История психологии

Идея единства человеческого организма обосновывалась и онтологически - он является сгустком природных сил и элементов, присущих мирозданию в целом, и гносеологически - он познается тем же способом, как  и остальные реалии этого мироздания. Соответственно и психика как один из жизненных процессов этого организма не является самостоятельной сущностью и не требует, чтобы быть познанной, иных средств, чем те, которыми наука добывает истину о других вещах.

П.Д. Юркевич  о душе и внутреннем опыте Первым оппонентом Чернышевского выступил философ-идеалист П.Д. Юркевич (1826-1874). Главным аргументом против идеи единства организма служило учение о двух опытах. “Сколько бы мы ни толковали об единстве человеческого организма, - писал Юркевич, -мы всегда будем познавать человеческое существо двояко: внешними чувствами - тело, его органы и внутренним чувством - душевные явления”.

Юркевич отстаивал  так называемую опытную психологию, согласно которой психические явления  принадлежат к миру, лишенному всех определений, свойственных физическим телам, и познаваемы в своей сущности только субъектом, который непосредственно их переживает.

Слово “опыт” давало повод говорить, что психология, использующая этот внутренний опыт, является эмпирической областью знания и тем самым обретает достоинство других, строго опытных, чуждых метафизике наук.

Антропологический принцип” Чернышевского отвергал этот эмпиризм, создавая философскую почву  для утверждения объективного метода взамен субъективного. Этот же принцип, постулируя единство человеческой природы во всех ее проявлениях, стало быть и психических, отвергал прежнюю, восходящую к Декарту, концепцию рефлекса, согласно которой организм расщеплялся на два яруса - автоматических телесных движений (рефлексов) и действий, управляемых сознанием и волей.

Противники  Чернышевского полагали, что имеется  только одна альтернатива этой “двухъярусной” модели поведения, а именно - воззрение  на это поведение как чисто  рефлекторное. Человек, тем самым, обретал  образ нервно-мышечного препарата. Поэтому Юркевич требовал “остаться на том пути, который был указан Декартом”.

К. Д. Кавелин  против И. М.Сеченова Профессор права  К.Д.Кавелин (1818-1885) издавна интересовался  проблемами психологии. Он принимал участие  в этнопсихологических исследованиях группы Надеждина (см. выше) и предполагал, что изучение народного характера по продуктам культуры придаст психологии облик позитивной науки.

В условиях, когда  новое поколение восприняло сеченовскую  концепцию в качестве образца  научного объяснения психических явлений, Кавелин выступил с ее критикой в книге “Задачи психологии” (1872). Назвав рефлекторную теорию о принадлежавшем Сеченову открытии аппаратов, задерживающих движения, “величайшим достижением”, соглашаясь, что материализм в его научной форме “признает значение и влияние психических явлений”, Кавелин выступил против применения в психологии приемов и выводов естественных наук, ибо это влечет за собой социальные бедствия: физическая сторона подавляет духовную и “личность как нравственный деятель сходит со сцены”.

Сквозной темой  рассуждений Кавелина была проблема нравственности в разных ее аспектах. Он полагал, что нравственность и  достоинство невозможны без твердых  моральных правил, которые даются только философией и религией. Однако сами по себе и философия и религия не могут помочь обрести идеалы, помочь человеку понять себя, причину своих разочарований и разобраться, осознать свои стремления и чувства. Этому должна способствовать наука о человеке, о его душе - психология. Поэтому-то Кавелин и считал ее одной из основных необходимых для того времени наук. Таким образом, говоря о психологии и ее задачах, он исходил из определенного взгляда на состояние общества и на предмет психологии. Отсюда и задачи психологии, типичные для отечественной науки. Это задачи этические и направленные непосредственно на изменение мировоззрения через осознание идеалов и стремлений человека.

Книга Кавелина, в противовес учению о зависимости  жизни человека от материальных причин (и тем самым надежды на изменения ее реальных, земных условий), переносила центр тяжести на “внутреннее обновление”: если миру суждено быть обновленным, то это может совершиться изнутри нас.

Прогрессивная печать подвергла Кавелина резкой критике  и даже поставила его психологическую  концепцию в связь с крепостническими убеждениями. Кавелин, признавая важность и необходимость обновления психологии, настаивал на незыблемости субъективного метода (“внутреннего зрения”). Особую роль он придавал произвольному характеру процессов сознания.

В произвольности усматривалось концентрированное выражение сущности психического. Детерминизм же считался применимым только к телесным явлениям. Кавелинская книга была прямым вызовом Сеченову, и он вызов принял, выступив сперва с замечаниями на эту книгу, а затем - с трактатом “Кому и как разрабатывать психологию”. Он показал, что вся аргументация Кавелина воспроизводит давние убеждения сторонников интроспекционизма, из-за которого психология и оказалась в состоянии научной нищеты. Кавелин усматривал новизну своего понимания задач психологии в обращении к тому материалу, который физиология не рассматривает, а именно - к памятникам культуры, запечатлевшим духовные устремления и свойства людей. Сеченов, отвечая ему, указывал, что при всей важности историко-культурных материалов, не в них лежит “средство к рассеянию тьмы, окружающей психологические процессы”. Ведь обращаясь к этим памятникам, любой исследователь по необходимости приходит к обыденной психической жизни, которую Кавелин описывает в традиционных понятиях о сознании как внутреннем опыте, о воле как особой, независимой от внешних причин силе. Кавелин не оставил сеченовскую критику без ответа. Он писал, что большинство возражений в его адрес - плод недоразумений, “которыми так богата русская земля”.

Сеченов - физиолог и потому обратил внимание на соматическую сторону. Он, Кавелин, представитель гуманитарных наук и потому склонен интересоваться высшими психическими проявлениями. В действительности же дело заключалось не в различии профессиональных интересов, а в различии двух мировоззрений и потому двух направлений в объяснении психической деятельности и ее субъекта - человеческой личности.

Следуя антропологическому принципу, Сеченов отклонил версию о том, что в человеке сочетаются “две натуры” - телесная и духовная. Основой целостности человека является единая природа, представленная в различных нераздельных формах. Психическое - одна из этих форм, познаваемая такими же объективными методами, как и все остальное, открытое естественнонаучному уму мироздание. Психическое имеет свои законы. Однако это не дает оснований возводить его в ранг особой сверхтелесной сущности, познаваемой только изнутри, посредством самонаблюдения.

Сеченовский план разработки новой психологии сложился в полемике с Кавелиным, который  в России защищал утвердившийся на Западе взгляд на психологию как науку о сознании. Сильная сторона этого плана заключалась в утверждении объективного метода, в том, что были заложены краеугольные камни науки о поведении и его психической регуляции. Слабая же сторона была обусловлена тем, что в программе, где единство организма виделось проистекающим из его укорененности в нерукотворной природе, история и культура как мощные силы, преобразующие человеческое существо, оказывались внешними по отношению к этому единству.

Кавелин был  прав, указывая на сферу культуры как  источник тех влияний на человеческую психику, которые неведомы физиологии. Однако сама психика мыслилась им в понятиях, выработанных традиционными  учениями о ней как сфере внутреннего  опыта, собираемого благодаря способности души наблюдать за тем, что в ней происходит. Это неизбежно влекло к так называемому психологизму, т.е. объяснению социокультурных процессов действием внутрипсихических сил.

А.А. Потебня. Язык народа как орган, образующий мысль  Психологизм был присущ возникшему у середине прошлого века в Германии направлению, выступившему под названием “психология народов”. Она притязала на изучение народного, а не индивидуального сознания. В своем проекте психологии как самостоятельной науки Вундт предусматривал два раздела: физиологическую психологию, объектом которой служит индивид, и этническую, исследующую по продуктам культуры (языку, мифу и др.) душу творящего их народа. Ни в одном, ни в другом Вундт не был оригинален. Физиологическая психология опиралась на лабораторные опыты, открывшие закономерности работы органов чувств. Что же касается психологии народов (этнопсихологии), то первыми ею занялись ученики И.Гербарта Х.Штейнталь и другие, издававшие специальный журнал “Психология народов и языкознание” (первый том вышел в 1860 г.). Издатели руководствовались идеей о том, что первоэлементы психики (согласно Гербарту, ими служат представления) объясняют “дух народа”, каким его запечатлевают язык, обычаи, мифы и другие феномены культуры.

Это и был  путь психологизма. В научный оборот вошли факты, которые не интересовали физиологическую психологию. Однако опора на гербартианскую концепцию “статики и динамики представлений”, уходящую корнями в индивидуалистическую трактовку души, не могла объяснить, каким образом факторы культуры формируют психический склад народа.

Радикально  иную позицию занял русский ученый А.А. Потебня (1835 1891). Он создал новаторскую  концепцию развития мысли, основанную на принципе внутренней связи этой мысли с историей языка как  органа народного творчества (“Мысль и язык”, 1862). При этом в противовес трактовке языковых форм, сводящей их к динамике процессов в сознании, с одной стороны, и выведения их из рационально-логических правил организации знания - с другой, доказывал, что язык и его внутреннее строение (определяющее умственную работу индивида) имеют свои уникальные объективные законы. Под их действием формируются психические процессы, которые в конечном счете являются “произведением народа как одного мыслителя - единого философа”.

Сознание зарождается  с языком на определенной ступени  развития психики. Досознательному  уровню психической жизни свойственно  чувственное познание, преобразуемое  и приобретающее качественно  новое строение благодаря вовлеченности  его субъекта в речевое общение. Причем слово только в устах другого может стать понятным для говорящего.

На фактах истории  языка Потебня доказывал, что  врожденных категорий времени, пространства, причины и других люди не имеют, что  они рождаются только со способностью чувственного восприятия и оформляются при овладении словом. Используя издавна применяемое в психологии понятие об апперцепции, он трансформировал его, выдвинув положение об “апперцепции в слове”. Тем самым акт сознания субъекта выступал в качестве производного от языковой структуры, которая объективна и не зависит от индивидуальных свойств личности и понимание которой обусловлено принадлежностью к одному и тому же народу.

Психология, согласно взглядам Потебни, призвана стать генетической наукой, с тем чтобы исследовать “историю возникновения душевных явлений в пределах личной, племенной, народной жизни”. Орудием построения ее предмета служит язык, который есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее. Из этого в качестве ключевой для психологии выступает задача показать на деле участие слова в образовании последовательного ряда систем, “обнимающих” отношение личности к природе.

Проводя аналогию между развитием сознания в филогенезе и в онтогенезе, Потебня считал, что законы языка требуют создания нового отдела в психологии, содержанием которого должно быть исследование отношений личного развития к народному. Причем зависимость индивидуальной психики от надындивидуальных творений народа вовсе не означает в понимании Потебни их пассивного восприятия. Он неизменно отстаивал принцип активного отношения отдельных лиц к действительности, настаивал на том, что во всех случаях их жизнь следует трактовать как самодеятельность, ставя в центр объяснения отношений между мыслью и языком творческое начало в жизни личности.

Потебня стимулировал появление ориентированной на его  идеи научной школы, поставившей  задачу разработки проблем теории и  психологии творчества и издававшей специальный журнал, посвященный  этой проблематике. Идеи Потебни имели  основополагающее значение для развития культурно-исторического направления в русской психологии.

Изучение детской  психики в контексте педагогической антропологии Антропологическая идея своеобразно преломилась в разработке проблем детской психики в  соответствии с актуальными социальными запросами страны после отмены крепостного права. Лидером этого направления исследований стал К.Д.Ушинский (1824-1870).

Система взглядов Ушинского изложена в его труде  “Человек как предмет воспитания” (1867), в предисловии к которому указывалось: “Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях”.

Педагогика  может, по Ушинскому, успешно разработать  план воспитания целостной личности, только опираясь на весь комплекс наук о человеке, в центр которого ставится психология. Задавшись мыслью, “нельзя ли внести в наше только что пробуждающееся педагогическое мышление сколь возможно точное и ясное понимание тех психических и психофизических явлений, в области которых это мышление необходимо должно вращаться”, Ушинский стремился отобрать все наиболее важное и перспективное. Правда, в философской части своей педагогической теории он провозгласил полярность нервной системы как чистого механизма и души как самостоятельной сущности. Но в конкретном научном исследовании он не остановился на этом и искал способ заполнить пропасть между машинообразно работающим мозгом и бестелесной, произвольно действующей душой.

Фундаментальной категорией Ушинский считал полурефлексы, к которым относилось все многообразие навыков и привычек. Им отводилось важнейшее место в воспитательном процессе. Вряд ли кто-нибудь в мировой литературе охарактеризовал с такой полнотой и красочностью педагогическое значение навыков и привычек, как Ушинский. Различие между рефлексами и полурефлексами заключается не в степени зависимости (большей или меньшей) от нервной системы, а в том, что полные рефлексы установлены самой природой в организации нашего тела, тогда как полурефлексы есть результат воспитания, упражнения. Открытие Сеченовым центрального торможения служило Ушинскому опорой в представлении о нейромеханизмах полурефлекса, хотя в целом сеченовское учение о рефлексах головного мозга он не принимал.

Считая привычку “усвоенным рефлексом”, Ушинский видел  всю обширность возможности через посредство привычки вносить в нервный организм человека существенные изменения, дающие ему те способности, которых он не имел от природы”, т.е. решать главную задачу педагогики. При этом на передний план выдвигалось нравственное значение привычки: Добрая привычка есть нравственный капитал, положенный человеком в свою нервную систему. Тем самым нравственная детерминация, идущая, согласно Ущинскому, от общих устоев жизни народа, выступала как решающая сила в построении специфически человеческого уровня деятельности нервной системы. Благодаря такому широкому подходу открылась возможность преодолеть механицизм и создать естественнонаучное “обеспечение” для передовой педагогики, задача которой, по Ушинскому, - физическое, нравственное и умственное совершенствование человека.