Эволюция экономических институтов в современной России

Институты влияют на экономический процесс тем, что оказывают воздействие на издержки обмена и производства. Наряду с применяемой технологией они определяют трансакционные и трансформационные (производственные) издержки, которые в совокупности составляют общие издержки производства.

Связь между институтами и эффективностью производства раскрывает концепция трансакционных издержек. Термин "трансакционные издержки" введен в научный оборот лауреатом Нобелевской премии Р. Коузом (1910 г. рожд.). Эти издержки связаны не с производством как таковым, а с сопутствующими ему затратами: поиском информации о ценах, контрагентах хозяйственных сделок, издержками заключения хозяйственных договоров, контролем за их исполнением и т.д.

Участники простой  модели персонализированного обмена многократно  совершают однотипные сделки друг с другом, хорошо знают атрибуты, характеристики и свойства друг друга. Измеренные трансакционные издержки в таком обществе весьма низки. Обман, нарушение обязательств, беспринципность проявляются очень редко либо вообще отсутствуют, ибо это просто невыгодно. В подобных условиях нормы поведения редко фиксируются в писаных законах. Официальные контракты не заключаются, договорное право как таковое отсутствует. Тем не менее, хотя измеренные трансакционные издержки в подобных обществах низки (при этом неизмеренные издержки при общинном строе могут быть высокими), производственные издержки высоки, поскольку специализация и разделение труда ограничены пределами рынков, заданных персонализированным обменом.

Противоположностью персонализированного обмена является мир специализированной зависимости, в котором благополучие отдельных участников зависит от сложной структуры, характеризующейся индивидуальной специализацией и, следовательно, меновыми связями, имеющими временную и пространственную протяженность. При такой форме обмена трансакционные издержки могут быть высокими, поскольку здесь возникают проблемы как с измерением характеристик объектов обмена, так и с обеспечением соблюдения условий обмена; в результате открывается поле для обмана, нарушения соглашений, беспринципности и пр., поскольку это сулит немалый выигрыш.

Чтобы не допустить подобных действий, приходится создавать сложные  институциональные структуры, которые  ограничивали бы участников и тем  самым минимизировали бы потери от вышеперечисленных причин.

Иногда институциональные  рамки не поощряют, а тормозят экономическую  активность, в этом случае политические и экономические руководители имеют  возможность поощрять деятельность по перераспределению, а не по производству материальных благ, формируют неэффективные права собственности, создают монополии, а не конкурентную среду, редко стимулируют инвестиции образование, науку, которые повышают производительность труда.

Согласно институционализму, сохранение неэффективных институтов объясняется тем, что правительство, преследуя фискальные цели, сужает временные рамки экономической деятельности и тем самым создает разрыв между побудительными мотивами частной деятельности и общественным благосостоянием.

Политическим  системам органически присуща тенденция воспроизводить неэффективные права собственности, которые приводят к стагнации или упадку. На это есть две причины. Во-первых, доходы, которые получают правители, могут оказаться выше при такой структуре прав собственности, которая хотя и неэффективна, но легче поддается контролю и создает больше возможностей для взимания налогов, чем эффективная структура, которая требует высоких издержек контроля и сбора налогов. Во-вторых, правители, как правило, не могут позволить себе устанавливать эффективные права собственности, поскольку это может оскорбить одних подданных и тем самым поставить под угрозу соблюдение прав других. Интересы эффективности приносятся в жертву интересам самосохранения, диктующим иной образ действий, поскольку эффективные нормы могут ущемить интересы сильных политических группировок.

Высокие трансакционные издержки очень часто ассоциируются  со слабыми институтами (слабое общественное принуждение в выполнении законов), но они могут быть связаны и с сильными институтами, которые оставляют агентам мало прав. В целом институциональные рамки общества определяют издержки контроля активов, которые влияют и на то, как ресурсы используются, и на желания индивидов приобретать активы и инвестировать в них.

Главная роль, которую  институты играют в обществе, заключается  в уменьшении неопределенности путем  установления устойчивой (хотя не обязательно  эффективной) структуры взаимодействия между людьми. Но устойчивость институтов ни в коей мере не противоречит тому факту, что они претерпевают изменения. Развиваются все институты - от традиционных условностей, кодексов и норм поведения до писаного права, обычного права и контрактов между индивидами.

Институциональные изменения - это сложный процесс, потому что предельные изменения  могут быть следствием изменений  в правилах, неформальных ограничениях, в способах и эффективности принуждения  к исполнению правил и ограничений. Хотя формальные правила можно изменить за одну ночь путем принятия политических или юридических решений, неформальные ограничения, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, гораздо менее восприимчивы к сознательным человеческим усилиям. Эти культурные ограничения не только связывают прошлое с настоящим и будущим, но и дают нам ключ к пониманию пути исторического развития.

В условиях переходной экономики обществу, согласно учению институционалистов, необходимо решать тройственную задачу. Суть этой задачи в том, что нужно, во-первых, осваивать перемены и новые механизмы, во-вторых, преодолевать негативные последствия перемен и ошибок и, наконец, сохранять ценное из наследия прошлого. Обоснованной и рациональной представляется позиция Д. Нор-га, касающаяся этого наследия: независимо от вашего отношения к прошлому необходимо считаться с тем, к чему люди привыкли. Стратегия и тактика реформ не может это не учитывать. В основе представлений людей лежат не единичные знания, полученные в течение жизни одного человека или одного поколения, а их сумма, аккумулированная в течение длительного периода. К сожалению, нет теории динамики трансформации, предусматривающей минимизацию ее цены.

В практике российских реформ рыночная эффективность оказывается  не адекватной эффективности социально-экономической. Заплачена высокая цена за трансформацию в виде глубинных и во многом не восстановимых разрушений производственного и технологического потенциала, совершенно не сопоставимых с издержками любой из стран с переходной экономикой. Теперь уже социальная защищенность населения становится не результатом, а предпосылкой реформ. И рыночная самоорганизация не способна обеспечить преодоление глубоких кризисов - финансового, инвестиционного и институционального - без необходимого регулирования со стороны государства. Стремление механически перенести в эти условия государственно-рыночные пропорции, сложившиеся в течение десятилетий на Западе, и вредно, и опасно, поскольку забегание вперед в поведенческих системах вызывает движение вспять.

Для успешного  осуществления реформ необходимы изменение  институдиональной системы, формирование эффективных форм собственности, активно  влияющих на экономическое развитие.

Глава 2. Эволюция экономических институтов в современной России

Для общего случая в литературе отмечен целый ряд факторов, порождающих институциональные изменения, т.е. существенные преобразования имеющихся или рождение новых институтов. К числу этих факторов разные авторы относят:

•макроэкономические изменения, вызванные внутристрановым макроэкономическим управлением (Полтерович, 1999, Норт, 1997b);

•такие же изменения, вызванные внешними факторами (снижение мировых цен на нефть, по мнению ряда экономистов, вызвало падение СССР);

•«институциональные сделки», совершенные на «рынке институтов» (Bromley, 1989). Здесь источник институализации – спрос и «голосование ногами» (Тамбовцев, 1997, Макаров, 2001);

•случайное  зарождение институтов и последующий  естественный отбор по критерию эффективности (Alchian, 1950), метаконкуренция как конкуренция между институтами;

•драматические  эпизоды истории – кризисы, войны, революции, классовые столкновения (Буайе, 1997);

•технологический  прогресс (Шумпетер, 1992);

•целенаправленная инновационная деятельность (Шумпетер, 1995);

•«праздное  любопытство, нецеленаправленное экспериментаторство» (Веблен, 1984);

•самозарождение институтов (Hayek, 1973);

• «институциональное проектирование, т.е. сознательная целенаправленная деятельность, ориентированная на организацию институтов» ¹(Шаститко, 1997; Тамбовцев, 1997);

•«трансплантация» (заимствование) институтов, т.е. целенаправленный перенос институтов из одного территориального образования в другое (в т.ч. из одного государства в другое) (Полтерович, 2001);

•институциональная  инерция, движение институциональной структуры по ранее экзогенно заданной исторической институциональной траектории (Норт, 1997b);

•«трение», взаимодействие институтов (Ходжсон, 1996);

• «общая цикличность развития»² (Ординян, 1997) .

По-видимому, каждый из этих факторов может стать в определенной ситуации «институтообразующим», «институтоликвидирующим» или «институтоподдерживающим». Однако вопрос о том, какие именно из них могут оказать в конкретном случае доминирующее влияние на возникновение или закрепление данной нормы, остается неясным. Более конкретное исследование необходимых и достаточных условий и факторов процессов формирования институтов было предпринято В.М. Полтеровичем (Полтерович, 1999). Опираясь на идеи Д. Норта и У. Артура, он предложил перечень факторов, определяющих процессы распространения и закрепления «нежелательных» социально-экономических институтов, таких как неплатежи, бартер, коррупция и т.п. Поскольку в предложенном анализе не используются сведения о самом характере этих институтов, нежелательности их для общества в целом, он может быть распространен на общий процесс возникновения и институциализации любых норм или правил.

В.М. Полтерович выделил четыре основных механизма  институционализации (укоренения) норм: координации, сопряжения, обучения и  инерции. «Координация» по В.М. Полтеровичу – это эффект возрастания ущерба для агента от неисполнения данной нормы по мере расширения ее фактического носителя. Иными словами, речь идет о свойстве нормы, выражающемся в своеобразном «эффекте перевернутой пирамиды» для следующих ей агентов: чем шире на сегодняшний день фактический носитель института, тем выгоднее к нему принадлежать. «Сопряжение» характеризует взаимодействие данной нормы с другими, уже существующими нормами, отражает по сути «трение институтов» и соответствует тому же «эффекту перевернутой пирамиды», но уже в пространстве норм. «Обучение» – эффект, аналогичный известному эффекту снижения затрат при использовании данной технологии по мере накопления опыта. В данном случае затраты агента, включенного в фактический носитель нормы, снижаются по мере ее укоренения («эффект перевернутой пирамиды» для агента во времени). «Инерция» – подобный предыдущему эффект привыкания, но не к применению, а к самому существованию данной нормы.

Ясно, что эти  эффекты входят в число значимых факторов институтообразования. Интересен вопрос, является ли этот перечень полным. Очевидно, что каждая общественная норма существует в четырех различных «пространствах»: пространстве норм; пространстве агентов, входящих в номинальный и фактический носители данной нормы или связанных с ней норм; временном пространстве; информационном пространстве, где циркулирует информация о существовании самой нормы, а также о динамике ее фактического носителя и последствиях следования или не следования ей для каждого агента. Эффект сопряжения характеризует особенности функционирования нормы в первом пространстве; эффект координации – во втором, эффекты обучения и инерции – в третьем. Отсутствует, таким образом, лишь отражение нормы в четвертом пространстве – информационном.

Поэтому для  характеризации процесса закрепления  данной нормы в этом пространстве целесообразно ввести еще один фактор – информирование, отражающий эффект положительной обратной связи для  процесса распространения информации о существовании и действии данной нормы. Распространять позитивную информацию о существовании и действенности должно быть тем более выгодно, чем шире множество уже проинформированных агентов. В частности, информирование о принадлежности данного агента к фактическому носителю должно быть в том или ином смысле полезным для агента, приносить ему материальные или символические блага, быть предметом гордости для агента и/или одобрения обществом. Так, информация о проведении конкурса на лучшее предприятие отрасли (территории) и об участии данного предприятия в этом конкурсе повышает имидж предприятия и расширяет информированность о данном институте.

Можно представить  себе возражения против введения нового фактора институтообразования, указывающие  на то, что данный фактор уже отражен  в понятии межагентской координации. Однако мы понимаем под информированием более широкий процесс как адресного так и безадресного распространения информации о данной норме из всех источников. Отметим, что влияние информирования через СМИ как фактора нормообразования в последнее время в России особенно велико и наиболее ярко было продемонстрировано в последние годы во время выборов президента и законодательных органов. Таким образом, расширенный за счет информационного фактора перечень факторов закрепления норм, предложенный В.М. Полтеровичем, охватывает все пространства, связанные с функционированием нормы, и на принятом уровне обобщения может быть признан полным. Вместе с тем следует иметь в виду и взаимное влияние факторов из различных "пространств". Так, состояние агентов влияет на различные элементы пространства норм, в том числе - на сопряженные с данной нормы (см. рис.).