаким особым знаком, это не личность, не индивидуальность, это просто субъект рациональной деятельности, характеризуемый универсальным свойством - способностью мышления.

Отстаивая научную истину как знание, свободное  от всякой догмы и от авторитетов, Декарт отмечал, что истины движутся в свете как "монета, которая  не понижается в ценности, вылезет  ли она из мужицкого кошелька, выходит ли из казны". Ф. Бэкон закреплял объективное представление об истине, утверждая, что достоверность истины отнюдь не определяется характером объекта, знание о котором оценивается на истинность, его близостью к Богу. Он сравнивал свет истины с солнцем, которое "одинаково проникает и во дворцы, и в клоаки, и все же не оскверняется". Тем самым пионеры науки освобождали концепцию истины от морализаторства, боролись со средневековой традицией, в которой истина - это Бог, и различные формы человеческой деятельности оценивались по принципу: та "благородней", которая ближе к Богу.

Наука XVII в. как социальное явление - это, прежде всего, средство стабилизации общества. В античности действовали традиции, социальный порядок в Средневековье поддерживался церковью, благодаря авторитету и традициям. Социальная ситуация Нового времени, характеризуемая расколом церкви, критикой авторитетов, нуждалась в новой опоре, как средстве ориентации в мире. Эту функцию выполнило объективное знание. Наука, ориентированная на отражение объекта, на добывание объективной истины, должна была стремиться к освобождению от субъективности, прежде всего, в следующих аспектах. Из контекста науки исключались высшие смыслы, целевые причины, наука отказывалась от "замешанности" Творца. Признавались только действительные причины, и природа виделась простой, лишенной качественности и смыслов, подобной механизму. В XVII в. изменилось, прежде всего, чувствование бытия, изменилась онтология. Разрушение гармоничного космоса античности было окончательно завершено. Человек был "выброшен" из природы, противопоставлен природе, и это определяло основания новой субъектно-объектной гносеологии.

Классическая  модель науки, характеризуемая указанными принципами и, прежде всего, принципом интерсубъективности, не претерпела каких-либо существенных изменений вплоть до конца XVIII в. Трансформация научности началась раньше, чем принято считать, связывая ее с проникновением субъективных привнесений в контекст науки через учет условий познания (принцип дополнительности Н. Бора). В динамике европейской науки выделяют три этапа эволюции науки: классический, неклассический и постнеклассический.

В классическом типе научной рациональности внимание сосредоточено на объекте, насколько  это возможно выносится за скобки все, что относится к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея зависимости, связи объекта со средствами и операциями деятельности, учет этих средств и операций является условием получения истинного знания об объекте. Постнеклассическая рациональность соотносит знания не только со средствами познания, но и с ценностными структурами деятельности. Как видим, изменение типов научной рациональности связано с постепенным ослаблением принципа интерсубъективности.

Представление о том, что можно создать универсальный  стандарт научного знания на базе наиболее развитого, к которому "подтягивать" остальное знание, носит название научного редукционизма. Редукционизм, как логико-гносеологическая проблема, обсуждался в работах К. Поппера, П. Оппенгейма, К. Г. Гемпеля, Э. Нагеля, М. Полани и др. Э. Нагель предложил два условия, необходимых для редукции теорий. Условие выводимости, означающее, что все экспериментальные законы и их теоретические следствия в редуцируемой теории должны стать следствиями конструктов редуцирующей теории. Условие связности, означающее, что все технические термины первой теории должны быть переопределены в терминах второй, редуцирующей теории. Не вникая глубоко в эту непростую проблему, заметим, что редукционизм является отличительной чертой именно научного знания, изначально в генезисе ориентированного на отображение действительности, на выявление сущности, выраженной в универсальных законах.

Физическое  знание послужило эмпирическим материалом для позитивистской философии в процессе исследования структуры науки и выработки стандартов научности. Однако, помимо физического типа научности, выделяют математический, биологический и гуманитарный.

Попытки сформулировать представления о  научности, ориентируясь на математический стандарт, связаны с выдвижением на первый план таких требований: логическая ясность, строго дедуктивный характер, получение результатов путем логического вывода из основных посылок; непротиворечивость - соответствие выводов основным посылкам, выраженным в аксиомах. Представление о научном знании как ясном и точном обусловлено ориентацией на математический стандарт научности. Формализация высказываний позволяет добиться четкости суждений, но какой ценой? В анекдоте о Холмсе и Ватсоне, путешествовавших на воздушном шаре и приземлившихся в неизвестном городе, встреча с проходившим мимо человеком не добавила ясности в житейской ситуации. На вопрос: "Где мы находимся?", прохожий ответил: "В корзине воздушного шара". "Это точно математик!" - констатировал Холмс.

Математический  тип научности характеризует  не только математическое знание, он широко распространен в современной  физике, глубоко математизированной дисциплине. Однако, не все требования математического идеала могут быть применимы к естественнонаучному  знанию, например, в естественнонаучной области неприменим критерий непротиворечивости. Если теория и опыт (наблюдение, эксперимент) противоречат друг другу, то физик не спешит отказываться от теории на том основании, что нет прямого пути от опыта к теории. Сама постановка эксперимента и его интерпретация - это соучастие ряда теорий, которые могут быть несоизмеримы.

И. Лакатос показал, что сопоставление теории с опытом - процедура более сложная, чем казалось. В этом сопоставлении участвуют три слоя знания: сама проверяемая теория, теория, которая интерпретирует данные наблюдений и некоторое фоновое знание, проявившееся, например, в конструкции самого прибора. Нельзя думать, что эксперимент демонстрирует, как природа кричит "нет!" проверяемой теории. Скорее, говорит Лакатос, мы предлагаем на испытание путаницу наших теорий, а природа кричит: "Несовместимы!" Какая из теорий должна быть отвергнута, это еще вопрос. Таково "оправдание" неприменимости критерия непротиворечивости за пределами чистой математики. Неприменим в естествознании и математический критерий доказательности - дедукция. В строгом смысле, доказательства возможны только в математике, и, как заметил методолог Ю. Чайковский, не потому, что математики умнее других, а потому, что сами создают вселенную для своих опытов, все остальные вынуждены экспериментировать во вселенной, созданной не ими.

Физический  тип научности по своему влиянию  на западную науку оказался наиболее значительным. Исторически его формирование начато Ф. Бэконом - основоположником опытного, индуктивного знания, программа которого выражена им словами: "Самое лучшее из всех доказательств есть опыт, если только он коренится в эксперименте". Первоначально этот эталон науки представляла механика, а позднее - весь комплекс физических дисциплин. Те основные критерии научности, которые сформулированы выше, были выделены, как уже отмечалось, позитивистской философией науки на материале именно физического знания, которое рассматривалось как образец научности. Это выразилось в доктрине физикализма и его основном принципе - редукционизме, согласно которому природа любого явления может быть объяснена на физическом уровне.

Влияние физики на естествознание трудно переоценить. Ярким примером является физический редукционизм. Физическое знание лежит  в основании микробиологии, самое значительное открытие микробиологии XX в. - открытие структуры ДНК, принадлежат физикам Крику и Уотсону. Но, с другой стороны, биологи хорошо знают, что при исследовании живого всегда остается "нередуцируемый остаток", в котором скрыта тайна жизни. Объект биологии целесообразен. Чтобы выяснить поведение (функционирование) живого организма, бывает недостаточно дать каузальное объяснение. Например, на вопрос "почему птицы весной вьют гнезда?", ответ, как правило, дается - "для того, чтобы выводить птенцов", в то время как на вопрос "почему?", должен следовать ответ "потому, что...".

По поводу применимости телеологического объяснения в науке о живом биологи  отмечают, что "относятся к телеологическому объяснению, как благочистивый человек - к искушению, когда не очень уверен в своей способности устоять" (Медавар). Специфика биологического объекта проявляется и в уникальности живых организмов, в то время как физический объект, как говорится, "не имеет лица". Кроме того, объекты биологии эволюционируют, объекты и законы физики (классической) неизменны. "Снежинка и сегодня остается такой, какой она была, когда выпал первый снег", - заметил по этому поводу физик Томпсон.

Специфика биологического познания, по сравнению  с физическим, проявляется не только в разных взглядах на объект (уникальность, эволюционный характер...), но и на теорию. Так, Э. Майр отмечает, что убеждение в предсказательной возможности теории, что теория может предсказывать в той же мере, как описывать и объяснять, идет от физики. В биологии дело обстоит существенно иначе, например, теория естественного отбора позволяет описывать и объяснять, но не дает возможности делать предсказания, если не считать банальных: "более приспособленные особи оставят более многочисленное потомство".

Итак, несмотря на успехи молекулярной биологии, детища редукционизма, биологический стандарт научности специфичен. В последние  годы, в силу историоризации физики, то есть в условиях "проникновения  стрелы времени" в физику, возникло мнение, что не биологию удастся редуцировать к физике, а наоборот, будет идти подтягивание физики к биологическому стандарту научности, хотя он не сформулирован строго, но содержит большой опыт изучения эволюционирующих систем.

Интерес к социально-гуманитарному знанию, убежденность в его самостоятельной ценности обусловлен как успехами гуманитарных наук, прежде всего, истории в XIX в., так и осознанием необходимости включения субъективных параметров в трактовку познавательных процессов. Осуществляя реконструкцию знания, М. Фуко отмечал, что гуманитарные науки появились в тот момент, когда в западной культуре появился человек - как то, что следует помыслить, и одновременно, как то, что надлежит познать. До XIX в. именем человека обозначалось "очерченное извне, но еще пустое изнутри пространство" [16], которое гуманитарные науки должны были исследовать.

Гуманитарные  науки обозначили перестройку эпистемы, поворот вектора мышления от представления  к анализу смысла и значения, от предметности к вопрошанию. "Труд, жизнь, язык выявляются как "трансценденталии", делающие возможным объективное познание живых существ, законов производства, форм языка. Находясь в своем бытии вне сознания, они тем самым являются условиями познания" [17]. В фокусе внимания оказалась аналитика человеческого бытия, которая проясняет, каким образом человек может быть связан с вещами.