Томас Гоббс

 

Оглавление

 

ВВЕДЕНИЕ 2

§ 1. О ВОЗНИКНОВЕНИИ ГОСУДАРСТВА 5

§ 2. О ПРАВАХ СУВЕРЕНОВ В ГОСУДАРСТВАХ. 10

§ 3. О РАЗЛИЧНЫХ ВИДАХ ГОСУДАРСТВ И О ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ВЕРХОВНОЙ  ВЛАСТИ 16

§ 3.1. Сравнение монархии с верховной  ассамблеей 17

§ 3.2. Определение монархии и других форм государственной власти 21

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 25

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ 27

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

    Понятие государство  существует уже очень давно.  Еще  античные  философы интересовались  этим вопросом. Среди множества  теорий  и  концепций  следует  назвать в первую очередь следующие:

    По мнению Платона,  общество и государство  существенно   не  различались между  собой.  Государство  было  формой   совместного   поселения   людей,  обеспечивавшей  защиту  совместных   интересов,   территории,   поддержание  порядка, развитие производства, удовлетворение повседневных нужд.

    У Аристотеля  впервые появляется четкое разделение  понятий  общества  и государства. Он полагал, что государство воплощает в себе систему отношений особого  типа  отношений  господства  и  подчинения,  которые   он   назвал политическими.   Изучив   различные   формы   государственного   устройства древнегреческих  полисов,  он  предложил  в   качестве   идеальной   теории государство,  в   котором   органически   переплетались   черты   монархии, аристократии и демократии.

    У средневековой  Европы прочно утвердилось мнение  о том, что государство есть  результат творения бога, своеобразный  договор бога и  человека. Такой взгляд на происхождение государства называют теологическим.

 Но наиболее интересной  для нас является теория Томаса Гоббса  потому, что политические взгляды Гоббса явились очень важной  предпосылкой  последующего буржуазного развития политической мысли эпохи Просвещения, внесли  серьезный вклад в становление теории естественного  права  и  общественного  договора. [1, с 60-61]

Решительно отвергая концепцию  происхождения королевской власти,  он выделил источник государственной власти в воле народов, в общественном договоре.  Для более подробного изучения теории Гоббса рассмотрим следующие вопросы:

    1. О возникновении  государства. (В этой главе мы  рассмотрим  актуальные причины возникновения государства.  Увидим,  какую  роль  сыграли  в становлении  государства  человек,  его  стремления  потребности   и страхи.).

    2. О правах  суверенов  в  государствах  (этот  вопрос  расскажет,  что

       означает  акт установления государства,  здесь будут описаны все права  суверенов и их обязанности).

    3. О различных  видах  государств  о  преемственности   верховной  власти (данный  пункт   выявит  различия   между   монархией   и   верховной ассамблеей, также рассмотрит три формы власти,  выделенные  Гоббсом:       монархия, демократия и аристократия).

 Для рассмотрения данных  вопросов  воспользуемся  теоретическими  данными,  описанными Гоббсом  в его знаменитом сочинении   «Левиафан».  В котором он описывает причины из-за которых возникает такая организационная  структура  как, государство. Также его формы виды взаимосвязи и отношения в нем. [1, с. 67-68]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§ 1. О ВОЗНИКНОВЕНИИ ГОСУДАРСТВА

 

Английский философ и  политический  теоретик  Томас  Гоббс,  предпринявший первую сознательную  попытку  выстроить  "науку"  Гражданского  общества  на основе человеческих инстинктов  и  стремлений.  Работая  над  этим  вопросом Гоббсу удалось выявить причины становления  государства.  Конечной причиной, целью  или намерением людей (которые  от  природы  любят свободу и господство над другими) при наложении на  себя  уз  (которыми  они связаны, как мы видим, живя в государстве) является забота о  самосохранении и при этом о более благоприятной  жизни.  Иными  словами,  при  установлении государства люди  руководствуются  стремлением  избавиться  от  бедственного состояния войны, являющегося необходимым  следствием  естественных  страстей людей там, где нет видимой власти,  держащей  их  в  страхе  и  под  угрозой  наказания,  принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов. В самом деле, естественные законы  сами по  себе,   без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и  т.  п. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах гарантировать  человеку безопасность. Вот почему, несмотря на наличие естественных законов  (которым каждый человек следует, когда он желает им следовать, когда он может  делать это без всякой опасности для себя), каждый  будет  и  может  вполне  законно применять свою физическую силу и ловкость, чтобы обезопасить  себя  от  всех других людей, если нет установленной власти или власти  достаточно  сильной, чтобы обеспечить  нам  безопасность.  И  везде,  где  люди  жили  маленькими семьями, они грабили друг  друга;  это  считалось  настолько  совместимым  с естественным законом, что, чем больше человек мог награбить, тем больше  это доставляло ему  чести.  В  этих  делах  люди  не  соблюдали  никаких  других законов, кроме законов чести, а именно  они  воздерживались  от  жестокости, оставляя людям их жизнь и сельскохозяйственные орудия. Как прежде  маленькие семьи,  так  теперь  города,  являющиеся  большими  родами  для  собственной безопасности, расширяют свои владения под всяческими предлогами:  опасности, боязни завоеваний или помощи, которая может быть  оказана  завоевателю.  При этом они изо всех сил стараются подчинить и ослабить  своих  соседей  грубой силой и тайными махинациями и, поскольку нет других  гарантий  безопасности, они поступают вполне справедливо, и в веках их деяния вспоминают со славой.  Пусть имеется, какое угодно множество людей,  однако,  если  каждый  будет руководствоваться   в   своих   действиях   лишь   частными   суждениями   и стремлениями, они не могут ожидать защиты и  покровительства  ни  от  общего врага,  ни  от  несправедливостей,  причиненных  друг  другу.  Ибо,   будучи несогласными, во мнениях относительно  лучшего  использования  и  применения своих сил, они не помогают, а мешают друг другу и взаимным  противодействием сводят свои силы к нулю, вследствие чего  они  не  только  легко  покоряются немногочисленным, но более сплоченным врагом, но  и  при  отсутствии  общего врага ведут друг с другом войну за свои  частные  интересы.  В  самом  деле, если бы мы могли предположить, что большая масса  людей  согласна  соблюдать справедливость и другие естественные законы  при  отсутствии  общей  власти, держащей их в страхе, то мы с таким же основанием могли бы  предположить  то же самое и относительно всего человеческого рода, и  тогда  не  существовало бы, да и не было  бы  никакой  необходимости  в  гражданском  правлении  или государстве, ибо тогда существовал бы мир без подчинения. [2, с. 34-37]

 Гоббс сравнивал живых  существ более низкого уровня  организации и человека. Он говорил,  что некоторые живые существа, как, например,  пчелы  и   муравьи, живут,  правда,  дружно  между  собой,   а   между   тем   каждое   из них руководствуется лишь своими частными суждениями и  стремлениями,  и  они  не обладают способностью  речи,  при  помощи  которой  одно  из  них  могло  бы сообщить другому, что оно считает необходимым для общего блага. Поэтому кто-нибудь, вероятно, захочет узнать, почему  род  человеческий  не  может  жить точно так же. Томас Гоббс считал, что это:

Во-первых, люди непрерывно соперничают  между  собой,  добиваясь  почета  и  чинов,  чего  указанные  существа   не   делают,   и, следовательно, на этом основании  среди людей возникают зависть  и ненависть, а в итоге и  война, чего среди тех не бывает.

Во-вторых, среди  указанных  существ  общее  благо  совпадает  с           благом каждого индивидуума, и, будучи  от  природы  склонными  к           преследованию своей частной  выгоды, они тем самым  творят  общую           пользу. Человеку же, самоуслаждение которого состоит в сравнении           себя с другими людьми, может приходиться  по вкусу лишь  то,  что           возвышает его над остальными.

В-третьих, указанные существа, не обладая (как люди) разумом, не           видят и не думают, что видят  какие-нибудь Ошибки в управлении их           общими делами, между тем как среди  людей имеются многие, которые           считают  себя  более  мудрыми  и  более   способными   управлять           государственными  делами,  чем  другие,  и   поэтому   стремятся           реформировать и обновлять общественный строй.

В-четвертых,  хотя  указанные  существа  и  обладают  некоторой  способностью пользоваться своим голосом, чтобы дать  знать  друг другу  о своих  желаниях  и страстях, однако они лишены  того искусства  слова, при помощи  которого  некоторые  люди умеют представить другим добро  злом, а зло добром и преувеличить или преуменьшить по своей воле видимые  размеры добра и зла, внося  беспокойство в душу людей и смущая их мир.

В-пятых, неразумные существа  не  умеют  делать различие между  неправомерностью и материальным ущербом, и поэтому, до  тех  пор пока им хорошо живется, они живут в  мире со своими сотоварищами, между  тем как человек  становится  наиболее  беспокойным  именно тогда, когда ему лучше всего живется, так  как  тогда  он  любит  показывать свою мудрость

 Наконец, согласие  указанных  существ  обусловлено   природой,  согласие  же людей  - соглашением, являющимся чем-то  искусственным. Вот почему нет   ничего удивительного в том,  что, для того чтобы сделать  это согласие  постоянным  и  длительным,  требуется  еще   кое-что  (кроме  соглашения),  а  именно  общая власть, держащая  людей в страхе и направляющая  их действия к общему благу. [3, с. 55-59]

 Итак, Гоббс полагал,  что общая власть, которая была  бы  способна защищать людей от вторжения  чужеземцев  и  от  несправедливостей, причиняемых  друг другу, и, таким образом, доставить  им  ту  безопасность, при  которой  они могли бы кормиться  от  трудов  рук  своих  и  от  плодов земли  и  жить  в довольстве, может быть  воздвигнута  только  одним  путем, а  именно  путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке  или  в собрании  людей, которое большинством голосов могло бы  свести  все  воли граждан  в  единую волю. Иначе говоря, для установления общей  власти необходимо,  чтобы  люди назначили  одного  человека  или  собрание  людей,  которые  явились  бы  их представителями; чтобы каждый человек считал себя  доверителем  в  отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать  других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признал себя  ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю и суждение воле и суждению  носителя общего лица. И если это свершилось, то множество людей объединенных в  одном лице Гоббс назвал государством. Благодаря полномочиям, отданным  этому  лицу или группе лиц каждым отдельным человеком в государстве,  указанный  человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной  в  нем  силой  и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека  или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к внутреннему  миру  и к взаимной помощи против внешних врагов. В этом человеке  или  собрании  лиц состоит сущность государства, которая  нуждается  в  следующем  определении: государство есть единое лицо, ответственным  за  действия  которого  сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей,  с  тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их  так,  как  сочтет необходимым для их мира и общей защиты.

 Для достижения верховной  власти имеются два пути. Один  -  это  физическая сила, например, когда кто-нибудь заставляет своих   детей  подчиниться  своей  власти под угрозой погубить  их  в  случае  отказа  или   когда  путем  войны подчиняют  своей воле врагов, даруя им  на этом условии жизнь. Второй  -  это добровольное соглашение  людей подчиниться  человеку  или  собранию  людей  в  надежде, что этот человек или  это собрание сумеет защитить  их  против  всех других. Такое  государство может быть названо  политическим государством,  или  государством, основанным на установлении, а государство,  основанное  первым  путем,- государством, основанным на  приобретении. [3, с. 64-66]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§ 2. О ПРАВАХ СУВЕРЕНОВ В ГОСУДАРСТВАХ.

 

 Мы  говорим,  что   государство   установлено,   когда   множество   людей договаривается и заключает соглашение каждый с каждым о  том,  что  в  целях водворения мира среди них и защиты от других каждый из них будет  признавать как свои собственные все действия и  суждения  того  человека  или  собрания людей, которому большинство дает право представлять лицо всех  (т.  е.  быть их представителем) независимо от того, голосовал ли он за или против них.

А  Гоббс  считал,  что  так  как  народ  заключает  соглашение,  то  следует разуметь, что он не  обязался  каким-либо  предыдущим  соглашением  к  чему-нибудь  противоречащему  данному  соглашению.  Следовательно,  те,  кто  уже установил государство и таким образом обязался  соглашением  признавать  как свои действия и суждения одного, неправомерны без его  разрешения  заключать между  собой  новое  соглашение,  в  силу  которого  они  были  бы   обязаны подчиняться в чем-либо другому человеку. Поэтому подданные монарха не  могут без его разрешения свергнуть монархию и вернуться к хаосу разобщенной  толпы или перевести свои полномочия с того, кто  является  их  представителем,  на другого человека или другое собрание людей, ибо они обязались  каждый  перед каждым признавать именно его действия своими и считать  себя  ответственными за все, что их суверен будет или сочтет уместным делать, и,  таким  образом, если бы хоть один человек не дал своего согласия, все остальные нарушили  бы свои обязательства по отношению к нему, что несправедливо, а так как,  кроме того, каждый из них отдал верховную власть носителю  их  лица,  то,  свергая его, они отнимают у него то, что ему принадлежит по  праву,  что  опять-таки является несправедливостью. Кроме того, если тот, кто покушается  на  власть своего суверена, был бы им убит или наказан за эту  попытку,  то  наказуемый был бы сам виновником своего наказания согласно  обязательству,  взятому  на себя при установлении государства: признавать как исходящее от  него  самого все то, что его суверен  будет  делать.  А  так  как  для  всякого  человека является несправедливостью делать что-нибудь, за  что  он,  по  собственному признанию, заслуживает наказания, то покушение на права суверена  уже  и  на этом основании является несправедливостью. А если некоторые  люди  ссылались в оправдание неповиновения своим суверенам на новое соглашение,  заключенное не с людьми, а с Богом, то и это неправильно, ибо соглашение с  Богом  может быть заключено лишь при  посредстве  лица,  представляющего  личность  Бога, каковым может быть лишь наместник Бога,  обладающий  верховной  властью  под владычеством Бога. Однако эта  претензия  на  соглашение  с  Богом  -  столь очевидная ложь даже перед  собственной  совестью  этих  людей,  что  она  не только является низким и несправедливым поступком, но  и  свидетельствует  о немужественном характере. так как право представлять  всех  участвовавших  в соглашении дано тому, кого делают сувереном путем  соглашения,  заключенного лишь друг с другом, а не сувереном с кем-нибудь из участников, то  не  может иметь место нарушение соглашения  со  стороны  суверена,  и,  следовательно, никто из его подданных не может быть освобожден от подданства под  предлогом того, что суверен  нарушил  какие-либо  обязательства. Что  тот,  кто  стал сувереном, не заключает предварительного соглашения со своими  подданными  - очевидно, ибо он должен был бы заключить соглашение или со всеми  как  одной стороной соглашения  или  же  несколько  соглашений  с  каждым  человеком  в отдельности. Однако заключить соглашение со всеми людьми  как  единым  целым невозможно, так как до  установления  государства  они  не  являются  единым лицом, а если он заключил много отдельных  соглашений  соответственно  числу людей, то эти соглашения по  приобретении  им  верховной  власти  становятся недействительными,   ибо   любое   действие,   на    которое    какой-нибудь представитель этой толпы может указать как на нарушение  договора,  является действием суверена и всех остальных, так как оно  совершено  от  лица  и  по праву каждого из них в отдельности.  Кроме  того,  если  кто-либо  один  или несколько человек утверждают, что суверен нарушил  договор,  заключенный  им при установлении  государства,  а  другие  -  или  кто-либо  другой  из  его подданных, или суверен сам - утверждают, что никакого нарушения не было,  то в этом случае не имеется судьи для решения этого спора, и  мы  снова,  таким образом, отброшены назад к праву  меча,  и  каждый  человек  снова  получает право защищать себя собственной физической  силой,  что  противоречит  цели, поставленной людьми при установлении  государства.  Тщетна  поэтому  попытка предоставить  кому-либо  верховную   власть   на   основе   предварительного соглашения. Мнение, будто какой-либо монарх получает свою власть  на  основе соглашения, т. е.  на  известных  условиях,  вытекает  из  непонимания  той простой истины, что соглашения являются лишь словами и  сотрясением  воздуха и обладают силой обязать, сдерживать, ограничить и  защитить  человека  лишь постольку,  поскольку  им  приходит  на  помощь  меч  государства, т. е. несвязанные руки того человека  или собрания  людей,  которые обладают верховной властью и действия которых  санкционированы  всеми  подданными  и исполнены силой всех подданных, объединенных в лице суверена. Однако,  когда собрание людей стало сувереном, тогда ведь никто не воображает,  что  такого рода соглашение могло иметь место при этом установлении, ибо  кто  же  будет так глуп, чтобы сказать, что, например, народ  Рима  заключил  соглашение  с римскими подданными о том, что он будет держать верховную власть  на  каких-то условиях, при нарушении которых римские подданные имеют  право  свергнуть власть римского народа. Но люди не замечают, что то, что верно  в  отношении народного правления, верно также в отношении монархии.  Это  проистекает  из честолюбия некоторых, расположенных больше к правлению собрания, участвовать в котором они могут питать надежду, чем к монархии, при  которой у них нет никакой надежды участвовать в правлении. Если  большинство согласным голосованием объявило  кого-нибудь  сувереном,  то  несогласный  с этим  постановлением  должен  по   выяснении   указанного   результата   или согласиться с остальными, т. е. признавать  все  действия,  которые  будут совершены сувереном, или он по праву может быть истреблен  остальными.  Если он   отказывается   подчиниться   или   протестует против какого-нибудь постановления большинства, он   нарушает   свой   договор   и   поступает несправедливо. Да и независимо от того, вступил ли он в соглашение со  всеми или нет, был он спрошен о своем согласии или нет, он должен или  подчиниться их постановлениям, или  быть  остановлен  в  прежнем  состоянии  войны,  при котором любой человек, не нарушая справедливости, может убить его.  Ни  один человек, облеченный верховной властью, не может быть  по  праву  казнен  или как-нибудь иначе наказан кем-либо из своих подданных. Ибо каждый  подданный, как  мы  видели,  является  ответственным  за  действия   своего   суверена. Следовательно,  наказывая  суверена,   подданный   наказывает   другого   за действия, совершенные им самим. Составной частью верховной  власти  является право юрисдикции, т. е. право рассмотрения и решения  всех  споров,  могущих возникнуть относительно закона, как гражданского, так и  естественного,  или относительно того или иного факта. Ибо без  решения  споров  не  может  быть защиты подданного от обид со стороны  другого.  Без  такого  решения  споров остаются пустыми звуками законы о моем и твоем,  и  за  всяким  человеком  в силу его естественного и необходимого стремления к  самосохранению  остается право защищаться собственной физической  силой,  т.  е.  остается  состояние войны,  противоречащее   той   цели,   ради   которой   установлено   каждое государство. Принимая во  внимание,  какую  цену  люди  от  природы  склонны придавать самим себе, какого уважения они требуют от других и как  мало  они ценят остальных людей и что из всего этого непрерывно проистекают среди них соперничество, раздоры, заговоры и, наконец, война, ведущая к их  взаимному истреблению и к ослаблению их сопротивления общему врагу, необходимо,  чтобы существовали  законы  о  почестях  и  установленная  государством   градация ценности людей, оказавших или способных оказать услугу государству, и  чтобы тот или другой человек был облечен властью претворить эти  законы  в  жизнь. [4, с. 72-75]