Современные девиантологические теории. Постмодернизм

Постмодернисты рассматривают  связи между человеческой активностью  и языком в конструировании значений, истины, справедливости, власти, знаний. Основная претензия постмодернизма к модернизму заключается в том, что последний вел скорее к угнетению, чем к освобождению. «Должна ли социология, наряду с другими типами гуманитарного знания, участвовавшая в создании бентамовского Паноптикона, – т. е., в конечном счете, всеобщей тюрьмы, – с прежним миссионерским жаром взяться за построение всеобщего постмодернистского Бедлама?», – вопрошает З. Бауман.

Различают постмодернизм скептический и утверждающий. Сторонники первого сосредоточены на отрицании, критике предшествующих постмодернизмупредставлений о социальных реалиях, включая преступность. Представители второго стремятся к «реконструкции», переоценке, «перестройке» знаний и представлений об изучаемых феноменах.

Хотя М. Фуко, как уже  упоминалось, сам не относил себя к постмодернистам, его идеи явно находятся в русле постмодернистских  концепций. Девиантность относительна. В Древней Греции, да и в Древнем  Риме была «нормальна» как гетеро-, так и гомосексуальность. В книгах «История безумия» (1961), «Рождение клиники» (1963), «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» (1975) М. Фуко исследует преступность, проституцию, бродяжничество, нищету, безработицу, сумасшествие в контексте власти. Книги М. Фуко представляют «через посредство изучения мира отклонений, далеко идущие разоблачения условностей и механизмов в нашем совершенно нормальном обыденном обществе». В конечном счете, новая дисциплинарная общественная формация с ее всеохватывающей дисциплинарной властью ассоциируется с тюрьмой. Этот образ «общество-тюрьма» не раз будет повторяться в исследованиях современных зарубежных и отечественных авторов.

М. Фуко сам был «девиантом»: творцом, разрушителем привычных догм в науке, да и «сомнительной» сексуальной  ориентации. «Мы имеем дело с аутсайдером, который пошел собственным путем, который перевернул привычные представления  и условности. В этом смысле его  жизнь и творчество представляют единое целое». Да, пожалуй, и смерть: М. Фуко стал одной из первых жертв СПИДа.

Одной из «классических» постмодернистских  работ является книга Э. Янг, название которой весьма условно можно  перевести как «Образ преступления: Человек, объявленный вне закона и криминальные беседы». Автор рассматривает преступление как понятие, используемое работниками уголовной юстиции, криминологами, социологами, политиками, журналистами (различные дискурсы). К исследованию проблемы привлекается материал философский, литературоведческий, криминологический, феминистский и др. В соответствии с постмодернистским подходом Янг сосредоточивает внимание на «материальной» роли языка в изображении преступления посредством метафор, символов и т. п. Одна из ее задач – показать репрессивность понятия общности. Нарушителя («человека вне закона») следует исключить из общества. Для Э. Дюркгейма общность двойственна – общность горожан, она же общность правонарушителей. Э. Янг интересуется структурой этой двойственности и тем, как она влияет на создание образа преступления. Другая тема – феминистическая. Автор исследует проблему семьи, одинокой матери, которая оказывается единственным лицом, ответственным за преступления детей. Казалось бы медицинские проблемы больных СПИДом и ВИЧ-инфицированных Э. Янг рассматривает с юридико-криминологических позиций (их положение в пенитенциарных учреждениях, лишение их страховых полисов и др.). Одна из задач автора – «делать невидимое видимым». Этого она пытается достичь и с помощью анализа детективной литературы. Для Э. Янг как представительницы постмодернизма (в феминистическом варианте) и история, и культура – открытые тексты, позволяющие бесконечно по-разному их прочитывать. Она призывает читателя «прочесть криминологию не криминологически».

Переоценка всего и  вся, «реконструкция» и «перестройка»  заставляют постмодернизм существенно переосмысливать саму методологию исследования. Как упоминалось в гл. 1, постмодернизм обращается к таким общенаучным концепциям, как теория хаоса, теория катастроф, синергетика, квантовая механика, к таким понятиям, как «странный аттрактор», бифуркация. Не имея возможности сколь либо подробно изложить методологические основы постмодернизма,отсылаем заинтересованного читателя к соответствующей литературе.

Одной из разновидностей постмодернизма является конститутивная криминология. Ее суть заключается в том, что преступность и контроль над ней не могут быть отделены от тотального (всеобщего) структурного и культурного контекста, в котором они продуцируются. Это утверждение противостоит мнению традиционной криминологии о возможности самостоятельного (раздельного) анализа преступлений, независимо от контекста. Преступность – интегральная часть тотального продукта общества. Поэтому криминологический анализ преступности должен осуществляться в общей социальной картине, наравне с другими составляющими общества. И это непростая задача.

Преступление – социально  сконструированная категория. «Право – это игорный дом властей, преступление – их мышеловка».

Конститутивная криминология переосмысливает преступление как  вредные последствия вложения человеческой энергии во властные отношения. Преступление – это «власть отрицать других». Такие человеческие беды как «преступления» вытекают из отношений неравенства. В современных индустриальных странах Запада зло группируется вокруг следующих различий: экономических (класс, собственность), политических (власть, коррупция), морально-этических, прав человека, социального статуса (статус, престиж, неравенство), психологического состояния (безопасность, благополучное существование), самореализации/актуализации, биологической целостности и др.

Множество девиантологических и криминологических теорий и обширный эмпирический материал привели с конца 70-х гг. прошлого века к попыткам создания обобщающих, интегративных теорий на основе наиболее плодотворных элементов уже существующих. Характерно, что практически все интегративные (да и многие другие) теории исходят из единого объяснения девиантности, включая преступность.

М. Ланье и С. Генри различают  два вида интеграции: модернистскую  и «холистскую» (холизм предполагает рассмотрение общества как единого  целого, как системы). Теоретическая интеграция представляет собой комбинацию из двух и более уже существующих теорий. Например, интегративная теория может ориентироваться на теорию научения, используя при этом теорию социального контроля с учетом влияния классовой структуры и социальной экологии. Так, Р. Эйкерс (Akers) в своей концепции «поглощения» заимствует понятия теории научения и теории социального контроля, переосмысливая их по-своему. Аналогично Г. Пирсон и Н. Вайнер на основе тех же теорий (научения и контроля) создают свою интегративную концепцию.

Д. Эллиот (1979) с коллегами, пытаясь объяснить делинквентность  подростков, построил интегративную  теорию на основе теории напряжения, контроля и социального научения. В конечном счете делинквентное поведение объяснялось через напряжение и неадекватную социализацию, которые приводят к ослаблению разрешенных связей и к усилению делинквентных связей с учетом процесса социальной дезорганизации.

К интегративным относится  и теория баланса контроля Ч. Титтла. Прежде всего Ч. Титтл подчеркивает взаимосвязи девиантности и преступности. Общая теория девиантности должна быть применима ко всем девиантным проявлениям. Баланс контроля предполагает соотношение (пропорции) суммарного количества того контроля, который оказывают индивиды, и того контроля, который оказывается по отношению к ним. При нарушении баланса контроля появится дефицит свободы. Для подтверждения и конкретизации теории баланса контроля требуются многочисленные эмпирические исследования, – повторяет Ч. Титтл. Только тогда можно будет показать, как пропорции контроля варьируют в зависимости от обстоятельств и широкого социального контекста.

Несколько амбициозно представляет Дж. Брейтуэйт свою интегративную  теорию «восстановленного стыда». Он называет те концепции, которые интегрированы в его общую теорию: теории контроля, субкультур, дифференцированной ассоциации, напряжения, стигматизации.

Автор исходит из того, что  общества, в которых у людей, с  одной стороны, развито чувство  стыда, а с другой стороны, порицания  за постыдный поступок корректны  и не чрезмерны, характеризуются  низким уровнем преступности (например, Япония). Дж. Брейтуэйт считает необходимым  восстановить чувство стыда там, где оно утратило значение, не прибегая к позорящей стигматизации. Очень  важно, чтобы общество было солидарно  в оценках дозволенного и недозволенного, постыдного и не постыдного.

Один формальный контроль явно недостаточен для решения столь  сложной социальной задачи. «Я уверен, – пишет Дж. Брейтуэйт, – что  если к решению проблемы преступности и исправлению нравов не будет  привлечена община, то власть закона сведется к бессмысленному набору процедур и санкций, которые будут иметь в глазах людей произвольный характер». Если стыд – путь к законопослушанию в результате свободного выбора, то репрессивный социальный контроль – путь к законопослушанию принудительному, т. е. ненадежному, кратковременному. Воссоединяющий стыд – средство предупреждения преступлений, клеймение же толкает правонарушителя к криминальной субкультуре. Внушение стыда, если оно не переходит в клеймение, служит наилучшим средством социального контроля. 
Для наглядности изобразим основные этапы развития зарубежной девиантологии в виде схемы.

Завершая краткий обзор  зарубежных девиантологических теорий, остается лишь напомнить, что за рамками сказанного остается море идей.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений»., 2004.

Змановская Е. Девиантология (психология отклоняющегося поведения). Учеб. пособие. М.: Академия, 2004.

Клейнберг Ю.А. Психология девиантного поведения: Учеб. пособие для вузов М., 2001.

Клейберг Ю.А. Социальная психология девиантного поведения: Учеб. пособие для вузов. М.: Сфера, 2004.