Понятие о природных условиях и природных ресурсах, их роль в развитии экономики РФ

Интенсивное развитие земледелия и животноводства привели к новому наступлению на дикую природу. Появился мощный резерв наращивания объемов пищи и тем самым увеличения общей экологической емкости среды обитания человечества. Численность населения Земли к 1500 году нашей эры составила около 350 млн. человек, из которых на долю охотников, рыболовов и собирателей приходился 1% или 3,5 млн. человек [7].

Сейчас научно доказано, что при каждом десятикратном уменьшении площади (ареала) в среднем территория лишается 30% видов организмов, характерных для данной местности. Таким образом, увеличение численности одного вида в пределах его ареала снижает биологическое разнообразие и ухудшает качество окружающей среды, что неминуемо приводит к экологическим кризисам.

Уровень демографии общества и влияние его на природу.

Первый (верхнепалеолитический) демографический взрыв человечества сопровождался верхнепалеолитической технологической революцией. Второй (плейстоцен/голоценовый) демографический взрыв вызвал неолитическую сельскохозяйственную революцию. И, наконец, третий (современный, начавшийся в XI -- середине XVI в.[11]) демографический взрыв вызвал в Западной Европе промышленную технологическую революцию.

Численность видов животных в природе регулируется естественным отбором, конкуренцией и хищничеством. Данные параметры определяют емкость среды. В связи с изменениями условий среды численность и плотность популяций постоянно изменяются. Обычно эти колебания неупорядочены и зависят от случайного сочетания многих факторов. Но в любом случае плотность популяции колеблется около уровня средней емкость среды. Если сопротивление среды длительное время невелико, например, благодаря благоприятным погодным и кормовым условиям, то у видов может наблюдаться быстрое размножение.

После четвертичного оледенения 13-10 млн. лет назад при перестройки экосреды от менее к более продуктивной и обратно специализированные формы млекопитающих не смогли быстро перестроиться и вымерли, и лишь наземные равнозубые двуногие гоминиды оказались оптимальным вариантом эволюционной реакции на начавшийся подъем и спад биопродуктивности среды.

Из-за высокого метаболизма продолжительность жизни и онтогенез у гоминид оказались растянутыми по сравнению с другими равновеликими им млекопитающими. По этой причине эволюционно-экологические реакции гоминид на перемены в экосреде были заторможены. Стандартные млекопитающие реагируют на временный подъем биопродуктивности экосреды (речь идет о кратковременных экологических изменениях) немедленным увеличением своего поголовья, что с исчерпанием природных ресурсов влечет за собой сокращение численности животных. Этот процесс, называемый популяционными волнами, обеспечивает в общем стабильную численность животных в биоме. Неучастие же в популяционных волнах создавало для гоминид тенденцию к медленному, но непрерывному демографическому росту.

С экологической точки зрения, возникновение производящего хозяйства означало, что демографический взрыв в первобытном обществе потребовал аналогичного популяционного взрыва в среде организмов, способных служить австралопитеку приемлемым источником пищи. Это позволяло демографически растущему социуму сохранять трофический (пищевой) энергобаланс с экосредой. В самом деле, земледелие и скотоводство -- это, с экологической точки зрения, искусственный популяционный взрыв ряда съедобных для человека растений и животных. Совершенно очевидно, что подобный популяционный взрыв может объясняться только предшествующим демографическим взрывом у австралопитека.

Согласно экспертным оценкам, численность популяции людей, одновременно проживавших на Земле на стадии Homo habilis составляла 100 000 человек, Homo erectus 1 000 000 человек, Homo sapiens - 3 000 000 человек и Homo sapiens sapiens - 6 100 000 000 человек [3], (см. также рис. 3).

В общем случае ожидаемая продолжительность существования популяции (Т) зависит от средней величины биотического потенциала (r)                            

Рис. 3. Рост населения Земли

за последние 400 лет.

«Расщепление» верхней части кривой обозначает отклонение от гиперболической зависимости, наметившееся за последнее десятилетие ХХ века [1].             

и от дисперсии ( sr) при максимальной численности популяции Nm Т = f (r, sr, Nm) (Гудмен, 1989г.).

Исследование модели показало, что вымирание популяции возможно при условии sr > 2r, при условии, что r и Nm можно представить как функции от массы тела. Из этого следует, что для высокой 95% -ной вероятности выживания в течение ближайших 100 лет популяции Homo sapiens sapiens должна иметь численность не ниже 500 особей. Для сравнения, популяция слонов - 100, а мышей - 10 000.

Вероятно, нормальная биологически обусловленная численность вида Homo sapiens sapiens с массой тела от 10 до 100 кг должна соответствовать размаху значений видовой численности в пределах 500 - 10 000 000 особей [1], где нижний предел определен вероятностью выживания популяции, а верхний - емкостью среды.

Как показывают расчеты, человечество превысило максимальный предел численности в 610 раз. Последнее утверждение наводит на мысль, что глобальное увеличение численности Homo sapiens sapiens представляет опасность.

Уровень развития технологии общества и влияние его на природу.

Помимо высокого уровня удельного метаболизма, человек и его предки имели еще одно важное отличие от высших животных, а именно: все орудийные гоминиды располагали средствами коллективного производительного потребления (коллективными орудиями). В отличие от других орудийных животных, гоминиды освоили средства коллективного и одновременно производительного потребления: орудия, изготовляемые сообразно коллективной традиции и используемые в различных коллективных промыслах.

С информационной точки зрения, чтобы вся часть сообщества, занятая производством коллективных орудий находилась в одинаковом положении в производственном процессе, оптимальное количество непосредственных создателей индустрии должно быть близко количественному показателю технологии. Когда степень сложности технологии эквивалентна численности своих создателей, на каждого из них, условно говоря, приходится определенный процент от общей степени сложности технологии, что выражает среднюю оптимальную эффективность ее воспроизводства. Если по какой-то причине сообщество вырастает, то, с одной стороны, в продуктах труда начинают накапливаться нестандартные изделия, совершенно избыточные для информационного оживления процесса репликации, поскольку они начинают дублировать друг друга; с другой стороны, процент технологии, приходящийся на каждого производителя, падает, что эквивалентно снижению эффективности воспроизводства культуры [6].

В противоположном случае, когда численность сообщества снижается, с одной стороны, возрастает трудоемкость репликации культуры, а с другой -- появляется биологически неприемлемый момент деградации демографического состояния общества. Очевидно, из трех возможных вариантов отношения степени сложности технологии к демографическому состоянию сообщества оптимальным является промежуточный, когда демографические и технологические показатели близки.

Возможная связь демографии с технологией проливает новый свет на динамику развития производительных сил. Последние состоят из личного (субъективный фактор) и вещного (средства и предметы труда) элементов, причем саморазвитие производительных сил начинается с личного элемента. Эта схема представляется вполне правдоподобной, однако первоначальное изменение субъективного фактора производства определяется не в усовершенствовании производителя, а в изменении его демографического состояния, что влечет за собой технологические изменения. Факты показывают, что изменения степени сложности человеческих технологий в истории являлись хронологическими следствиями изменений демографического состояния человечества.

Яркий пример, который произошел в начале верхнего палеолита, когда из Африки в Евразию пришел человек современного типа. Современное ему неандерталоидное население располагало менее сложными, чем верхнепалеолитические, индустриями и, следовательно, было малочисленнее, чем носители верхнепалеолитических культур. Неандерталоиды и современные люди также занимали одну и ту же экологическую нишу, в которой конкурировали. В результате современный человек с его большей численностью (точнее, плотностью населения) и более эффективной технологией вытеснил своих неандерталоидных современников. Сходные события происходили и в неолитическо-халколитическую эпоху, когда ближневосточные синокавказцы, а затем и индоевропейцы распространялись по Европе, обладая большими плотностями населения и более сложной технологией производящего хозяйства, чем мезолитические аборигены. Последние были вытеснены или ассимилированы и лишь на западе Европы, по-видимому, переняли производящее хозяйство, сохранив культурную преемственность с мезолитическим состоянием.

Уровень социальной организации общества и влияние его на природу.

Палеолитические и мезолитические общины находились в экологическом равновесии со средой, а локальный уровень ее биопродуктивности благоприятствовал какому-то определенному варианту кровно-родственных отношений, свойственных приматам (матрилинейный эндогамный промискуитет, матрилинейная экзогамия, патрилинейная иерархическая эндогамия и другие варианты, включая парную семью и пр.). Не исключено, что ближневосточные обитатели субтропиков с их значительной биопродуктивностью могли обладать матрилинейными кровно-родственными структурами, в то время как их соседи в менее продуктивных регионах имели скорее склонность к патрилинейной иерархической эндогамии (с тенденцией к организации гаремов).

Материальные средства внутренней социальной интеграции неолитического общества распадаются на две основные группы явлений, состоящих в генетической связи. Первая группа интегративных феноменов связана с предметной формой структуры цивилизованного общества, которая воплощена в материальных образованиях поселения городского типа. Город - это средство коллективного непроизводительного потребления сакрального (культовые, религиозные места, здания, сооружения), административного, жилищного и фортификационного (оборонительные сооружения) типа представляет собой предметную форму структуры общества разделенного труда, призванную жестко связать между собой жизненные условия весьма разнородных подразделений труда в едином городском конгломерате, что выполняло важнейшую социально-интегративную функцию для общества, расщепляемого разделением труда[13].

Из наблюдений над приматами в неволе известно, что ограничение своей свободы, абсолютно независимо от наличия пищи, они воспринимают как попадание в малопродуктивный пустынный биотоп, начинают конкурировать из-за пищи (несмотря на то, что ее хватает) и организуют патрилинейные иерархические структуры сообщества. Приматы в данном случае реагируют на отсутствие постоянного свободного доступа к источникам корма, что действительно эквивалентно условиям малопродуктивного биотопа или биотопа, в котором доступ к пище ограничивают хищники (ситуация с павианами в открытой саванне) [2].

Человеческое поведение при переходе к жизни в городах столкнулось с аналогичной проблемой. Кровно-родственными отношениями в городской цивилизации стали патрилинейные, а общегородская социальная структура приобрела иерархические черты. По форме эта организация имела древнее этологическое (естественное поведенческое) происхождение. Однако в условиях цивилизованного общества, потенциально дезинтегрируемого специализацией труда, иерархическая патриархальная структура стала функционировать за рамками кровно-родственных отношений и обусловила конкретный централизованно-распределительный характер экономических связей подразделений труда. В данном случае в объяснении нуждается не сам генезис иерархической структуры, а ее социально-экономическое приложение, причина реализации которого видна в пригодности иерархической структуры для социально-интегративных функций.

На первый взгляд иерархическое устройство цивилизованного общества было удачным изобретением для регуляции социально - экономических взаимоотношений подразделений труда. Но с другой стороны, увеличивало давление на природу из-за увеличения плотности населения и агрессивного отношения к действительности.

Таким образом, цивилизация, получив в наследство от первобытного общества начала производящего хозяйства, и предпосылки иерархической организации общества, поместила все эти общественные достижения в определенную социально-интегративную матрицу, что обусловило возможность их дальнейшей специализации и развития без ущерба для целостности социума, но значительно изменяющая окружающую природную среду.

Синергетика или прогноз будущего.

В последние двадцать лет было показано, что "долгосрочный прогноз" поведения огромного количества даже сравнительно простых механических, физических, химических и экологических систем можно предсказать в течение ограниченного времени. Сколь угодно малая неточность в определении начального состояния системы нарастает со временем, и с некоторого времени мы теряем возможность что-либо предсказывать.

Поистине огромна область, в которой наши возможности предсказывать весьма ограничены. Однако в некоторых случаях осознанный барьер не только лишает иллюзий, но и помогает увидеть истинный масштаб стоящих проблем. Это связано с необратимостью теории относительности и с поведением, так называемого, динамического хаоса [4]. Важнейшее свойство детерминированных систем с хаотическим поведением - чувствительность к начальным данным. Начальные отклонения с течением времени нарастают, малые причины приводят к большим следствиям. Таким образом, в детерминированных системах с хаотическим поведением должны быть сбои, для сохранения относительно стабильного состояния.

Известно, что множество систем нашего организма работают в хаотическом или близком к нему режиме. Причем часто хаос выступает как признак здоровья, а излишняя упорядоченность - как симптом болезни. Исследователи детерминированных системах с хаотическим поведением пытаются увидеть за этим новый, более глубокий уровень единства природы.

Данные системы имеют очень много степеней свободы. Однако все устроено так, что в процессе эволюции выделяется несколько главных критериев, к которым подстраиваются все остальные. Эти главные степени свободы называют параметрами порядка. Есть и правила запрета. Попытки что-либо "навязать" детерминированным системам с хаотическим поведением или пытаться воздействовать на них методом проб и ошибок, обречены на провал.

В процессе развития и стабилизации деятельности таких систем должны возникать и исчезать (иными словами: перетекать из одного вида в другой) импульсы, которые отточено регулируют взаимодействие положительных (например, катализаторы) и отрицательных (например, ингибиторы) обратных связей. Первые должны сделать пространственно-однородное состояние неустойчивым и обеспечить возможность рождения структур. Вторые нужны, чтобы стабилизировать процессы вдали от равновесия и задать диапазон, в котором будут меняться параметры порядка.