Советско-китайские отношения в 1929-1937 годах

- в форме  антияпонского общенационального  движения (преимущественно силами  ГМД, т. к. советские районы  КПК на Юге не имели точки  соприкосновения с японскими  войсками вплоть до 1936 г.)

- в форме  гражданской войны Китайской  Советской республики (КСР) с населением  около 80 млн. чел. на Юге страны  и гоминдановского "националистического"  Китая. 

В 1934-35 гг. Красная Армия, руководство КПК  и КСР перебазировались в ходе Великого похода в Северо-Западный Китай. Тыл новой базы КПК отныне был защищен Советским Союзом и Монгольской народной республикой. Создавались также условия для прямого участия КПК и КА в антияпонской борьбе, что способствовало воссозданию блока КПК-ГМД на антияпонской основе после Сианьского инцидента в конце 1936 г. Это был чисто военный союз, пути же социально-экономического и политического развития "двух Китаев" оставались несовместимыми. Со времени размежевания в 1927 г. двух ведущих политических сил Китая, ГМД и КПК, векторы развития контролируемых ими территорий оказались направленными в противоположные стороны.

На территории гоминдановского Китая, более развитой в социально-экономическом отношении, под флагом китайского национализма закладываются основы китайского буржуазного  общества, завершается процесс централизации управления страной, уставшей от бесконтрольности местных властей.

Гоминдановский  режим форсировал экономическое  развитие посредством укрепления госсектора и государственного регулирования, экономического планирования, поощрения  частного капитала к участию в  национальных государственно-смешанных  предприятиях. Начинает проявляться  тенденция к уменьшению роли иностранного и увеличению частного китайского капитала. Можно предположить, что положительные  тенденции экономического развития не успели достаточно полно проявиться в гоминдановском Китае в условиях его противостояния Японии и противоборства с КПК на разных этапах его истории. Однако те же факторы способствовали развитию отрицательных сторон в  гоминдановской политико-экономической  модели (нерешенность аграрной проблемы сужала массовую базу режима, засилье "бюрократического капитала" как  китайский вариант капиталистического развития "сверху", неэффективность  госсектора даже в условиях военного положения). Тем не менее, важно отметить - при всех своих недостатках гоминдановский режим, контролировавший наиболее развитые в промышленном отношении районы страны, делал ставку на современный  капиталистический уклад и его  развитие, создавал условия для выведения  китайского общества на качественно  иной уровень.

Что касается КПК, она с 1927 г. по 1945 г. базировала свою деятельность на отсталой крестьянской окраине, в глухой провинции без промышленности и сопутствующих ей классов, изолированно от остального Китая и мира вообще. Опора КПК на традиционные слои населения - крестьянство и использование опять же традиционных для Китая лозунгов социальной справедливости обеспечили Партии массовую базу именно в этой среде. Десятилетиями находясь в традиционной крестьянской среде, КПК не могла не подвергнуться обратному воздействию с ее стороны: идеологически ориентированные члены (и руководство) КПК растворяются в крестьянской массе. Хотя внешне идеи КПК приобретали новых и новых сторонников, этот процесс сопровождается ухудшением качества самой теории, вульгаризацией идеологии КПК в традиционалистско-националистическом направлении: происходит превращение коммунистической по названию партии в национально-патриотическую крестьянскую организацию. Указанные процессы использовались и форсировались Мао Цзэдуном и его группировкой: в 1934 г. во время Великого похода на Совещании в Цзуньи им был сделан первый шаг к узурпации власти в КПК[3].

Как видно  из выше изложенного у двух стран  в этот период были очень не простые  внутриполитические, социальные, экономические  процессы. Исходя из этого, власти вели и внешнеполитические отношения опираясь на внутреннюю ситуацию своих стран. В следующей главе, мы подробно рассмотрим советско-китайские отношения в условиях конфронтации.

Глава 2. Советско-китайские отношения в 1929-1931 года.

2.1 Советско-китайский конфликт  на КВЖД и его последствия.

Отношения с СССР складывались сложно. Советское  правительство всесторонне поддерживало КПК, вступившую в открытую борьбу с Гоминданом. Китайская сторона предъявляла правительству СССР претензии по поводу того, что советские консульства и торгпредставительства помогают коммунистам вести свою пропаганду, направленную против законной власти, что при необходимости те находят в них убежище. Ставился вопрос о закрытии советских учреждений.

Нанкинское правительство требовало полной передачи Китаю КВЖД, что, в общем, отражало настроение большинства китайцев.  В мае 1929 г.было совершено нападение на советское консульство в Харбине. Уже 15 июля Чан Кайши выступил на заседании ЦИК Гоминьдана с программной речью, полностью направленной против СССР. Всю вину за ухудшение советско-китайских отношений он пытался переложить на III Интернационал. "Цель нашей программы, - отметил Чан Кайши, - уничтожение неравноправных договоров", а "красный империализм является более опасным, чем белый". 17 июля советское правительство получило китайскую ноту, в которой содержались многословные утверждения о нарушении советскими гражданами (Управляющим дорогой и др.) соглашений 1924 г.. Единственное более или менее конкретное обвинение - советские сотрудники ведут тайным путем коммунистическую пропаганду. 
28 июля китайские газеты опубликовали антисоветские лозунги, выпущенные пекинским комитетом Гоминьдана: "Возвращение КВЖД - общенародное требование", "Не возвратим КВЖД - не сможем упразднить неравные договоры!" С 10 октября в Нанкине отделом пропаганды Гоминьдана стала издаваться специальная газета КВЖД, в тенденциозном духе освещавшая отношения Китая с СССР.

Совершенно  понятно стремление китайцев вернуть  КВЖД, хотя никогда до советско-китайского соглашения 1924 г. на равных правах с  Россией китайская сторона дорогой  не распоряжалась. Не менее естественным было желание СССР (как правоприемника Российской империи в этом отношении) хоть сколько-нибудь компенсировать колоссальные материальные затраты на сооружение КВЖД. Видя стойкое нежелание нанкинских властей мирным путем решить конфликт, советское правительство пошло на вынужденную меру - объявило в ноте от 17 июля 1929 г. о разрыве дипломатических отношений с нанкинским правительством.

Подобное  драматическое развитие событий не могло не привлечь внимания западных государств и Японии, имевших серьезные экономические и политические интересы в Маньчжурии. Большую активность и стремление вмешаться в ситуацию на КВЖД проявили, прежде всего, правительства Франции и США. Их позицию поддержал лондонский кабинет. Более сдержанно, скорее выжидая, были настроены Берлин и Токио[2, 678].

СССР  не намерены были усугублять конфликт, его позиция была направлена на мирное урегулирование, то есть только путем  непосредственных переговоров и  выполнения Китаем условий от 13 июля 1929г. Но советское правительство было категорически против  урегулирования конфликта с участием третьих стран. Но правительство США, не смотря на прежние неудачные попытки, не хотели терять возможность и хотели установить международный контроль над дорогой.

После разрыва 17 июля 1929 г. дипломатических отношений  между СССР и Китаем нанкинское и мукденское правительства продолжали ставшую уже традиционной дипломатическую игру вокруг КВЖД. В очередной раз китайские власти входили с предложением урегулировать какой-нибудь спорный вопрос путем двусторонних переговоров, а затем - или вовсе забывали о нем (как это было в 1925 г. в связи с советско-китайской конференцией, в январе 1929 г. - в ситуации с телеграфом КВЖД), или так изменяли первоначальное содержание, что достижение согласия становилось невозможным. Так, 22 июля 1929 г. комиссар по иностранным делам Цай Юньшэн от имени Мукденского правительства сделал генконсулу в Харбине Б.Н. Мельникову следующие предложения: 

1. освобождение  всех арестованных советских  рабочих и служащих; 

2. назначение  правительством СССР новых Управляющего КВЖД и его помощника; 

3. созыв советско-китайской  конференции, в кратчайший срок  обязанной урегулировать конфликт .

Поскольку эти условия во многом соответствовали  позиции СССР, изложенной в ноте от 13 июля, то "союзное правительство... не желая оставить неиспользованной и эту возможность урегулирования конфликта, пошло на уступку". 25 июля Мельников передал Цаю, что советское правительство ждет официальных предложений от Мукденского и Нанкинского правительства и требует признания, что "создавшееся после конфликта положение на КВЖД подлежит изменению в соответсвии с Пекинским и Мукденским соглашениями 1924 г."

На самом  деле оба китайских правительства  вовсе не хотели разрешить ситуацию на КВЖД путем возвращения к соглашениям 1924 г. Китайский министр Ван Чжэнтин (Томас Ван) в беседе с советником германской миссии в Китае заявил, что "Китай ни в каком случае не согласится на восстановление статус кво на КВЖД. Китай не вернет КВЖД, и речь может идти только о каком-то удовлетворении финансовых интересов СССР". Как отмечал немецкий дипломат, "в настроении нанкинского правительства заметен перелом, возвращение "драчливого настроения" под влиянием военных кругов, которые задаются целью окончательного изгнания большевиков с КВЖД... эта позиция военных поддерживается также влиятельными членами гоминьдана" .

Именно  поэтому Чжан Сюэлян уже 29 июля отказался от высказанных по его же поручению 22 июля предложений. Более того, вместо предложенной советским правительством формулы, что создавшееся положение на КВЖД подлежит исправлению в соответсвии с Пекинским и Мукденским соглашениями, он выдвинул условия легализации положения, создавшегося в результате насильственного захвата дороги китайцами. Таким образом и эта, возникшая по инициативе китайской стороны попытка мирного разрешения конфликта была сорвана. 

В конце  лета 1929 г. советско-китайские отношения  обострились до предела и были поставлены на грань войны. Ответственность  за подобное развитие событий полностью  может быть возложено на китайскую  сторону: во-первых, сосредоточенные  у советской границы китайские  войска с августа по ноябрь 1929 г. совершали постоянные нападения  и обстрелы советской территории, причем наиболее активное участие в  этом принимали белогвардейские  отряды. Во-вторых, китайские власти проводили жесткую репрессивную политику в отношении проживавших  в Харбине и на линии советских  граждан. Поставленный во главе КВЖД Фан Цигуань увольнял советских граждан с КВЖД и выселял их с семьями из квартир. Мукденовские  власти позволяли полицейским не только избивать арестованных советских граждан, но и даже судить без суда и следствия. Нанкинские власти продолжали отрицать репрессии против рабочих и служащих КВЖД, признав лишь факт заключения в китайских тюрьмах и концлагерях ряда советских граждан, якобы наносивших своими действиями ущерб КВЖД. Важную роль в нагнетании антисоветской истерии сыграло руководство гоминьдана, прежде всего, сам Чан Кайши. Он не возражал против использования "русской помощи" и советского опыта военного строительства как образца для создания армии, но был решительно против политики Советской России и даже заявил, что не видит "разницы между политикой царизма и политикой Советской России".

Агрессивные действия со стороны Китая, его постоянные обстрелы, столкновения, вынудили Советский Союз создать путем объединения военных сил на Дальнем Востоке «Особую Дальневосточную армию» (ОДВА), командовать был поставлен В.К. Блюхер. Несмотря на продолжительные попытки Советского Союза уладить конфликт мирным путем, остановить его получилось только применив войска. Уже в ночь на 17 ноября части ОДВА перешли границу с Китаем и в результате во второй половине ноября китайские и белогвардейские войска были разгромлены. Китайский историк Сон До Чжин утверждает, что СССР пошел на силовой вариант разрешения проблемы КВЖД из-за "желания наказать Чан Кайши за его антикоммунизм и антисоветизм" [4, 652]. Анализ дипломатических документов показывает, что СССР все же пытался на самом деле найти мирные средства для урегулирования конфликта. Главным для СССР было стремление сохранить и упрочить международный авторитет, восстановить деятельность КВЖД на принципах Пекинского и Мукденского соглашений, прекратить преследования советских граждан в Маньчжурии и военные выступления белогвардейских отрядов на советско-китайской границе.

В октябре  поняв безысходность положения Чжан Сюэлян попытался ускорить процесс примирения нанкийского правительства с Советским Союзом, но Чан Кайши надеявшись на западную помощь не стремился к этому. И 26 ноября представитель нанкинского правительства в Лиге Наций даже пытался поднять вопрос об "агрессии" СССР, однако поддержки не получил. Даже представитель Англии, в целом занимавший враждебную СССР позицию, высказался против вынесения этого предложения на рассмотрение Лиги Наций. 29 ноября правительство Чан Кайши, пытаясь сорвать переговоры Чжан Сюэляна с советскими представителями, внесло новое предложение - создать "смешанную комиссию" по расследованию обстоятельств конфликта с председателем - "гражданином нейтральной страны". Эта попытка была предпринята Чан Кайши в надежде добиться участия в советско-китайских переговорах представителей западных держав, но оказалась неудачной.

В этой ситуации мукденские власти, получившие жестокий урок, решили действовать самостоятельно. 3 декабря 1929 г. в Никольск-Уссурийске Цай Юньшэном и А.Симановским был подписан протокол о восстановлении статус-кво на КВЖД.

Таким образом, Советский Союз, несмотря на одержанную ОДВА победу, не вышел за рамки условий  урегулирования конфликта, предложенных после захвата китайцами дороги 10 июля 1929 г., и не воспользовался паническим настроением мукденских властей. 5 декабря Чжан Сюэлян послал телеграмму НКИД, в которой выражал полное согласие с содержанием Никольск-Уссурийского протокола и уполномачивал Цай Юньшэна вести дальнейшие переговоры с представителями СССР. Советско-китайские переговоры завершились 22 декабря 1929 г. подписанием "Хабаровского протокола об урегулировании конфликта на КВЖД". Он состоял из 9 пунктов и дополнительного соглашения. Л.М. Карахан в беседе с китайским делегатом на советско-китайской конференции летом 1930 г. подчеркнул, что мукденское правительство является "единственной силой в Китае, прочно заинтересованной в установлении и сохранении добрососедских отношений с СССР".