Мровоззрение и античность

     Важнейшее значение Кант придавал совести как «нравственному судилищу». Двумя главными обязанностями людей в отношении друг к другу Кант считал любовь и уважение. Любовь он толковал как благоволение, определяя «как удовольствие от счастья других». Участливость он понимал как сострадание другим людям в их несчастьях и как разделение их радостей.

     Кант осуждал все пороки, в которых выражается человеконенавистничество: недоброжелательность, неблагодарность, злорадство. Главной добродетелью он считал человеколюбие.

     Таким образом, философия нравственности И. Канта содержит богатую палитру добродетелей, что свидетельствует о глубоком гуманистическом смысле его этики. Этическое учение Канта имеет огромное теоретическое и практическое значение: оно ориентирует человека и общество на ценности моральных норм и недопустимость пренебрежения ими ради эгоистических интересов.

     Бытие в мире ноуменов, который Кант также называет интеллигибельным, дает надежду на высшую справедливость. Нравственная свобода, обусловленная принадлежностью человека к интеллигибельному миру, говорит о необходимости действия из уважения к нравственному закону.

     Как это можно понять? Прямого ответа на вопрос о том, почему нужно следовать категорическому императиву, Кант не дает. Однако косвенная аргументация имеется, и она, наверное, составляет наиболее интересную, манящую наше воображение часть его учения. Основной аргумент Канта относительно необходимости морального поведения связан с вводимым им понятием интеллигибельного мира. Интеллигибельный мир — это гипотетически предполагаемый мир ноуменов, к которому человек принадлежит именно как разумное существо, и этот мир является миром свободы. Если бы такого мира не было, мораль, вообще говоря, была бы невозможна, так как в обычном мире явлений человек, не чувствующий свою связь с интеллигибельным миром, руководствовался бы обычными гипотетическими императивами.

     Так как принадлежность к миру ноуменов схватывается высшим, диалектическим разумом, нравственный закон выводится из предельной формы мышления, из способности разума мыслить всеобщими категориями. В исходной формулировке он звучит так: «...поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 195].

     С точки зрения Канта, человек, опирающийся на категорический императив, перед совершением нравственного поступка должен представить, смогло бы общество или даже Вселенная, состоящая из существ, наделенных разумом, существовать, если бы все поступали так же, как собирается поступить он? Если нет, от поступка такого рода необходимо отказаться. Понятно, что универсализация, заставляющая ставить себя на место другого, да еще и требующая оценивать возможность существования общества при тех или иных вариантах поступков, конечно, выражает гуманистическую установку. Если допустить, что человек будет действовать в соответствии с категорическим императивом, обман, грубое нарушение интересов другого, его использование как средства действительно будут исключены.

     Кроме данного в пределах строго формальной логики правила универсализации Кант предлагает еще несколько формулировок категорического императива. В них он стремится наполнить методику мысленной универсализации поведения более конкретным содержанием, определить сферу, всеобщие законы бытия которой могли бы быть моделью контроля человеческого поведения, а также ввести принцип активности нравственной воли. В результате категорический императив приобретает следующие выражения: «...поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 196]; «...поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 205] (эту формулировку Кант называет второй); и третий (опять же в определении Канта) практический принцип воли: «...принцип воли каждого человека как воли, всеми своими максимами устанавливающей всеобщие законы» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 209].

     Переход от первой классической формулировки к ее последующей вариации Кант аргументирует ссылкой на то, что всеобщность закона, по которому происходят действия, и есть то, что обычно называют природой. Природа здесь употребляется в значении сущность. Однако, разъясняя далее применение категорического императива к конкретным ситуациям, Кант говорит о природе не как о сущности (скажем, о сущности мыслительного процесса, оперирующего всеобщими категориями), а о вполне конкретной природе в смысле органической жизни. Здесь можно увидеть нарушение логического закона тождества. Универсализация, выступающая первоначально как формальное правило проверки человеческого поведения, вдруг начинает пониматься как некоторое онтологическое основание иных, не имеющих к человеку непосредственного отношения сфер бытия.

     Тем не менее, в нравственном смысле, несмотря на произвольность изменения объема понятия, такая максима также имеет смысл. Поведение оправдывается теперь как нравственное в том случае, если оно строится по таким же максимам, по которым могла бы происходить жизнь природы как целого. Скажем, нельзя кончать жизнь самоубийством только для того, чтобы облегчить страдание. «Природа, если бы ее законом было уничтожить посредством того же ощущения, назначение которого — побуждать к поддержанию жизни, противоречила бы самой себе...» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 196] Понятно, что сам императив приобретает в таком случае более конкретное содержание, хотя остается непонятным, почему человек должен строить свою жизнь по типу законов, обеспечивающих жизнь природы, почему он вообще должен заботиться о природе как таковой.

     Более конкретное содержание долга можно увидеть в той формулировке императива, которую Кант называет второй. Здесь уже совершенно ясно представлены обязанности каждого отдельного индивида по отношению ко всему человечеству. При этом такие обязанности не ограничиваются лишь поддержанием общих Условий коллективной жизни, рассматриваемых в качестве средства для полноценного индивидуального существования. Такая позиция как раз соответствовала бы использованию человечества как средства и отвечала бы либеральной позиции, в которой коллективность предстает лишь как необходимая форма бытия независимых друг от друга в своих желаниях индивидов. Кант же говорит именно о самоценности человечества, о невозможности использования его только как средства.

     Переход к данной формулировке обеспечивается через введение понятия «цель целей». Сущность бытия всякого объекта состоит, по Канту, в реализации всех заложенных в нем потенций. Это основное свойство его природы и, следовательно, тот же самый всеобщий закон. С этой точки зрения жить по всеобщим максимам, по которым могла бы существовать природа (вариация первой формулировки), и означает для человека реализацию всех его потенций, как в смысле индивидуального развития, так и в смысле развития всего человечества. Кант видит, что вторая формулировка категорического императива требует более широкого, более конкретного понимания долга. Он называет этот долг долгом человека перед самим собой и связывает его с понятием заслуги. Это понятно: реализовать себя как члена всего человеческого рода означает получить признание со стороны человечества, т.е. иметь заслугу и моральное достоинство. Тем не менее безусловным, наиболее строгим является, по Канту, все же первый тип долга, т.е. долг, непосредственно следующий из логической процедуры универсализации возможного поведения. Второй тип долга Кант называет случайным и, по-видимому, все же полагает его в качестве более низкого по сравнению с первым. Здесь, несомненно, сказывается влияние христианской традиции, так как в христианстве заслуга, в общем-то, не так важна для моральной оценки, как сознание того, что ты избежал греха

     . 

     5. Задание №5 

     «… Отрицание есть определенное нечто, имеет определенное содержание, внутренние противоречия приводят к замене старого содержания новым, высшим».

     - В каком смысле отрицание есть определенное нечто?

     - В чем состоит утвердительная сторона отрицания? Приведите примеры.

     В любой области материальной действительности постоянно происходит процесс отмирания старого, отжившего свой век и возникновения нового, передового. Замена старого новым, отмирающего нарождающимся и есть развитие, а само преодоление старого новым, возникающим на основе старого, и называется отрицанием.

     Термин "отрицание" в философию ввел Гегель, но он вклады вал в него идеалистический смысл. С его точки зрения, в основе отрицания лежит развитие идеи, мысли.

     Маркс и Энгельс, сохранив термин "отрицание", истолковали его материалистически. Они показали, что отрицание представляет собой неотъемлемый момент развития самой материальной действительности. "Ни в одной области, - указывал Маркс, - не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования". Развитие земной коры, например, прошло через ряд геологических эпох, причем каждая новая эпоха, возникшая на базе предыдущей, есть известное отрицание старой. В органическом мире каждый новый вид растения или животного, возникая на основе старого, является в то же время и его отрицанием. История общества также есть цепь отрицаний старых общественных по рядков новыми: первобытного общества - рабовладельческим, рабовладельческого - феодальным, феодализма - капитализмом. Отрицание присуще и развитию познания, науки. Каждая новая, более совершенная научная теория преодолевает старую, менее совершенную.

     Отрицание не есть нечто привнесенное в предмет или явление извне. Оно результат его собственного, внутреннего развития. Предметы и явления, как мы уже знаем, противоречивы и, развиваясь на основе внутренних противоположностей, сами создают условия для собственного уничтожения, для перехода в но вое, высшее качество. Отрицание и есть преодоление старого на основе внутренних противоречий, результат саморазвития, самодвижения предметов и явлений.

     Диалектика и метафизика по-разному понимают вопрос о сущности отрицаний. Метафизика, искажая процесс развития материальной действительности, понимает отрицание как отбрасывание, абсолютное уничтожение старого.

     Диалектическое понимание отрицания исходит из того, что новое не уничтожает старое начисто, а сохраняет все, то лучшее, что в нем имелось. И не только сохраняет, но и перерабатывает, поднимает на новую, более высокую ступень. Так, высшие организмы, отрицая низшие, на основе которых они возникли, сохранили присущее им клеточное строение, избирательный характер отражения и другие признаки. Новый общественный строй, отрицая старый, сохраняет его производительные силы, достижения науки, техники, культуры. Связь нового со старым осуществляется и в познании, науке.

     Т.о., для марксистского понимания отрицания характерно признание преемственности, связи нового со старым в процессе развития. Но следует иметь в виду, что новое никогда не воспринимает старое полностью, в его прежнем виде. Оно берет из старого только его отдельные элементы, стороны, причем не механически присоединяет их к себе, а ассимилирует, преобразует их соответственно своей собственной природе. Марксистская диалектика требует критического отношения к прошлому опыту человечества, указывает на необходимость творческого использования этого опыта, строгого учета изменившихся условий и новых задач революционной практики. Марксистская философия, например, не просто восприняла достижения философской мысли пошлого, а критически переработала, обогатила их новыми достижениями науки и практики, подняла философскую науку на качественно новую, высшую ступень. 
 

     6. Задание №6 

     А. Эйнштейн, отвечая на заданный ему вопрос о сущности теории относительности, сказал: «Сущность такова: раньше считали, что если бы каким-то чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы и пространство и время».

     - Какие концепции пространства и времени здесь охарактеризованы? В чем их суть? Какой из них отдается предпочтение сегодня?

     1. Категорийные концепции - субстанциальная и реляционная.

     В истории философии существуют две точки зрения об отношении пространства и времени к материи . Первую из них можно условно назвать субстанциальной (от лат. substantia - то, что лежит в основе; сущность) концепцией. В ней пространство и время трактовались как самостоятельные сущности, существующие наряду с материей и независимо от неё. Соответственно отношение между пространством, временем и материей представлялось как отношение между двумя видами самостоятельных субстанций. Это вело к выводу о независимости свойств пространства и времени от характера протекающих в них материальных процессов.

     Вторую концепцию именуют реляционной (от лат. relatio – отношение). Её сторонники понимали пространство и время не как самостоятельные сущности, а как системы отношений, образуемых взаимодействующими материальными объектами. Вне этой системы взаимодействий пространство и время считались несуществующими. В этой концепции пространство и время выступали как общие формы координации материальных объектов и их состояний. Соответственно допускалась и зависимость свойств пространства и времени от характера взаимодействия материальных систем. С точки зрения признания объективности пространства и времени обе эти концепции равноценны. Если говорить об их естественнонаучной обоснованности, то в XVII-XIX веках явное преимущество было на стороне субстанциальной концепции; именно она лежала в основе ньютоновской механики, принимавшейся в то время за образец точной науки. В электродинамике в пользу существования абсолютного пространства свидетельствовала гипотеза светоносного эфира, который заполняет абсолютное пространство и является носителем электромагнитных волн. Наконец, сильнейшим свидетельством в пользу субстанциальной концепции пространства был факт единственности эвклидовой геометрии. А это как бы подтверждало вывод, следовавший из субстанциальной концепции, что свойства пространства и времени неизменны и независимы от характера движения и взаимодействия материальных систем.