Судебное красноречие в России 19-20 веках: основные принципы и яркие персоналии

Третий принцип  — конкретность.

Конкретность помогает зримо  воспринять звучащее слово, а это  очень важно для понимания  и запоминания.

Обязательно должны быть примеры — конкретные проявления и подтверждения ваших мыслей.

Обратите внимание на образность речи.

Отбирайте слова: лучше употребить не родовое понятие, а видовое (не головной убор, а шляпа; не транспорт, а троллейбус).

Продумывая структуру речи, формулируйте тему или отдельные вопросы как можно конкретнее.

Закон продвижения  и ориентации адресата

Второй закон  общей риторики — закон продвижения и ориентации адресата, который требует, чтобы слушатель с помощью говорящего был ориентирован «в пространстве» речи и чтобы он чувствовал, что вместе с говорящим продвигается к цели.

Какие средства предлагает риторика, чтобы осуществить этот закон?

Прежде всего нужно продумать общую структуру речи. Структура речи должна быть ясной не только для оратора, но и для адресата, А для этого говорящий должен «все время помнить о своей цели и основной мысли и делать их очевидными для аудитории. Хорошо, когда переходы от одной смысловой части к другой тоже создают впечатление, что оратор движется вперед, не отвлекаясь, не «застревая «и не возвращаясь к тому, что уже пройдено» (21,88).

Легче воспринимать высказывание, если соблюдаются принципы построения всей фразы. Фраза должна иметь четкую структуру. В риторике существует такое  понятие как период, о котором  Аристотель писал так: «Я называю  периодом фразу, которая сама по себе имеет начало и конец и размеры  которой легко обозреть. Такой  стиль приятен и понятен; он приятен, потому что представляет собой противоположность  речи незаконченной, и слушателю  всегда кажется, что он что-то схватывает и что-то для него закончилось; а  ничего не предчувствовать и ни к  чему не приходить — неприятно. Понятна  периодическая речь потому, что легко  запоминается, а это происходит от того, что периодическая речь имеет  число, число же всего легче запоминается. Поэтому все запоминают стихи  лучше, чем прозу...»

(Аристотель Риторика: Книга третья. — с.9) (О периоде смотри в лекции «Элокуция»).

Ощущение движения создается  и самим процессом исполнения, произнесения речи. Необходимы осмысленные  паузы, правильно выбранный темп речи. Повторы должны не мешать движению мысли, а подчеркивать особенно важные формулировки, выводы.

 Закон эмоциональности

Третий закон  риторики, закон эмоциональности, требует, «чтобы говорящий не только мыслил, не только рассудком творил свою речь, но и чувствовал, переживал эмоционально то, о чем он сообщает или беседует» (21, 90). Еще древние риторики говорили о то, что только личностно пережитое, прочувствованное можно убедительно сообщить, не оставив слушателя равнодушным. Существует множество выразительных средств, разработанных риторикой, которые делают речь выразительной. Самое сильное из них — это метафора (Смотри главу «Элокуция»). Эмоциональной и экспрессивной речь становится также благодаря выразительным движениям говорящего, его голосу.

Закон удовольствия

Четвертый закон  риторики — закон удовольствия. Речь тогда и потому действенна, когда доставляет удовольствие слушателю (собеседнику). Как сделать речевое общение приятным? Прежде всего созданием игровой установки, «загадок», которые вместе с говорящим разгадывает слушатель. Умение пользоваться парадоксом, каламбуром, игрой слов — вот что поможет говорящему доставить удовольствие слушателю. При этом нужно помнить; речь не должна превращаться в пустую болтовню. И еще, Доставить удовольствие слушателю — это не значит избежать сложных вопросов, порой даже неприятных. В любой ситуации нужно помнить о культуре общения.

При публичном выступлении  не нужно забывать о том, что адресат  воспринимает речь на слух, что он должен постоянно концентрировать внимание, чтобы понять все, что говорит  оратор. Неясная, путаная, однообразная речь утомляет слушающего. Потому необходимо научиться менять темп и ритм речи, высоту голоса.

Судебное красноречие  в дореволюционной России

Безусловно, все ораторы  различны по своим характеристикам: от страстного, эмоционального борца  за истину до спокойного, бесстрастного  исследователя фактов. В речах одних ораторов, например, А.Ф. Кони, В.Д. Спасовича, Н.П. Карабчевского, П.А. Александрова, К.Ф. Хартулари, К.К. Арсеньева, Н.И. Холева, мы находим всесторонний глубокий разбор обстоятельств дела, доказательств, глубину и ясность мысли, строгую логику рассуждений. Умелой полемикой с процессуальным противником и экспертом славились В.Д. Спасович, Н.И. Холев, К.К. Арсеньев, К.Ф. Хартулари, Н.П. Карабчевский, А.И. Урусов; их речи характеризуются строгой логичностью. В речах А.Ф. Кони, К.Ф. Хартулари, С.А. Андреевского, Ф.Н. Плевако, А.И. Урусова, В.Д. Спасовича, М.Г. Казаринова, В.И. Жуковского видим тонкий психологический анализ действий подсудимого. Речи Ф.Н. Плевако, С.А. Андреевского отличались необыкновенной образностью, выразительностью.

Но объединяло их прежде всего уважение к своей профессии, широкая образованность, правовая и общая эрудиция, богатство и глубина мыслей, тщательный анализ собранных доказательств, сила слова, что делало их речи убедительными. Многие русские судебные ораторы были одаренными людьми, деятельность юриста сочетали с литературной и научной работой. А.Ф. Кони, В.Д. Спасович, К.К.Арсеньев, А.В. Лохвицкий, А.М. Бобрищев-Пушкин - авторы многих работ по уголовному праву и уголовному судопроизводству, авторы учебников. А.Ф. Кони, С.А. Андреевский, Н.П. Карабчевский, К.К. Арсеньев, A.M. Бобрищев-Пушкин, П.Н. Обнинский, А.И. Урусов, В.М. Пржевальский, Н.И. Холев, М.Г. Казаринов писали стихи или прозаические произведения, очерки о русских писателях, сотрудничали в журналах. Так, А.Ф. Кони - автор очерков о Пушкине, Одоевском, Григоровиче, Писемском, Островском, Некрасове, Гончарове, Тургеневе, Достоевском, Толстым. А.И.

Русские судебные ораторы XIX в., которых характеризовала высокая  гражданственность, нередко раскрывали в судебных речах противоречия общественного  строя, довольно часто приводившие  к совершению преступлений. Показательны в этом плане речи Ф.Н. Плевако  по делу рабочих Коншинской фабрики, по делу люторических крестьян, по делу игуменьи Митрофаньи; речь П.А.Александрова по делу Веры Засулич; речи Н.П. Карабчевского  по делу Сазонова, по делу Гершуни. П.А. Александров в речи по делу Сарры  Модебадзе сказал: «Я бы желал исполнить  долг мой не только как защитника, но и как гражданина, ибо нет  сомнения, что на нас как общественных деятелях лежит обязанность служить не только интересам защищаемых нами, но и вносить свою лепту, если к тому предоставляется возможность, по вопросам общественного интереса».

Мысль о выполнении функций  судебного оратора выразил В.Д. Спасович в речи по делу Крестовского: «Это такая же служба, как воинская повинность; ее можно исполнять двояко: как казенщину, формально или с усердием, влагая душу в дело, употребляя все усилия, чтобы подействовать на ум и сердца судей». Русские юристы выполняли свою «службу» с усердием, влагая в нее душу и весь талант.

Судоговорение в  советский и постсоветский периоды

Если в условиях дореволюционной  России судебное красноречие имело  целью не только объективное исследование обстоятельств дела, но и воздействие  на чувства присяжных заседателей, то в условиях советского судопроизводства доказательственная сторона судоговорения  приобрела гораздо большее значение, чем психологический анализ. Судебная речь стала значительно меньше по объему, ей в большей степени стали  присущи формы логического развертывания  и в гораздо меньшей - средства эмоционального воздействия. Юристами справедливо высказывалось мнение, что «в судебных процессах редко произносятся пышные фразы, длинные цитаты из художественных произведений» [256. С. 57-58].

Искусство обвинительной  речи в 20-30-е годы XX столетия было представлено в деятельности Н.В. Крыленко (1885-1938), который известен как прокурор РСФСР, а затем и СССР. В качестве государственного обвинителя он выступал на всех крупных  политических процессах, а также  на некоторых процессах, важных по своему общественному значению или посвященных  борьбе с экономической разрухой; поэтому его речи - это хроника  событий того времени. По замечанию  самого Н.В. Крыленко, «за те истекшие годы почти не было ни одной более  или менее крупной стороны  нашей общественной и политической жизни, которая не нашла бы отражения  в судебных залах». Из речей Н.В. Крыленко по наиболее крупным политическим процессам  следует отметить речи по делу бывшего  старшего надзирателя Бутырской  каторжной тюрьмы Бондаря; по делу контрреволюционной организации, так называемого тактического центра, ставившего целью свержение советской власти; по делу правых эсеров, организовавших покушение на Ленина, убивших Володарского, Урицкого. Каждая речь Н.В. Крыленко отличалась всесторонним и тщательным изучением дела, глубоким анализом доказательств, подробным психологическим анализом самого преступления и его причин.

В развитии искусства обвинительной  речи заметную роль сыграл Р.А. Руденко (1907-1981), с 1953 по 1981 г. занимавший пост Генерального прокурора СССР. Высокая общая  и правовая культура, глубокие знания, принципиальность характеризовали  оратора. Его обвинительные речи содержали всестороннюю аргументацию, убедительность, строгую логику изложения, глубокий психологический анализ. Всегда четко формулировался тезис, после  разностороннего аргументированного анализа действий подсудимых делались четкие выводы. Прочитайте речь Р.А. Руденко  по делу американского летчика-шпиона Пауэрса (1960), чтобы убедиться в  этом. Р.А. Руденко был главным  обвинителем от Советского Союза  на Нюрнбергском процессе 1945-1946 гг. по делу о главных военных преступниках.

Одним из известных отечественных  адвокатов был И.Д. Брауде (1884-1955), блестящий оратор, вдумчивый психолог, лектор и пропагандист юридических  знаний. Его труды о советском  суде, эрудиция, произнесенные им судебные речи принесли ему большую популярность не только в нашей стране. Для  речей И.Д. Брауде характерны доказательность, убедительность, логичность и мастерское владение словом. Написанная им книга  «Записки адвоката» помогает судебным ораторам в овладении мастерством  судебной полемики.

Ленинградский адвокат Я.С. Киселев (1896-1984) был выдающимся судебным оратором, большим мастером судебной речи и слова, крупным теоретиком судебного красноречия, руководителем  школы ораторского мастерства. Такие  его работы, как «Этика адвоката», «Слово адвокату», «Речевая культура судебных прений», «Перед последним словом», «Некоторые вопросы психологии в  речи адвоката», помогут начинающему  адвокату стать хорошим специалистом и настоящим оратором. Судебные речи Я.С. Киселева читаются легко, с увлечением. Для оратора характерно глубокое знание материалов каждого дела, внимательное отношение к каждому подсудимому. Защищал Я.С. Киселев настойчиво, решительно, но всегда - основываясь на фактах, исходя из них. Его речи отличаются логичностью, очень тонким, умелым анализом обстоятельств дела и доказательств, глубоким психологическим анализом и прекрасным языком. В судебных речах адвоката нередко поднимались вопросы этики. Юристы справедливо выражали мнение, что в судебных речах Я.С. Киселева есть все, что нужно для защиты, и ничего лишнего.

Теперь перейдем к некоторым  названым личностям.

 А.Ф. Кони  – выдающийся судебный оратор XX века 

Ещё в отдаленной древности  выяснена зависимость успеха оратора  от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может  быть оратором, Цицерон держался того же взгляда и указывал при этом на необходимость изучения ораторами  поэтов, Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хороший человек (bonus vir). Все эти качества были присущи величайшему русскому юристу, выдающемуся судебному оратору Анатолию Федоровичу Кони.

Изучая биографию А.Ф. Кони, невозможно не удивляться всесторонности его образования, широте взглядов, глубине  его мировоззрения. Его книги  служат не только путеводителем по уголовному процессу прошлого века, по нравственным его началам, но и вообще по всей культуре конца XIX века. Они  актуальны и с точки зрения практики, ведь многие положения уголовного процесса, вводимые сейчас в жизнь, во времена Анатолия Федоровича действовали, применялись и изучались. Этот опыт бесценен для нас. Практически вся  жизнь юриста была связана с Петербургом. Здесь он работал, жил, здесь и  умер на нынешней улице Маяковского.

Анатолий Федорович Кони родился 28 января 1844 года в Санкт-Петербурге в семье Федора Алексеевича Кони, известного водевилиста и редактора  журнала «Пантеон». Его жена, Ирина  Семеновна, урожденная кн. Юрьева, известная  на сцене как Сандунова, была писательницей и актрисой. Сын семьи писателей не собирался идти по стопам своих родителей и поступил на математический факультет Санкт-Петербургского Императорского Университета. Но ввиду студенческих беспорядков он был вынужден переехать в Москву и поступить на юридический факультет Московского Университета, который успешно закончил со степенью кандидата прав в 1865 году. Уже в своей первой серьезной научной работе он поднял злободневный и малоизученный вопрос о пределах необходимой самообороны. Работа была замечена в научных кругах, и ему было предложено занять место на кафедре уголовного права и процесса Московского Университета. Но А.Ф. Кони твердо избрал себе иной путь - путь непосредственного служения людям и идеалам справедливости и нравственности. Он всецело посвятил себя судебной деятельности. За свою жизнь Кони прошел все ступени прокурорской и судебной иерархии.

Начало работы А.Ф. Кони пришлось на время введения в жизнь новых  Судебных Уставов 1864 года, несомненно являвших собой одно из величайших достижений русской юридической мысли, остающихся и поныне образцом обеспечения состязательности судебного процесса и обеспечения деятельности присяжных заседателей. Задачи, стоявшие перед судебной системой того времени как нельзя более соответствуют требованиям нашего времени в связи с восстановлением реальной состязательности суда.

А.Ф. Кони всегда был проповедником  нравственности в судебном процессе, до сих пор для нас актуальны  его слова о требованиях к  личным качествам судебного деятеля: «Забвение про живого человека, про  брата во Христе, про товарища в  общем мировом существовании, способного на чувство страдания, вменяет в ничто и ум, и талант, и внешнюю, предполагаемую полезность его работы!». Анатолий Федорович и сам последовательно показывал личный пример бесстрастности, неподкупности и принципиальности.