Автор работы: Пользователь скрыл имя, 03 Мая 2012 в 18:45, контрольная работа
В отечественной и мировой историографии существуют три основные точки зрения на проблему особенностей русской истории.
Введение
Природно-климатический фактор
Геополитический фактор
Религиозный фактор
Заключение
Факторы самобытности российской истории
Введение
Природно-климатический фактор
Геополитический фактор
Религиозный фактор
Заключение
ВВЕДЕНИЕ
Основные точки зрения на проблему особенностей русской истории
В отечественной и мировой историографии существуют три основные точки
зрения на проблему особенностей русской истории.
Сторонники первой из них, придерживающиеся концепции однолинейности
мировой истории, считают, что все страны и народы, в том числе Россия и
русская нация, проходят в своей эволюции одни и те же, общие для всех
стадии, движутся по одному, общему для всех пути. Те или иные особенности
российской истории трактуются представителями этой Школы как проявления
отсталости России и русских. Эта точка зрения характерна в первую очередь
для исторической публицистики западнического, в том числе догматизированно-
марксистского, направления.
Историки-профессионалы, исходящие из той же методологической посылки,
как правило, избегают использовать применительно к, истории России понятие
«отсталость», предпочитая другой термин – «задержка» движения русской
истории; соответственно центр исследований переносится ими на выявление
причин, замедливших ход исторической эволюции России. В наиболее яркой
форме эта точка зрения представлена в трудах выдающегося русского историка
Сергея Михайловича Соловьева, который отмечал:
«Два живых существа начали движение вместе по одной дороге, при равных
условиях, и одно очутилось назади, отстало: первая мысль здесь, что, при
равенстве внешних условий различие необходимо заключается во внутренних
условиях в том, что отставший слабее того, кто ушел вперед. Но движение
народов по историческому пути нельзя сравнивать вообще с беганьем детей
взапуски или конскими бегами, к которым прилагается слово: отстать. В
историческом движении может быть совершенно. Другое: здесь внутренние силы,
средства могут быть равные или даже их может быть больше у того, кто
движется медленнее, но внешние условия разные, и они-то заставляют
двигаться медленнее, задерживают, и потому надобно внимательно отличать
отсталость, происходящую от внутренней слабости при равенстве внешних
условий, и задержку, происходящую от различия, неблагоприятности внешних
условий при равенстве внутренних. В данном случае мы должны именно
употреблять второе выражение, ибо русский народ как народ славянский
принадлежит к тому же великому арийскому племени, племени – любимцу
истории, как и другие европейские народы, древние и новые, и подобно им
имеет наследственную способность к сильному историческому развитию:
одинаково у него с новыми европейскими народами и другое могущественное
внутреннее условие, определяющее его духовный образ – христианство.
Следовательно, внутренние условия и средства равны, и внутренней слабости и
потому отсталости мы предполагать не можем; но когда обратимся к условиям
внешним, то видим чрезвычайную разницу, бросающуюся в глаза
неблагоприятность условий на нашей стороне, что вполне объясняет задержку
развития»[1].
Сторонники второго подхода к изучению русской истории исходят из
концепции многолинейности исторического развития. Они полагают, что история
человечества состоит из историй целого ряда самобытных цивилизаций, каждая
из которых преимущественно развивает (развивала) какую-либо одну (или
специфическое сочетание нескольких) сторону человеческой природы,
эволюционирует по своему собственному пути; одной из таких цивилизаций
является русская (славянская) цивилизация.
Из отечественных исследователей данный подход в наиболее всесторонней
форме обоснован поздним славянофилом Николаем Яковлевичем Данилевским. Суть
его концепции такова:
«Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в
том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности
человечества, исходить в равных направлениях...» В истории Данилевский
выделял несколько культурно-исторических типов, каждый из которых «развивал
самостоятельным путем начало, заключавшееся как в особенностях его духовной
природы, так и в особенных внешних условиях жизни, в которые они были
поставлены, и этим вносил свой вклад в общую сокровищницу». Историческое
развитие в целом определяется рядом законов:
«Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое
отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, – для
того чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких
филологических изысканий, – составляет самобытный культурно-исторический
тип...
Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-
историческому типу, могла зародиться и развиваться необходимо, чтобы все
народы, к нему принадлежащие, пользой вались политической независимостью.
Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не
передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при
большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных
цивилизаций.
Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому
типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда
разнообразны этнографические элементы, его составляющие, – когда они, не
будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью,
составляют федерацию, или политическую систему государств.
Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе
уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста
бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения –
относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу»[2].
Данилевский среди прочих культурно-исторических типов выделил и славянский
черты которого, по его мнению, в наиболее яркой форме проявились в русском
народе.
Третья группа авторов пытается примирить оба указанных подхода. К
представителям этого направления принадлежал видный русский историк и
общественный деятель Павел Николаевич Милюков. По его мнению, в
историческом результате различаются три главные группы производящих его
условий:
«Первое условие заключается во внутренней тенденции, внутреннем
законе развития, присущем всякому обществу и для всякого общества
одинаковом. Второе условие заключается в особенностях той материальной
среды, обстановки, среди которой данному обществу суждено развиваться.
Наконец, третье условие состоит во влиянии отдельной человеческой личности
на ход исторического процесса. Первое условие сообщает различным
историческим процессам характер сходства в основном ходе развития; второе
условие придает им характер разнообразия; третье, наиболее ограниченное в
своем действии, вносит в исторические явления характер случайности».
Внутренний ход развития России «видоизменялся под могущественным влиянием
второго условия, исторической обстановки. Если бы можно было предположить,
что это условие произвело только задерживающее влияние, что оно остановило
рост России на одной из ранних ступеней жизни, тогда мы имели бы еще право
сравнивать состояние России с состоянием Европы, как два различные
возраста. Но нет, историческая жизнь России не остановилась; она шла своим
ходом, может быть, более медленным, но непрерывным, и, следовательно,
пережила известные моменты развития – пережитые и Европой – по-своему...
Итак, не следует ли вернуться к теории националистов? Ничуть не бывало.
Если историческая обстановка, видоизменяющая историческое развитие, есть
могущественный фактор в историческом процессе, то не менее основным и
могущественным фактором надо считать внутреннее развитие общества – во
всяком обществе одинаковое. Условия исторической жизни задержали развитие
численности русского населения; но дальнейший процесс по необходимости
будет заключаться в размножении и увеличении плотности этого населения.
Условия обстановки задержали экономическую эволюцию на низших ступенях, но
дальнейший ход ее у нас, как везде, пойдет одинаковым порядком, в
направлении большей интенсивности, большей дифференциации и большего
обобществления труда. Исторические условия создали насильственное сплочение
сословий и одностороннее развитие государственности; но дальнейшее развитие
экономической жизни уже привело отчасти к ослаблению государственной опеки,
к раскрепощению сословий, к зачаткам общественной самостоятельности и
самодеятельности... Таким образом, во всех этих областях жизни историческое
развитие совершается у нас в том же направлении, как совершалось и везде в
Европе. Это не значит, что оно приведет, в частности, к совершенно
тождественным результатам, но тождественности мы не встретим и между
отдельными государствами Запада, – каждое из них представляет настолько
глубокие различия и своеобразия, что само подведение их под одну общую
рубрику «западных государств» может иметь только весьма условное и
относительное значение»[3].
Итак, представители трех подходов по-разному трактуют проблему
особенностей русской истории. Тем не менее все они признают воздействие на
развитие России неких мощных факторов (причин, условий), которыми
обусловливается значительное отличие истории России от истории западных
обществ.
Что же это за условия? В отечественной и зарубежной историографии
обычно выделяются четыре фактора, определивших особенности (отсталость,
задержку, самобытность, своеобразие) русской истории:
1) природно-климатический;
2) геополитический;
3) конфессиональный (религиозный);
4) социальной организации.
Природно-климатический фактор.
Из века в век наша забота была не о том, как лучше устроиться
или как легче прожить, но лишь о том, чтобы вообще как-нибудь прожить,
продержаться, выйти их очередной беды, одолеть очередную опасность.
Влияние природно-климатического фактора на специфику русской истории
отмечали практически все исследователи своеобразия русского исторического
процесса. Последним по времени остановился на этой проблеме Л.В. Милов,
который при ее решении опирался, пожалуй, на наиболее солидную фактическую
базу. По его мнению, в центральной России, составившей историческое ядро
Русского государства (после его перемещения из Киева в Северо-Восточную
Русь), «при всех колебаниях в климате, цикл сельскохозяйственных работ –
всего 125-130 рабочих дней (примерно с середины апреля до середины сентября
по старому стилю). В течение, по крайней мере, 400 лет русский крестьянин
находился в ситуации, когда худородные почвы требовали тщательной
обработки, а времени на нее у него просто не хватало, как и на заготовку
кормов для скота... Находясь в таком жестком цейтноте, пользуясь довольно
примитивными орудиями, крестьянин мог лишь с минимальной интенсивностью
обработать свою пашню, и его жизнь чаще всего напрямую зависела только от
плодородия почвы и капризов погоды. Реально же при данном бюджете рабочего
времени качество его земледелия было таким, что он не всегда мог вернуть в
урожае даже семена... Практически это означало для крестьянина неизбежность
труда буквально без сна и отдыха, труда днем и ночью, с использованием всех
резервов семьи (труда детей и стариков, на мужских работах женщин и т.д.).
Крестьянину на западе Европы ни в средневековье, ни в новом времени такого
напряжения сил не требовалось, ибо сезон работ был там гораздо дольше.
Перерыв в полевых работах в некоторых странах был до удивления коротким
(декабрь-январь). Конечно, это обеспечивало более благоприятный ритм труда.
Да и пашня могла обрабатываться гораздо тщательнее (4–6 раз). В этом
заключается фундаментальное различие между Россией и Западом,
прослеживаемое на протяжении столетий».
Неблагоприятные условия ведения сельского хозяйства, считает Милов,
оказали прямое воздействие на тип русской государственности. При
относительно низком объеме совокупного продукта господствующие слои
создавали «жесткие рычаги государственного механизма, направленные на
изъятие той доли совокупного прибавочного продукта, которая шла на
потребности самого государства, господствующего класса, общества в целом.
Именно отсюда идет многовековая традиция деспотической власти российского
самодержца, отсюда идут в конечном счете и истоки режима крепостного права