Платон против Аристотеля

По  моему мнению, ты впутываешься также  и в противоречие в своем учении об отношении между  областью чувственных  вещей и областью идей: я признаю, что  вещи чувственного мира заключают в себя нечто общее для  них. Но общее - как  общее - не может быть простой составной  частью отдельных  вещей.

- Платон: Я говорю, что общее образует  вполне особый  мир, отделенный  от мира чувственных  вещей и совершенно  самобытный.

- Аристотель: Итак, отдельно  существуют и вещь, и ее идея. Но  мир вещей - отображение  мира идей, поэтому  между каждой отдельной  вещью и ее идеей  существовать нечто  сходное и общее  для них обеих.  И если по отношению  к миру чувственных  вещей необходимо  допустить отдельный  от него и самобытный  мир идей, то точно  так же по отношению  к тому общему, что имеется между  миром вещей и  миром идей, должен  быть допущен - в качестве вполне  самобытного - новый  мир идей. Это будет  уже второй мир  идей, возвышающийся  одинаково и над  первым миром идей, и над миром  отдельный чувственных  вещей. Но между  этим новым, или  вторым, миром идей, с одной стороны,  а также первым  миром идей и  миром чувственных  вещей - с другой, в свою очередь  существует общее.  И если в силу  сходства мира  вещей с первым  миром идей оказалось  необходимым предположить  второй мир идей, то на том же  основании - в силу  сходства второго  мира идей с  первым, а также  с миром чувственных  вещей - необходимо  предположить существование  особого общего  между ними, т.е.  существование третьего  мира идей. При  последовательном  развитии этой  аргументации пришлось  бы прийти к  выводу, что над  областью чувственных  вещей высится  не один-единственный  самобытный мир  идей, а бесчисленное  множество таких  миров. 

Перехожу  к четвертому возражению против теории идей. Оно состоит в  указании того, что  эта теория не дает и не может дать объяснения важному  свойству вещей чувственного мира - их движению, возникновению, становлению и  гибели.

- Платон: Идеи образуют  особый, совершенно  отдельный, замкнутый  мир сущностей,  то не представляется  возможным указать  причины непрерывно  происходящих в  чувственном мире  изменения и движению.

- Аристотель: Однако  если эйдосы и  существуют, то вещи, им причастные, все  же не возникли  бы, если бы не  было того, что  приводило бы их  в движение. С другой  стороны, возникает  многое другое, например, дом и кольцо, для  которых, как мы  утверждаем, эйдосов  не существует. Поэтому  ясно, что и все  остальное может  быть и возникать  по таким же  причинам, как и  только что указанные  вещи. Основная причина  трудностей, которые  испытывает твоя  теория идей, состоит,  по моему мнению, в абсолютном обособлении  общего от единичного  и в противопоставлении  их друг другу.  Ты в одно и  то же время  объявляешь идеи  общими сущностями, а с другой - отдельно  существующими и  принадлежащими к  единичному. Причина  того, почему ты  обозначая идеи  как общие сущности, связал и то  и другое в одно, следующая: ты  не отождествляешь  эти сущности с  чувственно воспринимаемым; по твоему мнению, все единичное  в мире чувственно  воспринимаемого  течет и у него  нет ничего постоянного,  а общее существует  помимо него и  есть нечто иное. Повод к этому  тебе дал Сократ  своими определениями,  но он во всяком  случае общее не  отделял от единичного. И он правильно  рассудил, не отделив  их. Это ясно из  существа дела: ведь, с одной стороны,  без общего нельзя  получить знания, а с другой - отделение  общего от единичного  приводит к затруднениям  относительно идей.

- Платон: Я как сторонник  идей, считаю, что  если должны быть  какие-то сущности  помимо чувственно  воспринимаемых и  текучих, то они  необходимо существуют  отдельно.

- Аристотель: Бытием  обладают не идеи, а отдельные единичные  вещи. Само же понятие  сущности выражает  эту единичность.  Класс естественных  вещей включает  в себя, с одной  стороны, сущности, а с другой - их  действия и претерпевания.  Под сущностями  я разумею простые  тела, как-то: огонь,  землю и рядоположные  им тела, а также  все, что из  них состоит, - живые  существа, небесные  светила, а равно  и части их. Все  они называются  сущностями потому, что они не сказываются  о субстрате, но  все остальное  сказывается о  них; под действиями  и претерпеваниями  - движения тел,  их изменения и  взаимные превращения.  Сущность должна  быть в самом  предмете, а не  вне его, т.е.  сущность и предмет  должны составлять  диалектическое единство. Для того, чтобы  понять сущность  более полно попробуем  раскрыть ее через  понятия формы  и материи. Я  под материей разумею  то, что само по  себе не обозначается  ни как суть  вещи, ни как что-то  количественное, ни  как что-либо другое, чем определено  сущее. Свою определенность  материальные вещи  получают благодаря  форме. Формой  я называю суть  бытия каждой вещи  и ее первую  сущность. Форма у  меня - это не твоя  идея, пребывающая  в своем собственном  мире вне единичных  вещей, а нечто,  что пребывает  в самих вещах  и характеризует  их. Однако сама  форма реализуется  только в соединении  с материей. Противоположность  материи и формы  небезусловна. Медь  есть материя по  отношению к шару, который из нее  отливается, но та  же медь - форма  по отношению к  физическим элементам,  соединение которых,  составляет медь. Следовательно, сущностью  можно считать,  в одном смысле  материю, в другом  смысле - форму и  в третьем - единство  материи и формы.  Мое положение  о том, что в  материальных вещах  материя и форма  неотделимы друг  от друга, и  что отделение  материи от формы  есть напрасный  труд, несомненно, диалектично.  Платон, ты мне  друг, но истинна  дороже. «Amicus Plato, set magis arnica Veritas»  (лат.)

- Платон: Аристотель, ты меня брыкает,  как сосунок жеребенок  свою мать.

Заключение

Из  рассмотрения философских  взглядов Платона  и Аристотеля видно, что они, расходясь  в определении  того, что представляет собой окружающая нас действительность. У Платона вещи чувственно воспринимаемого  мира рассматриваются  лишь как видимость, как искаженное отражение  истинно сущего, у  Аристотеля чувственно воспринимаемая вещь рассматривается  как реально существующее единство формы и  материи. Оба стоят  на позициях объективного идеализма, так как  придают особую, ведущую  роль не материи (которая, по Аристотелю, пассивна), а идеальным субстанциям - идеям (у Платона) или форме (у Аристотеля). К тому же весьма важная роль приписывается  мировому разуму - богу (Платон), высшей форме (Аристотель), что дает еще одно основание для  характеристики этих теорий как объективно-идеалистических.

Таким образом, в заключение можно отметить, что  Аристотель критично относился в платоновской теории идей и критический  пафос своей позиции  он выразил, прежде всего, в учении о чувственной  субстанции. Аристотель полагал, что если идеи радикально отделены от мира вещей, как  это было у Платона, то они не могут  быть ни причинами  их существования, ни основанием для их понимания. Аристотель возвращает форму  в чувственный  мир, как имманентное  начало последнего. Теория синтеза материи  и формы стала, таким образом, альтернативой  мира идей Платона. Однако, это не означает отрицания  сверхчувственного  мира. Это просто "понижение" статуса идей, утверждение, что идеи есть не более чем умопостигаемое обрамление чувственного.

Литература.

1. Губинн В.Д, Сидорина  Т.Ю., Филатов В.П.  Философия. М.: Тон, 1998

2. Асмус В.Ф. и  др. Краткий курс  истории философии.  М.: Мысль, 1976.

3. Лосев А.Ф. “Бытие, имя, космос”.  М.: Мысль, 1993.

4. Антипенко Г.  "Диалектика истины и красоты в философском наследии Платона и Аристотеля". М., АН СССР, 1983 г.