Психологічний портрет терориста

     Атмосфера страха — необходимый элемент  практически всех разновидностей проявлений деструктивной деятельности, как  «деструктивных», так и террористических организаций. Во многих существенных определениях деяние расценивается как акт терроризма, если оно совершается в политических целях (осложнение международных отношений, дестабилизация государственного правопорядка, воздействие на внутреннюю и внешнюю политику и т.п.)

     Субъектами  актов терроризма являются как террористы-одиночки, так и члены террористических групп, то есть относительно устойчивых объединений физических лиц, избравших  для достижения своих целей методы насилия и террора[6].  
Субъектами актов «реформирования мышления» («промывки мозгов») становятся как индивидуумы, так и члены различных групп, распространяющие психологическое насилие, которые существуют ради осуществления определенной деятельности, закрепленной в каком-либо элементе «чуда».

     Психологический подход к проблеме терроризма дает возможность понять, что он порождает  у отдельных лиц стремление решать возникшие проблемы крайними, максималистскими приемами, то есть толкает их в сторону политического экстремизма. Без учета умонастроений, психологического состояния, этических установок, предопределяющих готовность людей к использованию любых, ничем не ограниченных средств для достижения поставленных ими перед собой политических целей, невозможно получить целостное и законченное представление о системе предпосылок и механизме формирования терроризма.(6)

     Исследование  деятельности различных террористических организаций и групп (в настоящее  время в мире насчитывается около 500 объединений подобного типа, см. приложение) показывает, что террористы прибегают к самым разнообразным видам насилия над личностью: физическому, имущественному и морально-психологическому. Так, при убийстве представителя власти, государственного или общественного деятеля на первый план выдвигается физическое насилие, но это преступление связано также и с серьезной морально-психологической травмой для окружающих.

     Способы морально-психологического насилия  входят как составной элемент и в способы физического, и в способы имущественного насилия, поскольку террорист всегда стремится к устрашению явного или предполагаемого противника. Вместе с тем морально-психологическое насилие над определенным лицом или группой лиц выступает и в качестве самостоятельного способа насилия. Как и два первых вида насилия, оно рассчитано на отстранение того или иного лица (группы лиц) от политической деятельности либо на изменение ее характера и содержания. Подчеркнем, что морально-психологическое насилие осуществляется путем шантажа, угроз, клеветы и им подобных действий, направленных на то, чтобы затравить человека, запугать его, вывести из душевного равновесия.

     Проблема  терроризма — многоаспектная. В  ней наряду с социальным, политическим, правовым, экономическим следует особо выделить и психологический аспект, требующий всестороннего рассмотрения и глубокого изучения. Сначала надо определить психологический профиль лиц, способных к совершению террористических актов, или тех, кого могут использовать руководители террористических групп для подобных деяний. 
 
 
 
 
 
 

     Психологічний портрет терориста.

     Что представляют собой люди, совершающие  террористические акты, с точки зрения психологии? Каковы психологические мотивы действий террористов и причины, по которым террор сохраняет высокую способность к самовоспроизводству?

     В абсолютном большинстве случаев  террористы — это молодые люди в возрасте около 20 лет, плюс-минус  пять лет, получившие воспитание в патриархальной и весьма религиозной культуре. В их сознании обычно присутствуют устойчивые представления об исторической травме своей нации и мощные эмоциональные связи с последней. Типичные социальные чувства — скорбь и горе, в сочетании с ущемленной национальной гордостью. Чаще всего для террористов характерны особые (во многом — искаженные и мифологизированные) представления об «историческом обидчике» и потребность в его наказании и возмездии, которые задаются устойчивыми паттернами поведения и оценок, активно культивируемыми в социуме. Эти представления, скорее всего, дополняются актуальной психической травмой, связанной с реальными фактами гибели родных, близких или просто соплеменников, нередко — непосредственно на глазах у будущего террориста. 
В индивидуальной истории, как правило, присутствует раннее лишение родительской заботы и внимания, а также травматогенная юность, проведенная в лишениях и сопровождавшаяся многочисленными унижениями и утратами (дома, близких, имущества, социального и материального статуса и т.д.).

     Отсутствие  эмоциональных связей в детстве  в последующем обычно компенсируется в их идеологическом или религиозном  варианте, в частности, в фанатической преданности тем или иным лидерам  или идеям (вплоть до идей богоизбранности) и религиозно-утопическим мечтам о совершенном мире (с весьма упрощенными представлениями о нем).

     Характерные мировоззренческие составляющие и  предпосылки, свойственные людям, совершающим  теракты:

     -        смещение чувства времени — прошлое включено в актуальное настоящее;

     -        стирание границ между реальностью и фантазией;

     -        некоторая наивность в сочетании с размытостью моральных ограничений;  
- смешанность границ добра и зла, в отдельных случаях наличие апокалиптических переживаний и фантазий в сочетании с идеями мессианства;

     -        садомазохистическая позиция — жалость к себе и своим соплеменникам в сочетании с ненавистью к реальному или мифологическому противнику и готовностью к самопожертвованию;

     -        идентификация с агрессором, то есть наличие идей типа: «если я сам буду агрессором, то не стану объектом агрессии»;

     -        ограниченная способность понимать и принимать доводы тех, кто мыслит иначе;

     -        определенная утрата рациональности, особенно в сфере представлений о доступных и недоступных целях и идеалах; при этом, если цель недоступна, эрзац-целью может стать тотальная ориентация на разрушение всего, что препятствует достижению цели, даже если это никак не приблизит реализацию последней.

     Религиозное «обрамление» идей борьбы, мести или возмездия создает не столько особый кодекс поведения, сколько определяет специфическую социальную связь между членами конкретной национальной или социальной группы, что отражает общечеловеческую потребность слияния с чем-то большим (наполненным высоким смыслом), чем просто слиянием с конкретной группой. Одним из важнейших факторов такого идейного слияния являются представления о смерти и загробной жизни.

     В культуре социумов, откуда пополняются  ряды террористов, их смерть считается героической и благородной жертвой, подвигом мученичества, и практически всегда вызывает одобрение и поддержку, которые проецируются на семью и весь род террориста, окружаемых заботой и уважением. Это не значит, что семьи поощряют смертников или не испытывают чувства горя, но и семьи, и сами террористы знают, что, наряду со скорбью и болью утраты, будут присутствовать и принятие жертвы, и понимание, и одобрение и даже гордость. Такая смерть считается не самоубийством, а мученичеством, при котором конкретная личность навсегда сливается с историей общества или нации, с его прошлым, настоящим и будущим.

     Смерть  в молодом возрасте вообще не воспринимается как некий конечный (необратимый) феномен, и даже обычные самоубийцы (с атеистической установкой) в  ряде случаев имеют фантазии о том, как они увидят то, что будет после их смерти. Религиозные идеи вечного блаженства, безусловно, являются более мощными и сопровождаются представлениями о переходе на другой уровень бытия и слияния с Богом или, во всяком случае — ощущениями идентификации с великой идеей или целью. 
Особое место занимает понятие смыслообразования — то есть потребность ощутить, что мое существование имеет некий особый смысл, выходящий далеко за рамки серой, убогой и безнадежной повседневности (поэтому, чем более экономически, социально и политически бесперспективна ситуация в окружении, тем больше вероятности возникновения террористического типа мировосприятия).

     В силу вышеизложенного, террорист практически  не поддается рациональному разубеждению. Ему практически неведом страх  и раскаяние в совершаемом  или совершенном. Попытка изобразить террориста как психически больного неверна по сути и никуда не ведет. Столь же неверны представления о террористе, как примитивном малообразованном человеке. Существует огромная разница между человеком, который решил покончить с собой из-за непереносимых психических страданий, и террористом-смертником, который любит жизнь, полон сил, внутренней энергии и уверен в своей особой миссии. Поведение, деятельность и заявления террориста не поддаются рациональному анализу и требуют специальных подходов с позиций иррационального.

     Поскольку утративший инстинкт самосохранения фанатик - уже не человек, определение его может быть примерно таким: "живой смерть несущий снаряд" или для краткости - "живой снаряд" (ЖС). Пусть это неподдающееся нормальному восприятию словосочетание никого не шокирует. Израиль постоянно "бомбардируют" этими снарядами, а после 11 сентября - это уже известный всему миру факт современной истории. Количество жертв теракта в Нью-Йорке неопровержимо свидетельствует, что человечество столкнулось с новым видом оружия массового уничтожения. Мы должны осознать, что ЖС - это уже не люди. Они сами исключили себя из числа представителей рода человеческого, а значит, к ним неприменимы законы и нормы, выработанные нашей цивилизацией в отношении человеческих особей. Необходимо отказаться от бесплодных попыток "проникнуть" в психологию этих автоматов, понять мотивы их поведения. К ним следует относиться только как к одному из видов оружия массового уничтожения, которое подлежит абсолютному запрету. Они идеальные автоматы с заложенной в них программой на (само)разрушение. Они - всего лишь оружие. Не более, но и не менее.

     Существует 3 синдрома террористов-смертников:

     1. Синдром зомби. Зомби – страшное  существо. Он внушает смертельный  ужас, его не возможно убить.  Он уже мертв. Им свойственны:  ригидность установок, повышенная  тревожность. Данные люди имеют предельно выраженное долговременное патологическое развитие личности в условиях жестокого эгостресса. Данные люди с движением – хамаз знают, что борьба – постоянное направление всех своих сил.

     2. Синдром Рембо. Люди обладающие  данным синдромом не могут убивать просто так, они убивают во имя чего-то высокого. Им свойственны следующие характеристики: эмоциональность, импульсивность, стремление оказаться в супер экстремальной ситуации. Террорист с данным синдромом – человек , стремящийся к ужасу и сеющий его во имя высокой цели, так как по другому не умеет жить. Их девиз «мы защищаем тех людей, на которых нападают»

     3. Камикадзе-джахеде. Террористы –  смертники, готовые погибнуть  по заданию. Террористы счастливы  возможностью отдать свою жизнь,  но при этом унести как можно больше врагов на тот свет. Идея камикадзе – преодолеть страх, убить его в самом себе. Основной мотив – умереть ради чего-то. Это подсознательное признание собственной несостоятельности. 

    Основні типи особистості  терористів, або людей схильних до    тероризму. 

    Выделяют  множество классификаций типов  личности террористов, каждый из которых  определяется по основному психологическому акценту, по «заточенности» на определенное поведение. В жизни могут встречаться  и разнообразные смеси, и более или менее чистые типажи.

     1) Фанатик идеи, «миссионер». Джохар  Дудаев — типичный образчик. Бен  Ладен, конечно, тоже. Много представителей  этого типа было в рядах  первой волны российских революционеров  конца Х1Х — начала ХХ века.

     2) Мститель. Ведущий мотив основан на личной вражде и мести — за себя, за близких или друзей. Или — это уже ближе к типу идейного фанатика — на мести за потери, страдания и попранное достоинство своей этнической группы, нации или единоверцев. Внутри этого типажа с повышенной частотой оказываются подростки и женщины, и таких было много на Дубровке, включая и Мовсара Бараева.

     3) Сценарист-режиссер — тип, близкий  к фанатику, но более уравновешенный  и хладнокровный, занятый не  столько идейным обеспечением  и эмоциональной энергетизацией, сколько продумыванием и планированием террористической деятельности и конкретных терактов. Лидер, предпочитающий оставаться в тени. Похоже, Масхадов именно таков. Басаев тоже — но с большей дозой фанатизма и авантюризма.

     4) Нарцисс. Типаж откровенного боевого лидера, тщеславного и самолюбующегося бойца-храбреца. Самоупоение при полном презрении ко всему и вся. Прообразы — Савинков и Троцкий. Очень способный и сверхсамоуверенный, до мании величия. Хаттаб и Арби Бараев. В примитивно-карикатурном варианте — Радуев, в котором было много и дешевого актерства.

     5) Ущербный (Омега). Очень распространенный  типаж, всегда присутствующий  в преступных и террористических  группировках. Человек боязливый  и неудачливый, с низкой самооценкой,  ведомый, со слабо развитым  личностным началом. Такой человек через причастность к агрессивно действующей группе, через устрашение других преодолевает собственный страх и чувство неполноценности.