Одиночество как социальная проблема

К деформации природной общительности  человека приводят неблагоприятные условия воспитания. В нормальных условиях любой ребенок постоянно тянется к общению. И если младенец пытается наладить контакт доступными ему способами (улыбкой, плачем, всеми своими еще плохо координированными и управляемыми движениями), то ребенок, научившийся говорить, старается не упустить малейшей возможности речевого общения. Уже в четыре года, по данным московского социолога В. С. Коробейникова, он задает около тысячи вопросов в день, используя при этом приблизительно 12 тысяч слов.

Содержание и форма этих ответов  создают у ребенка представление  о нормах общения между людьми, о его собственном месте в  мире человеческих отношений. Десятки  раз в день родители, мобилизуя  весь свой педагогический арсенал, пытаются сознательно воспитывать ребенка, поощрениями и наказаниями внушить ему, что такое хорошо и что такое плохо, как следует поступать и как не следует. Так ребенок узнает, что надо говорить и демонстрировать и как это надо делать. Но сотни раз родители, сами того не сознавая, подают примеры поведения и отношения к людям. И именно эти многочисленные примеры усваиваются ребенком как истинные образцы отношения к окружающим.

Между родителями и ребенком устанавливается определенный стиль  общения, порождаемый, как правило, взрослыми. В одной семье мать или отец могут требовать от ребенка беспрекословного подчинения, как в армии, и он привыкает, не задумываясь, выполнять все требования. В другой — принято потакать всем капризам. Стоит только ребенку пожаловаться на недомогание, как его начинают опекать. Постепенно он входит в роль «слабого и беззащитного» и от окружающих ожидает решения всех своих проблем только за счет сочувствия к его несчастному виду. В семье может быть принят товарищеский стиль общения, когда родители обращаются с ребенком, как со взрослым, или сами входят в роль сверстников, когда, например, отец говорит сыну: «Ну и попадет нам от мамы».

Взаимоотношения в семье  и отношение членов семьи к  ребенку формируют основу его характера — отношение к людям, умение строить и регулировать свои взаимоотношения с ними. В упоминавшемся исследовании адаптационных способностей личности, проведенном Э. Сигельман и ее коллегами, изучалось влияние общей атмосферы родительской семьи и личностных особенностей матери на становление характера человека. Экспериментаторы начали наблюдения над детьми с 21-36-месячного возраста. На протяжении тридцати лет психологи и работники социальных учреждений посещали семьи участников эксперимента, проводили опросы и тестирование, фиксировали изменение бытовых и социально-экономических условий их жизни. Естественно, что часть испытуемых отсеялась в результате переезда, отказа от участия в исследовании, других причин. В ходе этого наблюдения были накоплены данные о семейных условиях жизни и особенностях воспитания 171 человека.

Их анализ позволил сделать выводы, об особенностях семейной атмосферы, положительно или отрицательно влияющих на развитие общительности и психологической  адаптируемости человека. К числу положительных характеристик относятся: любовь и нежность матери, ее высокая моральная ответственность, живой ум, интеллигентность, благожелательность, искренность, честность, склонность критиковать ребенка, уравновешенность, близкие культурные интересы обоих родителей, их сексуальная совместимость, открытое реагирование отца на возникающие конфликты. Неблагоприятными условиями, способствующими формированию низкого уровня адаптируемости, характеризуется семья, в которой родители часто ссорятся, большое значение придают социальному положению, власти и материальным ценностям. Как правило, у человека, имеющего низкий уровень социальной адаптации, мать — беспокойная, неорганизованная, нервная, придающая большое значение нарядам и внешнему виду. Отец самоустраняется от семейных проблем, замкнут. Воспитанию в детях чувства независимости не уделяется должное внимание.

Плохая адаптируемость и тесно  связанная с ней малообщительность  как издержки семейного воспитания нередко способствуют развитию у  ребенка невроза. Ленинградский психоневролог А. И. Захаров, занимающийся изучением, профилактикой и лечением детских неврозов, проанализировал влияние различных типов деформирующего отношения к ребенку в семье на развитие у него невротических состояний и асоциальных форм поведения. Например, чрезмерно строгое, властное, авторитарное отношение к ребенку со стороны взрослых членов семьи, и особенно матери, приводит к стойкому образованию таких черт характера, как неуверенность, застенчивость, пугливость, склонность к зависимости. Если же ребенок предрасположен к независимости, то авторитарность родителей способствует развитию у него возбудимости и агрессивности.

В очень неблагоприятных условиях оказываются дети, лишенные естественного  чувства материнской любви и  уважения. Авторитет в семье (то, что большинству детей дается в целом даже незначительными успехами) завоевывается ими с трудом и всеми доступными способами. В такой обстановке у детей нередко формируется стойкое чувство собственной ненужности, униженности, неудовлетворенности.

Но и атмосфера чрезмерного  внимания к ребенку является не менее  неблагоприятной. Полное отсутствие требовательности, потакание каждому желанию приводят к развитию истеричности, снижению самоконтроля, желанию постоянно  быть в центре внимания независимо от ситуации и объективных оснований. Естественно, что в дальнейшем, когда ребенок выходит за пределы семьи и попадает в новое окружение, ему бывает трудно смириться с тем, что в центре внимания может оказаться не он, что признание и похвалу надо заслужить реальными достоинствами или успехами. Отсутствие всеобщей любви и признания окружающих может довести его до нервного срыва.

Не только крайности  воспитания, вызванные неправильным отношением родителей к ребенку, приводят к развитию чувства неуверенности при общении. В семье могут быть вполне благоприятные эмоционально-психологические отношения, но недостаточно высокий культурный уровень или замкнутый образ жизни семьи могут препятствовать освоению ребенком разносторонних форм и навыков общения. Это и влечет за собой формирование низкого уровня культуры общения. Взрослея, человек начинает это осознавать, испытывать чувство неловкости, попав в новые, непривычные для него, ситуации. Потребность находиться среди людей, сотрудничать с ними, быть оцененным по достоинству, пользоваться авторитетом, любовью, уважением блокируется непонятными для него механизмами и незнакомыми общими правилами той игры, которая называется общением. Все навязчивее звучат вопросы: «Почему дома, наедине с собой, ты находишь удачные слова и правильные решения? Что же мешает тебе высказаться и быть правильно понятым другими? Да эти другие тебе и мешают. Почему они ведут себя так «неправильно» по отношению к тебе? Почему перебивают в самом начале, когда ты только-только решился высказать самое главное, самое умное? И почему так внимательно слушают другого?»

Чем раньше человек задумывается над проблемой одиночества и  многими другими вопросами, тем  скорее он находит ответы, строит свою концепцию правил общения. Кажется, выход найден, модель поведения ясна: «С этими я буду тверд и непреклонен. С теми — холоден и высокомерен. А в этой компании — весел, непринужден, остроумен. На улице, в транспорте, магазине — выдержан и терпелив, ведь моя раздражительность и грубость оскорбляют и угнетают прежде всего меня самого». Все понятно, решение принято, но... все опять получается по-прежнему; негодяю не смог твердо сказать «нет», на лице блуждала какая-то извиняющаяся улыбка, так хорошо осознаваемая в тот момент как неуместная; в компании не получилось быть остроумным, отчего настроение испортилось еще больше, и весь вечер просидел с кислым выражением лица, до чего никому не было никакого дела; зато в магазине так «достойно» ответил на грубость продавщицы, что самому до сих пор противно. Почему ничего не получилось?

Желаемая модель поведения (общения) не реализуется по очень  простой причине. Ведь научиться  — это не только знать, это прежде всего уметь. Необходимы навыки, доведенные до автоматизма. Как ребенок, научившийся  ходить, не задумывается над последовательностью и координацией движений; как  гимнастка,  не задумываясь,  безукоризненно  выполняет цепь невообразимых по сложности элементов. Но ведь этому предшествовала изнурительная работа над каждым элементом. В общении же повышенный контроль,  с  одной стороны,  и отсутствие  упражняемости навыков  общения  в  различных ситуациях, с другой, приводят к повышению неуверенности и тревожности.

Одиночество в  семье

Необходимо разделять одиночество на здоровое и патологическое. Здоровое одиночество знакомо многим: в какой-то момент хочется побыть одному и осмыслить то, что с тобой происходит. Если у такого человека есть возможность вернуться к семье, друзьям коллегам в любой момент, то такое одиночество здоровое, нормальное и должно иметь место в каждой системе. Если же человеку «наевшемуся» своим одиночеством, система не дает возможности вернуться в нее, то это означает наличие паталогических или дисфункциональных отношений, позволяющих иметь в семье аутсайдера.

Робин Скиннер в своей книге «Семья и как в ней уцелеть» пишет о том, что аутсайдер это человек, который не смог в своем детстве преодолеть до конца одну из ступеней развития. А именно, он смог оторваться от матери, но не смог присоединиться к команде «мать-отец», так и оставшись один. Поэтому аутсайдеру так тяжело находиться в какой-либо команде: семья, рабочий коллектив, друзья. Его внутреннее «Я» родители не смогли «ужать» и оно осталось младенчески большим. Взрослому человеку с таким «Я» невозможно больно изменить себя, поэтому он стремится изменить свое окружение: лестью, пресмыкательством, нажимом, упрямством он будет всегда достигать своей цели - заставить людей плясать под свою «дудку», чтобы защитить свое «Я». Скиннер выделяет два вида аутсайдера: «человек-крикун» и «человек-тихоня». «Человек-крикун» с первого взгляда несносен: он кричит, обвиняет, вечно недоволен своим окружением и своей жизнью. Таким поведением он привлекает к себе внимание и одновременно сохраняет дистанцию между собой и членами семьи.

«Человек-тихоня» ведет себя очень тихо: он не кричит и не обвиняет, но и не делает ничего, чтобы что-то менялось. Такой ребенок «пялится на доску, морщит лоб, глубокомысленно сосет карандаш, но в него ничего не проникает» из того, что говорит учитель. Своей необучаемостью ему с избытком удается привлечь внимание взрослых в виде замечаний. При этом сохраняет дистанцию от родителей «уходя в себя». Вроде бы он здесь, но его мысли отсутствуют, они там, где могут обрести относительную свободу от взрослых.

Таким образом, создается «порочный круг»: аутсайдер привлекает к себе внимание криком или «необучаемостью», семья реагирует на это поведение замечаниями, криком или игнорированием в результате чего увеличивается дистанция между аутсайдером и семьей, затем аутсайдер снова неадекватно требует к себе внимание, 
уменьшая таким образом дистанцию, а семья снова неадекватно реагирует, увеличивая таким образом дистанцию и т.д.

Такой «порочный круг»  разрушить самой семье очень  трудно, так как родители аутсайдера сами являются аутсайдерами. Значит в этой семье всем будет не по силам групповая задача «отдавать - брать», все будут в какой-то степени манипулировать друг другом. В такой семье идет постоянная скрытая борьба за власть. Помощь такой семье заключается в прорисовке границ между детской и родительской подсистемами, а так же показать родителям их собственную нужду во внимании, любви и ласке и научить их согласовывать свои руководящие указания ребенку. Кроме того, важно работать с правилами и мифами в данной семье. Например, миф о том, что родители должны быть всегда безупречны и без недостатков.

Карл Витакер в своей  книге «Танцы с семьей» говорит, что аутсайдер в семье это  отец и считает, что разговор надо начинать именно с отца, как эмоционального аутсайдера. «Это начало оказывается в действительности сложнее, чем простая фокусировка на отце, и представляет собой ничто иное, как включение в реальный семейный круг и задействование для терапевтического процесса эмоционального аутсайдера, что резко изменяет уже устоявшуюся семейную конфигурацию. Открываются новые возможности. Маму и любого идентифицированного пациента я оставляю на потом, так как хочу поговорить с другими членами семьи прежде, чем обратиться к ним и к их проблемам».

Далее Витакер предполагает, что одиноко чувствует себя не только отец, но и его жена, так как она остается без поддержки мужа. «Для описания традиционной семейной модели я использую аналогию с колесом велосипеда. Мать - это ось колеса. Она ответственна за психическую атмосферу в семье, за то, достаточно ли заботы и внимания получает каждый член семьи. Отец похож на шину. Его функция заключается в более непосредственном взаимодействии с внешним миром. Он должен защитить остальных членов семьи от опасностей реального мира, а также подготовить детей к реальной жизни. Дети в моей аналогии напоминают спицы колеса. Они то, что соединяет мать и отца, и если продолжить аналогию, так же и то, что родителей разделяет. В любом случае такая модель отнюдь не благоприятствует близости между мамой и папой как мужем и женой».

И в этом смысле в семье не может быть только одного аутсайдера: если отец держится в стороне, то и жена оказывается в одиночестве без мужа. И тогда, жена начинает компенсировать свое одиночество 
перееданием, излишней заботой о детях, хроническими заболеваниями и т.д.

К. Витакер, так же как и Скиннер, считает, что "одиночество" супругов передается их детям, а дети в свою очередь передают его своим детям и т.д. "Эмоциональные взаимоотношения между родителями оказывают глубокое влияние на детей. Воспитание в таком семейном окружении, которое отмечено безучастностью и дистанцией между мужем и женой, обычно приводит к проблемам с близостью у детей. Дети прилагают усилия к тому, чтобы избежать такой судьбы, однако результат оказывается тем же".

Чтобы изменить устоявшуюся "семейную конфигурацию", Витакер выводит на поверхность семейную динамику, говорит вслух о скрытых процессах. "Наша способность преодолевать такие препятствия открытым и прямым способом создает условия, при которых рост оказывается возможным. Это может разрушить подобное гипнозу заклятье, которое казалось бы, удерживает детей в рамках паттернов своей семьи. Наблюдая дистанцию между родителями и сопутствующие ей боль и изоляцию, дети скорее всего, зададут себе следующий вопрос: "Пойду ли я по той же дорожке?" Это дает возможность поиска взаимоотношений качественно иного рода".