Психика и организм

Женщины отличаются филогенетической ригидностью и онтогенетической пластичностью, то есть, легко приспосабливаясь на индивидуальном уровне к внешнему миру, они в тоже время более  подвержены действию популяционных  и видовых закономерностей, их поведение  в большей степени биологически детерминировано.

Специфика мужской психики  обусловлена её филогенетической пластичностью  при онтологенетической ригидности. Это предполагает большее разнообразие типов мужской психики при значительно меньшей способности к выживанию в неблагоприятных условиях. Поэтому признаки вырождения в любой популяции обнаруживаются, прежде всего у мужских особей.

Самым очевидным образом  связь органического и психического обнаруживают неизбежные для каждого  из нас процессы физиологического старения. Изменения при этом происходят хотя и медленно, мало заметно, но неуклонно. Аккуратность и любовь к порядку превращаются в мелочную педантичность, бережливость в скупость, твёрдость в тупое упрямство. Нивелируются индивидуальные черты, сужается кругозор, утрачиваются связи с внешним миром и аффективная отзывчивость, взгляды и высказывания принимают шаблонный характер, растут эгоцентризм, чёрствость, подозрительность, недоверчивость, злобность и бестактность, то есть всё то, что психиатры называют сенильными чертами, признаками необратимого регресса личности.

Человека, как считает  Х.Дельгадо (один из крупнейших современных специалистов-нейропсихологов), можно рассматривать как временную материально-информационную структуру. Мембраны, клетки и другие элементы живого возникли в результате соединения химических элементов. Живой организм – только временное сочетание химических соединений. Каждый ион, который входит в состав нашего тела, до этого существовал в природе, и все элементы, образующие наш организм, вернутся назад, в ту же природу. Атомы, организация и время – это единственные факторы, которые создают организм. Это нельзя, конечно, сказать о содержании наших психических процессов. Но прежде, чем перейти к их анализу, необходимо определить роль того органа, который непосредственно ответствен за высшие психические функции и который носит название головного мозга.⁵

2. Психика и особенности строения мозга

Познать самих себя призывал людей ещё великий Сократ. Но цель эта не достигнута. И менее всего  изученным остаётся тот орган  человека, без которого не было бы Сократа, науки и что, конечно, самое невероятное, не было бы студентов, изучающих психологию. Речь идёт о человеческом мозге.

Конечно, известно о нём  уже многое. Но каждое десятилетие  специалисты убеждаются, что их знания весьма ограниченны. Мозгом занимаются целые области современной науки, поэтому есть смысл остановиться на тех новых данных, которые имеют  наибольшую психологическую значимость.

Очень популярны сведения о весе мозга, его строении, знаменитых «извилинах» и тому подобное. Вес  мозга колеблется (в норме) от 1100 до 3000 граммов. Что из этого следует  для психики – однозначно сказать  трудно. В конце концов у европейских  кроманьонцев объём черепной коробки  достигал 1880 куб.см, а у современного европейца – только 1450 куб.см. Поглупели? Вряд ли для таких выводов есть основания.

Индивидуальность личности во многом определяется спецификой взаимодействия отдельных полушарий мозга. Впервые  эти отношения были экспериментально изучены в 60-е годы нашего века профессором  психологии Калифорорнийского технологического института Роджером Сперри (в 1981 году за исследования в этой области ему была присуждена Нобелевская премия).⁶

Первые исследования Р.Сперри были связаны с поиском «следов» памяти. У кошек и обезьян рассекали мозолистое тело – толстый пучок нервных волокон, соединяющих полушария, - и смотрели, может ли навык, заученный одним полушарием, перейти в другое. Кошке завязывали один глаз и учили её распознавать квадрат. Потом с «необученного» глаза снимали повязку и надевали её на «обученный». Квадрат кошка не узнавала: необученный глаз так и оставался необученным. Зато теперь его можно было научить распознавать круг, и тогда в одном полушарии появлялся один навык, а в другом – другой. Полушария можно было научить двум противоположным навыкам – идеальная модель раздвоения личности!

Расщепление мозга (лоботомия  – так стала именоваться эта  операция) испытали и на людях: перерезка  мозолистого тела избавляла больных  с тяжёлой формой эпилепсии от мучительных припадков. После подобных операций у пациентов наблюдались  признаки раздвоения личности, хотя никто  не обучал их полушария и не вторгался  ни в одно из них.

Конечно, функциональная асимметрия полушарий известна давно: подавляющее  большинство человечества делится  на правшей и левшей, почти у  всех у нас есть ведущий глаз и  ведущее ухо, речью ведает либо левое (у правшей), либо правое полушарие. Но чтобы правая рука не знала, что  делает левая (а именно это и происходило, если сигналы подавались в одно из полушарий «расщеплённого» мозга), чтобы предмет, опознанный на ощупь  одной рукой, человек не узнавал, ощупывая его другой рукой, - это  стало сенсацией.

Но причём здесь две  личности? Разве полушарие, командовавшее  правой рукой, вело себя не так, как  командовавшее левой? В том то и дело! После того, как были разработаны  методы временного разобщения полушарий как у больных, так и у здоровых людей и созданы особые тесты для их исследования, выяснилось, что традиционное деление полушарий на доминантное (скажем, левое у правшей) и субдоминантное безнадёжно устарело, что у каждого из них просто свой круг обязанностей. Оказалось, что у правшей левое полушарие ведает не только речью, но и письмом, счётом, вербальной памятью, логическими рассуждениями. Правое же полушарие обладает музыкальным слухом, легко воспринимает пространственные отношения, разбираясь в формах и структурах неизмеримо лучше левого, умеет опознать целое по части. Случаются, правда, отклонения от нормы: то музыкальными оказываются оба полушария, то у правого находят запас слов, а у левого – представления о том, что эти слова означают. Но закономерность, в основном, сохраняется: одну и ту же задачу оба полушария решают с разных точек зрения, а при выходе из строя одного из них нарушается и функция, за которую оно отвечает. Когда у композиторов Равеля и Шапорина произошло кровоизлияние в левое полушарие, оба не могли больше говорить и писать, но продолжали сочинять музыку, не забыв нотное письмо, ничего общего, не имеющего со словами и речью

Интересный медицинский  казус, изученный итальянскими врачами, заставляет предполагать, что мозг даже для восприятия гласных и  согласных звуков использует разные механизмы, и, следовательно. Разделение звуков на гласные и согласные  – не только физиологическая, но и  фонетическая классификация.

В одной из больниц Болоньи  врачи наблюдали двух больных, у  которых левое полушарие мозга  пострадало от инсульта. Из-за закупорки  кровеносных сосудов отключились  какие-то клетки мозга. В результате оба больных испытывали большие  затруднения с гласными. Один из них на письме пропускал все гласные, оставляя вместо них свободные места. Например, название своего родного  города он писал вместо Bologna – Blgn/ Он понимал, что пишет неправильно, но не мог вставить ни одну гласную.

Другой больной и на письме (как вручную, так и на машинке), и в устной речи путал одни гласные  с другими или переставлял  их местами. Например, вместо caro (по итальянски «дорогой») он писал cora.

Итальянский психолог Роберто  Кубелли предполагает, что при обработке слов в мозгу гласные и согласные попадают как бы в разные «хранилища». У первого больного пострадала способность извлекать гласные из их «ящика», а у второго – способность правильно выбирать их.⁷

Английский психолог Джон Маршалл, комментируя открытие итальянцев, писал, что обратный случай «забвение» всех согласных – вряд ли возможен. Ведь ткст, нпсннй бз глснх, вс ж мжн чтть. А вот е е ааы оеео еояе. Также существовали и существуют языки, в которых нет букв для обозначения гласных звуков, например, древнеегипетский и иврит.⁸

Человек не рождается с  функциональной асимметрией полушарий, Роджер Сперри обнаружил, что у больных с «расщепленным мозгом», особенно у молодых, речевые функции в зачаточной форме, со временем совершенствуются. «Неграмотное» правое полушарие может научиться читать и писать за несколько месяцев так, словно оно уже умело всё это, но забыло.⁹

Центры речи в левом  полушарии развиваются главным  образом не от говорения, а от писания: упражнение в письме активизирует, тренирует левое полушарие. Но дело тут не в участии правой руки. Если европейского мальчика правшу отдать учиться в китайскую школу, центры речи и письма постепенно переместятся у него в правое полушарие, ибо  в восприятии иероглифов, которым он научится, зрительные зоны участвуют неизмеримо активнее речевых. Обратный процесс произойдёт у китайского мальчика, переехавшего в Европу. Если человек останется на всю жизнь неграмотным и будет занят рутинной работой, межполушарная асимметрия у него почти не разовьётся. Не развивается она и у больных олигофренией, угасает, сглаживается у стариков, перестающих заниматься интенсивной умственной деятельностью. Напротив, когда человек решает задачу, требующую умственных усилий, асимметрия его мозговых биоритмов возрастает. Обследование большой группы операторов показало, что наилучших результатов при выполнении задач добиваются те, у кого функциональная асимметрия выражена наиболее отчётливо.

Неслучайно физиологи, установившие прямую связь между степенью асимметрии и умственными способностями неодобрительно относятся теперь к существовавшей издавна практике переучивания левшей: стопроцентных правшей из них всё равно не выходит, а специализация полушарий может ослабнуть. А ведь она – столбовая дорога эволюции мозга, и, в первую очередь, человеческого мозга: недаром у человека она выражена наиболее сильно. Трудовые навыки: речь, мышление, память, внимание, воображение – всё это стало развиваться так бурно и так продуктивно у человека благодаря пластичности его мозга и врождённой предрасположенности полушарий к разделению обязанностей. Многие годы было принято думать, что биологическая эволюция завершена. Теперь, в свете новых данных о функциональной асимметрии полушарий, физиологи склоняются к тому, что она если и не «только начинается», то уж во всяком случае, продолжается, и конца ей пока не видно.

Именно специализация  полушарий и позволяет человеку рассматривать мир с двух различных  точек зрения, познавать его объекты, пользуясь не только словесно –  грамматической логикой, но и интуицией  с её пространственно-образным подходом к явлениям и моментальным охватом  целого. Специализация полушарий  как бы порождает в мозге двух собеседников и создаёт физиологическую основу для творчества.

Для того, чтобы понять это, нужно понаблюдать за изолированным полушарием. Сделать это, как уже говорилось нетрудно: можно подвергнуть одно из них электрошоку, можно и усыпить. У каждого полушария ест своя сонная артерия, по которой к нему поступает кровь. Если в эту артерию ввести наркотизирующее средство, то получившее его полушарие быстро заснёт, а другое, прежде чем присоединиться к первому, успеет проявить свою сущность.

Что же выясняется при таком  последовательном усыплении? Давайте  усыпим сначала правое полушарие  и посмотрим, как будет вести  себя левое – не только с интеллектуальной, но и с эмоциональной точки  зрения. Посмотреть, оказывается, есть на что: если на интеллектуальном уровне выключение правого полушария особенно не отражается, то с эмоциональным  состоянием творятся чудеса. Человека охватывает эйфория: он возбуждён и  словоохотлив, его реакции маниакальны, он беспрерывно сыплет глупыми шутками, он беззаботен даже тогда, когда правое полушарие у него не «отключено», а по-настоящему вышло из строя, из-за кровоизлияния, например. Но главное  – словоохотливость. Вест пассивный  словарь человека становится активным, на каждый вопрос даётся подробнейший ответ, изложенный в высшей степени  литературно, сложными грамматическими  конструкциями. Правда, голос при  том иногда становится сиплым, человек  гнусавит, сюсюкает, шепелявит, ставит ударение не на тех слогах, во фразах выделяет интонацией предлоги и союзы. Все это производит странное и  тягостное впечатление, которое  усугубляется в случаях действительно  клинических, когда человек не на шутку лишается правого полушария. Вместе с ним лишается он и творческой жилки. Художник, скульптор, композитор, учёный – все они перестают  творить. Говорят они много, но их монологи (физиологически – действительно  монологи!) не более чем «взгляд  в нечто».

Полная противоположность  – отключение левого полушария. Творческие способности, не связанные с вербализацией (словесным описанием) форм, остаются. Композитор, как уже говорилось, продолжает сочинять музыку, скульптор  лепит, физик не без успеха размышляет о своей физике. Но от хорошего настроения не остаётся и следа. Во взоре тоска  и печаль, в немногословных репликах – отчаяние и мрачный скепсис, мир представляется только в чёрном цвете.