Валютная система современного мирового хозяйства

Понято, что последнее из перечисленных прогнозируемых следствий рекомендуемого перевода экспортных расчетов на российские рубли носит системный характер. А это — веский аргумент в пользу специальных налоговых и иных стимулирующих послаблений для экспортеров, принимающих исключительно рублевую оплату своих поставок. Прецеденты целенаправленного стимулирования экспортеров, работающих именно с национальной валютой, известны из зарубежной практики.

Переход к экспортным расчетам в рублях, с одной стороны, обеспечит предпосылки для практической реализации более сложной, причем системного порядка, задачи — формирования сегментов рынка отечественных экспортных товаров, где рубль выступал бы в качестве валюты цены. Эта проблема многоаспектна, и успех здесь будет зависеть от того места, которое займет наша страна на тех или иных международных рынках и в интеграционных образованиях, включая, разумеется, СНГ, от меры востребованности рубля третьими странами, а в конечном счете — от макроэкономической ситуации в самой России и от ее перспектив.

С другой стороны, переход, о котором идет речь, связан с рисками, заслуживающими специального разговора. Ясно, однако, что требуются их профессиональный анализ в сопоставлении с акцентированными выше выгодами предлагаемого проекта, непредвзятая оценка возможностей как уменьшения его рискованности, так и его встраивания в общую стратегию развития России в глобализируемом мире.

—                 Рядом наших авторов обращалось особое внимание на новейшую тенденцию стремительного наращивания российскими корпорациями реального и банковского секторов своих иностранных финансовых обязательств, причем предпринималась и попытка оценить соответствующие риски для экономики России. В связи с этим невольно возникают некие печальные аналогии с ситуацией в период перед кризисом 1998 года, мягко говоря, плохо согласуемые с оптимизмом федеральных властей, неизменно выражающих принципиальную удовлетворенность нынешней «положительной макроэкономической динамикой». Есть ли, на Ваш взгляд, реальные основания для опасений относительно «повторения прошлого», и если есть, какие меры необходимы для предотвращения нового дефолта?

—                 Финансовые ресурсы, обеспечивающие саму возможность экономического роста, должны расти вместе с экономикой. Это положение в развитых странах считается императивом государственной политики и закрепляется нормативно. В России же, как известно, практикуется иной подход: при одном из самых низких в мире уровней монетизации экономики, не достигающем и 30%, значительная часть финансовых ресурсов фактически выводится из оборота, т.е. в действительности отношение денежной массы к ВВП еще ниже. Между тем растущая экономика не может не опираться на дополнительные финансовые ресурсы, и коль скоро таковые не формируются в стране и отсутствуют на внутреннем рынке, хозяйствующим субъектам приходится привлекать их из-за рубежа. Именно эта тенденция и заявляет о себе в последнее время. Если на начало 2003 г. внешний долг предприятий нефинансового сектора составил 33 млрд. долл., то к середине 2005 г. он превысил 90 млрд., а к концу 2005 г. — достиг почти 130 млрд. долл. Причем задолженность этого сектора перед нерезидентами уже почти равна его задолженности перед российскими банками, которые тоже все более активно берут займы за рубежом; их соответствующий долг уже превысил 50 млрд. долл. Кстати заметить, эти негативные процессы стимулируются тем, что нормы резервирования по кредитным ресурсам, полученным от нерезидентов, составляют 2%, тогда как по всем прочим привлеченным кредитам — 3.5%. Даже после устранения этой явно дискриминационной, для внутреннего финансового рынка ситуации — после введения с октября 2006 года единой нормы резервирования, равной 3,5%, — мы будем «отставать» от Запада: в странах ЕС привлеченные извне кредитные ресурсы резервируются в большей мере, нежели средства, полученные с внутреннего рынка.

Ситуация и впрямь сильно напоминает ту, что складывалась в преддефолтные годы: тогдашние и сегодняшние тенденции во многом схожи. Во-первых, хотя главную роль в привлечении ресурсов в 90-е годы играла бюджетная система, в структуре их источников, как и сейчас, быстро возрастала зарубежная компонента. Если в 1994 г. расходы бюджета на 92% финансировались из российских источников и лишь на 8% — из международных, то в 1998 г. соответствующее соотношение составило 42%; и 58%.

Во-вторых, это сказалось на степени зависимости предприятий и банков от внешних источников. В предкризисный период показатели международной инвестиционной позиции кредитных организаций, отражающей разность между иностранными банковскими активами и обязательствами, быстро и устойчиво падали, оказавшись к началу «дефолтного» года в области отрицательных значений: если на 1 января 1994 г. остаток чистых иностранных активов этих организаций составлял 11 млрд. долл., то на 1 января 1998 г. — минус 7,2 млрд. Аналогичную тенденцию демонстрирует и нынешняя динамика показателей чистой международной позиции российского банковского сектора: 42,5 млрд. долл. на 1 января 2002 г. и минус 20,8 млрд. на начало 2006 г.

В-третьих, элементы схожести обнаруживаются в отношении временных параметров погашения задолженности. В предкризисный период средневзвешенная «длина» ценных бумаг равнялась примерно 150 дням. Нынешнее положение, конечно, гораздо предпочтительнее, но и сегодня доля корпоративных долгов со сроками погашения менее одного года достигает почти трети.

В-четвертых, нельзя не указать на следующую «параллель», вызывающую особую обеспокоенность. Накануне событии августа-98 были отменены практически все ограничения на трансграничное движение капиталов; но по сути аналогичные подходы реализуются и в настоящее время. У всех в памяти аргументы тогдашних сторонников либерализации соответствующей сферы: чем «мягче» система валютного контроля и регулирования тем больше инвесторов можно привлечь и тем дольше они, имея гарантии беспрепятственного ухода, останутся на российском рынке. В действительности же, именно массовый единовременный вывод средств из страны спровоцировал обвал валютного и фондового рынков. В рассматриваемой связи представляется уместным также привести следующие слова экс-советника президента Р.Рейгана и бывшего главы Департамента исследований МВФ М. Муссы: «Высокая открытость к международным перемещениям капиталов, особенно краткосрочным, может быть опасна для стран, проводящих непоследовательную макроэкономическую политику, а также для недостаточно капитализированных или неадекватно регулируемых финансовых систем».

Принимая во внимание низкую монетизацию экономики в условиях либерализации движения капиталов, с рисками возникновения кризиса, в той или иной мере повторяющего события 1998 г. нельзя не считаться. Конкретизируя оценку такой возможности, важно, однако, сделать акцент на различиях анализируемых ситуаций. Во-первых, как уже, отмечалось, в 1998 г. главным источником риска и эпицентром кризиса являлся бюджет, для финансирования которого и привлекались внешние ресурсы; сегодня же наибольшую обеспокоенность вызывает частный сектор, внешний долг которого стремительно растет. Различия касаются и долговых инструментов: если восемь лет назад это были преимущественно облигации, причем «короткие», продажа и репатриация которых сразу же скрывалась на рынке то теперь основной объем долга приходится на кредиты, в связи с чем фактор риска, на первый взгляд, невелик. Между тем следует иметь в виду, что изменение мировой конъюнктуры способно повлечь за собой удорожание финансовых ресурсов, причем действия центробанков развитых стран в направлении повышения ставок рефинансирования - лишнее подтверждение этой угрозы. Ее реализация, тождественная резкому росту стоимости новых кредитов в сравнении с нынешней, поставила бы заемщиков в трудное положение.

Во-вторых сегодняшний объем золотовалютных резервов на порядок больше тогдашнего немногим превышавшего 10 млрд. долл. Но ведь и степень зависимости экономики от внешнего финансирования многократно возросла: если доля нерезидентов на составлявшем 60 млрд. долл. рынке ГКО достигала примерно 20 млрд., то нынешняя международная корпоративная задолженность российских компании приближается к 200 млрд. долл.! Эта сумма фактически втрое превышает размер сохраняющегося долга государства.

Таким образом, в-третьих, в настоящее время речь идет не о госдолге, превалировавшем в конце 90-х годов, а о долге корпораций - нефинансовых компаний и банков, т.е. сегодняшние риски по сути риски частного сектора. Однако и здесь есть свои веские «но». Значительная часть средств из - за рубежа привлекается компаниями с долей собственности государства, которое соответственно будет вынуждено прийти им на помощь в случаях их неплатежеспособности. Кроме того, основной объем иностранных финансовых обязательств приходится на системообразующие для экономики, стратегически значимые в плане народнохозяйственного развития компании. Допускать дефолт или переход в иностранное владение даже тех из них которые носят сугубо частный характер, государство, следовательно, не должно и по соображениям стратегического характера, т.е. и в этом отношении имеется потенциальная необходимость антикризисных госвмешательства и использования валютных ресурсов страны.

Тезисно отмеченные выше риски усиливаются в контексте возрастания рисков глобальных и гораздо более значительных, нежели десятилетие назад, открытости российской экономики, ее вовлеченности в мирохозяйственные процессы.

Что касается задач нейтрализации этих угроз, то хотелось бы обратить внимание на следующие моменты. Во-первых, экономический рост должен в решающей степени финансироваться из внутренних источников. А это предполагает активизацию усилий монетарных властей, призванных обеспечивать адекватный уровень финансовых ресурсов в экономике. Важно, чтобы стали играть свою системообразующую роль специализированные институты, включая банки развития. Большое значение имеют механизмы гарантий, способные существенно снижать кредитные риски и благоприятствовать финансированию в целом. Банк России обязан начать выполнять функции кредитора в последней инстанции, задействовать схемы рефинансирования на приемлемых для хозяйствующих субъектов ценовых условиях.

Во-вторых, требуются модернизация и укрепление банковского сектора в целом, призванного эффективно противостоять «внешним шокам».

В-третьих, меры по либерализации валютного режима надлежит предварять и сопровождать отработкой механизмов «чрезвычайного» характера, которые можно было бы динамично приводить в действие при наступлении кризисных событий для блокирования оттока «горячих» денег и ликвидации прочих опасных тенденций в финансовой сфере. Следует творчески воспользоваться антикризисным опытом ряда стран Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, где система регулирования притока и оттока капитала продемонстрировала свой позитивный потенциал.

Понятно, что задачи приоритетного развития внутреннего финансового рынка и превращения операций на нем в более привлекательные, нежели внешнее инвестирование, не могут быть решены сразу: здесь нужны и консолидированная заинтересованность экономических агентов, и воля, помноженная на высокий профессионализм властей, и объективные, связанные прежде всего с оживлением материального производства, условия. Но решать их необходимо, иначе, если мы будем и дальше плыть по течению, уповая на благоприятную конъюнктуру международных энергосырьевых рынков, на благосклонность внешних инвесторов и просто на «авось», печальный результат не заставит себя долго ждать. Только хватит ли нашей экономике сил выдержать еще один дефолт, да еще с учетом новых глобальных вызовов. Вопрос риторический, и именно сейчас, пока сложившаяся ситуация дает нам определенный запас прочности и известную степень свободы в осуществлении изменений, необходимо системно разворачивать работу по созданию прочных основ для устойчивого развития страны и ее эффективной интеграции в глобальную экономику, для укрепления позиций национальных рынков и национального бизнеса.

2.2. РЕГУЛИРОВАНИЕ ВЕЛИЧИНЫ ВАЛЮТНОГО КУРСА.

Соотношение рыночного и государственного регулирования валютного курса влияет на его динамику. Формирование валютного курса на валютных рынках через механизм спроса и предложения валюты обычно сопровождается резкими колебаниями курсовых соотношений. На рынке складывается реальный валютный курс - показатель состояния экономики, денежного обращения, финансов, кредита и степени доверия к определенной валюте. Государственное регулирование валютного курса направлено на его повышение либо понижение исходя из валютно-экономической политики. С этой целью проводится определенная валютная политика.

Наконец, существенное влияние на курс национальной валюты оказывают сезонные пики и спады деловой активности в стране. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры. Так, в конце декабря 1996 г. каждый биржевой день увеличивались объемы торговли на Московской межбанковской валютной бирже. Причиной активной покупки являлся наступавший длительный перерыв в торгах на валютном рынке, связанный с новогодними праздниками.

Таким образом, формирование валютного курса - сложный многофакторный процесс, обусловленный взаимосвязью национальной и мировой экономики и политики. Поэтому при прогнозировании валютного курса учитываются рассмотренные курсообразующие факторы и их неоднозначное влияние на соотношение валют в зависимости от конкретной обстановки.

Существует рыночное и государственное регулирование величины валютного курса. Рыночное регулирование, основанное на конкуренции и действии законов стоимости, а также спроса и предложения, осуществляется стихийно. Государственное регулирование направлено на преодоление негативных последствий рыночного регулирования валютных отношений и на достижение устойчивого экономического роста, равновесия платежного баланса, снижения роста безработицы и инфляции в стране. Оно осуществляется с помощью валютной политики - комплекса мероприятий в сфере международных валютных отношений, реализуемых в соответствии с текущими и стратегическими целями страны. Юридически валютная политика оформляется валютным законодательством и валютными соглашениями между государствами.

К мерам государственного воздействия на величину валютного курса относятся:

1.      валютные интервенции;

2.      дисконтная политика;

3.      протекционистские меры.

Важнейшим инструментом валютной политики государств являются валютные интервенции - операции центральных банков на валютных рынках по купле-продаже национальной денежной единицы против ведущих иностранных валют.

Цель валютных интервенций - изменение уровня соответствующего валютного курса, баланса активов и пассивов по разным валютам или ожиданий участников валютного рынка. Действие механизма валютных интервенций аналогично проведению товарных интервенций. Для того чтобы повысить курс национальной валюты, центральный банк должен продавать иностранные валюты, скупая национальную. Тем самым уменьшается спрос на иностранную валюту, а следовательно, увеличивается курс национальной валюты. Для того чтобы понизить курс национальной валюты, центральный банк продает национальную валюту, скупая иностранную. Это приводит к повышению курса иностранной валюты и снижению курса национальной валюты.

Для интервенций, как правило, используются официальные валютные резервы, и изменение их уровня может служить показателем масштабов государственного вмешательства в процесс формирования валютных курсов.

Официальные интервенции могут проводиться разными методами - на биржах (публично) или на межбанковском рынке (конфиденциально), через брокеров или непосредственно через операции с банками, на срок или с немедленным исполнением.

Кроме того, официальные валютные интервенции подразделяются на «стерилизованные» и «нестерилизованные». «Стерилизованными» называют интервенции, в ходе которых изменение официальных иностранных нетто-активов компенсируется соответствующими изменениями внутренних активов, т.е. практически отсутствует воздействие на величину официальной "денежной базы". Если же изменение официальных валютных резервов в ходе интервенции ведет к изменению денежной базы, то интервенция является «нестерилизованной».