Право, как справедливость

не  имеющему соответствующей правовой сущности, придается значение правового  явления.

Невозможность правового закона как формы бытия  права с позиций юснатурализма  и легизма свидетельствует о  том, что у представителей этих направлений нет соответствующей концепции права (и его бытия), применительно к которому теоретически возможно говорить о различении правовой сущности и правового явления, о необходимом характере их взаимосвязей и их единства. Поэтому, строго говоря, сущность у юснатуралистов и явление у легистов не представляют собой именно правовую сущность и именно правовое явление, поскольку юснатуралистская сущность это не сущность общеобязательного явления, а легистское явление это не явление объективной правовой сущности. Согласно либертарно-юридической онтологии, формальное равенство (т.е. правовая сущность) это сущность общеобязательного позитивно-правового явления (закона), а общеобязательное позитивно-правовое явление (закон) это государственная форма проявления, выражения и конкретизации этой объективной правовой сущности (формального равенства).

Бытие права включает в себя всю совокупность внутренне взаимосвязанных и  предполагающих друг друга свойств  и характеристик права как  необходимого единства правовой сущности и правового явления, права как общеобязательной формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей. Право исторично, и его бытие опосредовано социально-историческим опытом. И в этом смысле право апостериорно, а не априорно. Поэтому природу права (социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности и существования) не следует смешивать ни с правом природы (с природной данностью права), ни с природой разума (с априорной данностью права из чистого разума), хотя и разум, и природа играют существенную роль в историческом процессе генезиса, развития и действия права. По аналогии с аристотелевским положением о том, что человек, по природе своей, существо политическое (Аристотель. Политика. I, 1, 9,1253а, 16), можно сказать, что человек, по природе своей, существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности, природной данности, прирожденности человеку политической и правовой сущности, политических и правовых форм общественного бытия людей.

Если  бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным [Это знаменитое положение из трактата Руссо «Об общественном договоре» звучит так: Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах.⁵ Уже от природы люди были бы свободными и равными), то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом, справедливостью у человечества вообще не было бы никаких проблем.

В том-то и дело, что вектор движения прямо  противоположный: человек и человечество развиваются к свободе, праву, равенству, справедливости из ситуации их отсутствия. И речь может идти лишь о том, что человек (и целые народы) по своей природе (интеллектуальной и волевой), в отличие от других живых существ, может, потенциально способен на путях своего духовного, культурного, социального развития и совершенствования прийти к политическим и правовым формам организации общественной жизни.

С точки  зрения либертарно-юридической онтологии  принципиальное значение имеет реально-практическое утверждение исторически достигнутой  ступени и меры равенства, свободы и справедливости в форме общеобязательного государственного закона (т.е. правового закона), без чего нет ни бытия права, ни правовых явлений как таковых. 

В рамках бытия правового закона все правовые феномены (не только правовая норма, правовое отношение, правовое сознание, но и, скажем, правоспособность и правосубъектность, правовой статус и правовой режим, правовой договор, иск и обвинение, судебное и административное решение даже в условиях отсутствия прецедентного права, правовые процедуры и процессуальные формы и т.д.) являются формами выражения, осуществления и существования уже качественно определенной для данного социального времени и пространства сущности права, принципа формального равенства. Все эти формы существования права равнокачественные формальности в плоскости конкретизации смысла и значений принципа формального равенства, а вовсе не сами по себе фактичности жизни, не непосредственные социальные факты.

Различие  этих форм бытия права носит, следовательно, функциональный, а не сущностный характер. Смысл единого принципа формального равенства выражается (и существует), например, в правовой норме в виде правил поведения субъектов права (в форме долженствования определенной модели поведения субъектов права), в правовом отношении в виде взаимоотношений формально равных, свободных и независимых друг от друга субъектов права, в правосознании в форме осознания смысла и требований принципа права членами данного правового сообщества, в правосубъектности в форме признания индивидов формально равными, свободными и независимыми друг от друга субъектами правового типа общения, в правовых процедурах в форме равного и справедливого порядка приобретения и реализации прав и обязанностей всеми субъектами разрешения спора о праве и т.д.

Так что право существует во всех этих правовых формах, а не только в одной форме (правовой норме) или в трех формах (правовой норме, правовом отношении, правосознании), но каждая из этих форм существования права выполняет свою особую функцию и занимает свое особое место в общем контексте бытия права.

При этом не следует забывать, что все  правовые феномены, все бытие права  это проявления (формообразования) принципа формального равенства, т.е. бытие, существование и действие правовых формальностей, мир формальных предметов (типа: субъект права, норма права, правовое отношение и т.д.), которые в одинаковой степени юридико-логически абстрагированы от фактических отношений, опосредуемых (регулируемых, квалифицируемых и т.д.) в соответствующих правовых формах. Так что объективная реальность бытия права, как и права вообще, это реальность существования и действия правовой формы, формально-правовая, формально-содержательная реальность, а не эмпирическая, не фактически-содержательная реальность.

Особое  место и значение нормы права  как правового феномена обусловлена юридико-доктринальной трактовкой правовой нормы как системного элемента права (отсюда и доктринальное определение права в целом как системы норм) и связанной с этим интерпретацией положений текста закона (позитивного права) в качестве определения содержания соответствующих структурных частей нормы (гипотезы, диспозиции и санкции). Либертарно-юридическая доктрина права, оперируя правовой нормой (нормой правового закона) и отвергая ее легистскую подмену неправовой нормой (нормой неправового закона), не только не отрицает, а напротив, развивает дальше собственно юридическое понимание нормативности права. И с точки зрения либертарно-юридической онтологии задача состоит не в денормативизации права, а в юридизации нормы закона как правового явления, как формы существования и действия права. Только как одна из форм выражения и осуществления формального равенства норма правового закона в соотношении, взаимосвязи и взаимодействии с другими необходимыми правовыми формами может занять свое надлежащее место в общем пространстве бытия права. При этом роль исходного правового начала, определяющего правовой смысл и характер тех или иных явлений и форм, включая и норму, играет принцип формального равенства, которому должны соответствовать все формы бытия и действия права. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение.

Понимание права как равенства, то есть как  общего масштаба правовой меры свободы  людей, бесспорно, включает в себя и  справедливость. Право по определению  справедливо, а справедливость –  внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (то есть и неморальная, и ненравственная, и не религиозная). Поэтому всегда уместен вопрос о справедливости и несправедливости закона – это вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Только правовой закон может быть справедливым, ведь сама справедливость потому, собственно и справедливая, что в ней представлено правовое начало – всеобщий принцип равенства. Платон говорил: ”Справедливо Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливо…”⁶ Справедливо то, что соответствует праву, и действовать по справедливости – это значит действовать по праву, в соответствии с его всеобщим масштабом и равными для всех мерами свободы. Будучи абстракцией права, справедливость воплощает в себе и выражает требование соблюдения правового равенства в соответствующих отношениях. Какого-либо другого регулятивного характера, кроме как правового, справедливость не имеет. Из всего сказанного следует то, что справедливость может прийти в столкновение лишь с правонарушающим, но ни в коем случае не с правовым законом, не с всеобщим принципом равенства, который является ее собственным принципом. 

     И по смыслу, и по этимологии (происхождению) справедливость (justitia) восходит к праву (jus), обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость. Справедливость собственно потому и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем разумном виде означает всеобщую правомерность,  то есть  существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы.

    Латинское слово “юстиция” (justitia), прочно вошедшее во многие  языки, переводится (как и англ. ”justice”) на русский язык и как “справедливость”, и как “правосудие”, но по сути речь идет об одном и том же понятии – о справедливости, включающей в себя и правосудии (в производном значении судебного спора в соответствии с правом).

     Уместно будет сказать, что все эти аспекты правового смысла справедливости нашли свое адекватное отражение в образе богини Справедливости Фемиды с Весами Правосудия. Используемые при этом символические средства (богиня с повязкой на глазах, весы) весьма доходчиво выражают верные представления о присущих праву (а значит и справедливости!) общезначимости, императивности, абстрактно-формальном равенстве (повязка на глазах богини означает то, что отвлеченный от различий равный подход ко всем, невзирая на лица,- это необходимое условие и основа для объективного суждения о справедливости).

    Не случайно, что последние слова  Декларации Независимости США  были “…And Justice For All.”(“…И справедливость  для всех”.)

     В обобщенном виде можно сказать,  что справедливость – это самосознание, самовыражение и самооценка права и потому вместе с тем – правовая оценка всего остального, внеправового, несправедливого. Наука философия, всегда рассуждая о каком-либо понятии, берет во внимание и то, что есть понятие обратное данному. Поэтому, рассуждая о справедливости, мы должны осознавать и присутствие в нашем мире (и в гораздо больших масштабах) несправедливости. Несправедливость – это все то, что является продуктом неправовой деятельности людей.

Платон  писал: “Достоинство души – это справедливость, а недостаток – несправедливость”.⁷ Но разве бывают люди без “недостатков души”? Наверное, нет. По крайней мере, сейчас. Ведь само общество пока не готово психологически, так как всегда есть злоумышленники, думающие: ”Пусть остальные поступают справедливо, а я же, ради собственного блага буду поступать несправедливо по отношению к ним”. Слова Платона гласят: “Справедливость – это достоинство человека…Справедливо никому ни в чем не вредить”⁸. Отсюда опять- таки видно, действовать по справедливости, значит, реализовывая свои права, не нарушать права других людей. А это и есть основа построения настоящего правового государства, которое без нее перекосится и в конечном итоге рухнет со страшным треском. Гегель считал, что конституция (которую по праву можно назвать высшим воплощением права), в которой “…разумная воля… доходит до сознания и понимания самой себя…”, и есть “…существующая справедливость  как действительность свободы и развития ее разумных определений”.⁹ Однако Э. Кант критикует чисто правовое понимание справедливости. С его точки зрения, “суд справедливости… содержит в себе противоречие”, он основывается на понятии права людей, но определить  право апеллирующего к суду не всегда может судья, “он может и должен прислушиваться к голосу  справедливости” лишь тогда, когда речь идет о его собственных, но не чужих правах. “…Строжайшее право – это величайшая несправедливость…; но на пути права этому злу ничем помочь нельзя, …потому что справедливость относится к суду совести…”¹⁰ Неюридическое понимание справедливости часто влекло за собой отрицание ее общественного происхождения, идеалистического толкования. 

Список  используемой литературы.

1. В.Н. Протасов, Теория государства и права.
2. Гельвеций, “О человеке”, М., 1938, С.155.
3. В.С.Нерсецянс, Философия права.
4. Руссо Ж. Ж. Трактаты. М., 1969. С. 152.
5. Платон, Соч., Т.3. М.,1994. С. 205.
6. Г., Соч.,  Т. 3, М., 1956,  С. 317
7. Кант Э., Соч.,  Т. 4,  ч. 2, М., 1965, С.144.