Уроки Второй Мировой войны

Собственно, такой вопрос перед ними не стоял, они умели и любили только одно и, соответственно, желали и дальше заниматься этим же делом – воевать. Прежде всего следовало проанализировать действия всех видов вооруженных  сил, чтобы наметить дальнейшие пути их развития и подготовить наставления  по наиболее эффективному использованию  всех систем оружия. На Европейском  театре военных действий главную  роль играли танковые войска, хотя союзники, а особенно американцы, старались  выдвинуть на роль решающей силы авиацию. Однако мы будем рассматривать именно действия танков, так как исход  Великой Отечественной войны  решило именно противостояние Панцерваффе  и танковых войск Красной Армии.

Как бывает очень часто, реальное воплощение идей оказалось очень далеким от предсказаний теоретиков. Книги Фуллера, Лиддел-Гарта, де Голля имели очень мало общего с реальным ходом боевых действий, даже Гудериану далеко не всегда удавалось  реализовать свои собственные предсказания. Прежде всего это произошло потому, что танковая война оказалась  намного сложнее и многообразнее, чем представлялось до начала Второй мировой войны. Но в то же время  мы должны отметить, что некоторые  из высказанных идей были реализованы, как говорится, с точностью до последней запятой. Конечно же, мы говорим о блицкриге. Это был  хрестоматийный пример использования  всего комплекса боевых качеств  танковых войск – не какой-то одной, отдельно взятой характеристики, а  именно всех их в сумме. И мы видели, как в начале войны (в период с 1940-го до лета 1942 года) немцы проводили  блицоперации, а начиная с 1944 года эта прерогатива переходит к  Красной Армии. Какие-то операции на окружение завершались полным успехом (Киевский котел, Сталинградский), какие-то – частичным, а какие-то вообще ничего не давали, так как окруженная группировка  прорывалась на свободу. В то же время  хочется особо подчеркнуть, что  западные союзники ни единого раза не сумели добиться подобного успеха. Наиболее показательной в этом плане  является история с так называемым Фалезским мешком. Зато военное министерство США в 1943 году выпустило наставление  для собственных офицеров: «Как затупить лезвие блицкрига».

Однако  наступательные операции, в которых  танковые войска играли главную роль, не сводились к одним только окружениям и котлам. Имеются несколько примеров, когда была реализована идея глубокого  прорыва, стремительного рассекающего удара с целью захвата стратегически  важного пункта или уничтожения  какой-то особо важной цели. Такие  операции были характерны для Красной  Армии. Наиболее убедительным примером оперативного удара является рейд танкистов  генерала Баданова к аэродрому в  станице Тацинской, после которого были окончательно сорваны все попытки  немцев наладить снабжение окруженной армии Паулюса по воздуху. Стратегическим глубоким прорывом можно считать  Пражскую операцию 1945 года, которая, кстати, несколько соприкасается с глубокой операцией в том виде, как ее описывали Триандафилов и Све-чин, – сочетание военных и политических результатов. Но, безусловно, в первую и главную очередь мы должны учитывать  военные результаты таких ударов.

Еще один вариант наступательных действий негласно предусматривался, хотя, кажется, нигде  не был прописан официально, – это  преследование разбитого противника. Ведь в каком-то смысле танки являлись преемниками кавалерии, на которую  всегда возлагалась эта функция. Англичане даже начали строить специальные  крейсерские танки, которые идеально подходили для этого, но ни на что  другое не годились, как и советские  БТ, если уж говорить честно. Но мало иметь  подходящие танки. Для преследования  должна сложиться соответствующая  оперативная обстановка, и командовать  должен решительный офицер. При отсутствии этих двух обязательных условий из преследования ничего не получится, в чем можно без труда убедиться, посмотрев на Североафриканские  кампании британской армии. Увы, не один Сталин мог сожалеть об отсутствии гинденбургов в своем генеральском корпусе. Англичане тоже наверняка  жалели, что у них не нашлось  Зейдлица или Мюрата, вместо них  имелись всяческие о'коноры и  монтгомери разного калибра - вялые, сверхосторожные (эпитет «трусливые»  мы не употребляем), безынициативные.

Характерным примером операции на преследование  являются действия 1-й танковой армии  фон Клейста под Ростовом летом 1942 года. Операция на окружение не удалась, но в то же время советские войска перестали оказывать организованное сопротивление, поэтому немцы перешли  к преследованию на широком фронте, что отличалось от блицопераций и  рассекающих ударов, которые наносились по определенным направлениям. В подобных операциях больше, чем в других, сказывается такой фактор, как  работа системы снабжения. Если присмотреться  внимательнее, то мы видим, что каждому  уровню развития техники соответствует  своя предельная глубина операции. Например, в Первую мировую войну  она не превышала 150—200 километров. А что еще можно было ожидать  от транспортного средства марки  «телега»? Во Вторую мировую войну  этот предел повысился примерно до 500 километров в наиболее благоприятных  условиях летнего наступления. Поэтому  отказ командования Красной Армии  от операции «Большой Сатурн» был  вполне разумным решением. Имело значение и элементарное наличие запасов  топлива. Ведь те же немцы при наступлении  на Сталинград рвали на себе волосы, потому что им приходилось расходовать  две тонны бензина, чтобы доставить  к линии фронта одну. И в то же самое время американцы совершенно не задавались подобными вопросами, снабжая различными припасами воздушную  армию генерала Ченнолта, базирующуюся в Китае, хотя им приходилось на доставку тонны груза самолетами тратить  уже четыре тонны бензина. Кстати, это единственный пример длительного  и успешного функционирования воздушного моста в крайне трудных условиях – перелеты приходилось совершать  через хребты Гималаев. Немцам удавались  лишь единичные операции, вроде доставки бензина танкам Гуде-риана, или недолговечные  мосты, как при заброске грузов в  Демянский котел. Попытка снабжать таким же образом армию Паулюса  провалилась с треском.

Тесно граничит с преследованием противника так  называемый «стальной каток». В этом случае танковая армия после сокрушения организованной обороны ведет наступление  широким фронтом, однако она вынуждена  уничтожать отступающие части и  резервы противника, поскольку они  продолжают оказывать сопротивление. Вот здесь мы уже видим принципиальное отличие танковых войск от кавалерийских  масс прошлого. Кавалерия не обладала достаточной огневой мощью и  ударной силой, чтобы уничтожать узлы сопротивления и части противника, не поддавшиеся панике. В некоторых отношениях такой метод наступления даже более эффективен, чем блицкриг, так как противник не получает возможности консолидировать свои позиции в глубине обороны. В результате ему приходится буквально на пустом месте создавать новую линию фронта, так как все его силы в полосе наступления оказываются уничтоженными. Просто блестящим примером такого вида наступления является Висло-Одерская операция Красной Армии, проведенная в начале 1945 года.

Но теория не стоит на месте, подталкиваемая развитием  техники. Безусловно, следует согласиться  с мнением, что танковая война  является частным случаем более  широкого понятия «маневренная война». И вот в рамках этого общего буквально перед самым окончанием военных действий появляется новое  понятие – «комбинированная операция». Ранее под этим подразумевали  высадку морских десантов, потому что в подобных операциях успех  зависел от налаженного взаимодействия флота и армии, двух отдельных  видов вооруженных сил. Но летом 1945 года в Маньчжурии Красная Армия  продемонстрировала иной вариант комбинированной  операции – взаимодействие авиации  и армии, когда наступление танковых и механизированных частей дополнялось  высадкой воздушных десантов в ключевых пунктах системы обороны противника. Немцы во время наступления в  Арденнах пытались предпринять нечто  подобное, но воздушная часть операции провалилась сразу. И если рассмотреть  повнимательнее хваленую американскую операцию «Сабля пустыни» – освобождение Кувейта, то мы увидим, что совершенно ничего нового американцам добавить не удалось, хотя со времени Маньчжурской операции прошло полвека. Конечно, мне  могут бросить упрек, что «каждый  мнит себя стратегом, видя бой со стороны», но все-таки за 50 лет генералы просто обязаны были придумать что-то новое, хотя только для того, чтобы отработать свой оклад денежного содержания.

В то же время  следует отметить, что не всегда появление новой техники вело к появлению новых тактических  приемов. Например, создание немцами  тяжелых танков «Тигр» и «Пантера», наоборот, отбросило тактику ведения  наступательных операций в эпоху  Первой мировой. Снова было решено наносить удар не там, где это возможно, а  там, где хочется, в напрасной  надежде, что «вундерваффе» сумеет пробить вражескую оборону, как  это делали танки в 1916 году. Увы, в 1943 году танк, какой бы он хороший  ни был, уже не являлся принципиально  новым оружием. Тяжелые танки  германской армии стояли на более  высоком техническом уровне, чем  советские танки соответствующего периода, но технологической инновации, резкого прорыва вперед не представляли, это было количественное, но не качественное совершенствование. Отсюда и совершенно закономерная неудача немецкого  наступления под Курском.

А теперь перейдем к оборонительным операциям  с использованием танков, которые  перечисленные выше теоретики в  общем-то и не рассматривали, справедливо  считая танк наступательным вооружением. Но даже при беглом чтении их трудов бросается в глаза любопытная закономерность: на словах проповедуя мобильную войну, они рассматривали  танки как инструмент жесткой  статичной позиционной обороны. Единственный способ применения танков в обороне – это тактический  контрудар с целью ликвидации локального вклинения противника в  свои оборонительные позиции. Вопрос о  ликвидации серьезного прорыва не рассматривался, такой прорыв считался невозможным  по определению.

И вот  здесь практика буквально в первый же месяц войны заставила немцев выдумывать что-то новое. К их чести, немецкие генералы с неожиданно возникшей  задачей справились. Мы говорим о  сражении на Бзуре. В случае крупного прорыва противника немцы решили изо всех сил держать фланги прорванного  участка, стараясь не допустить его  расширения. Одновременно подтягивались  танковые соединения, которые совместным ударом с двух сторон срезали образовавшийся клин. Такие действия облегчались  тем, что противник, как на Бзуре, так и под Харьковом весной 1942 года, не использовал крупные  соединения танков и вел наступление  по старинке, пехотой. Кстати, отчасти  этот же прием был использован  и во Франции в мае 1940 года, когда  соединения англо-французской армии  двинулись в Бельгию и сами залезли в мешок.

Метод обороны, примененный Манштейном при отступлении  от Сталинграда, нельзя считать типичным, потому что в данном случае ему  пришлось иметь дело со слабо скоординированными ударами не слишком крупных танковых групп. Нейтрализовать прорыв советского танкового корпуса (который, напомним, был не сильнее немецкой танковой дивизии), не поддержанного выдвижением  резервов, не представляло особого  труда. В ходе этих боев главная слабость Красной Армии – неадекватное состояние системы связи на всех уровнях. Это не позволяло скоординировать  действия отдельных корпусов и бригад, развить успех, достигнутый на одном  участке, или, наоборот, парировать внезапно возникшую угрозу на другом.

Уже как  совершенно крайний случай, когда  речь идет не об обороне какого-то участка  фронта, а о спасении всего, что  еще можно спасти, следует рассматривать  использование танковых частей для  прорыва кольца окружения, которое, как правило, производилось одновременным  ударом снаружи и изнутри. Односторонний  удар особых шансов на спасение не давал. Но, как правило, удавалось спасти далеко не всех: смотрите примеры того же Барвенковского котла и Корсунь-Шевченковского.

Здесь приходится ловить на слове самого себя. Есть крайний  случай, а есть еще крайнее. Уже  от полного отчаяния немцы изобрели так называемый «плавающий котел», когда прорвать кольцо не удавалось  и приходилось методом навала стараться сместить весь котел, как  целое, по направлению к линии  фронта. За такое Гитлер давал кресты, но мало ли за что их давали в апреле 1945 года...

После окончания  Второй мировой войны развитие танков и танковых войск продолжалось, причем военная мысль снова начала выписывать причудливые зигзаги, сильно напоминающие то, что происходило перед этой войной. Немцы, набаловавшись вдоволь  с монстрами, вроде «Ядгтиг-ра»  и «Мауса», кинулись в другую крайность  – «Леопард I» имел бронирование, которое иначе как символическим назвать трудно. Шведские безбашенные танки (кстати, а почему их называют танками?) вполне достойны занять место в любой «камере преудивительных кунстов». Как-то сами собой потихоньку вымерли штурмовые орудия. Ну, это понятно: калибр танковых пушек вырос до разумного предела, новое поколение 120—125-мм снарядов прекрасно справлялось с теми задачами, которые ранее выполняли старые 152-мм. Попытки установить орудие такого калибра на танк предпринимались неоднократно и многими странами, но успеха так и не принесли. Гонка калибров танковых пушек завершилась. Зато снова вспыхнула гонка бронирования. Первый звонок прозвенел во время арабо-израильской войны 1973 года, когда множество танков стали жертвами противотанковых ракет и гранатометов. Казалось бы, этот звонок может стать погребальным колоколом, но танк извернулся. Появились две принципиально различные системы противодействия управляемым ракетам и кумулятивным снарядам – многослойная броня и динамическая защита. Они прошли испытание во время последующих военных конфликтов и показали себя достаточно адекватными.

Но остается вопрос: а как бы показали себя танки  в случае серьезного конфликта главных  противостоящих лагерей – НАТО и  ОВД? При всей занимательности разборок на Синайском полуострове или  на индо-пакистанской границе они  не могут служить мерилом эффективности  танковых войск. Снова началось использование  танков, но не танковая война.

Пытаясь рассмотреть вопрос о гипотетическом конфликте Востока и Запада, мы вступаем на зыбкую почву предположений  и допущений. Прежде всего приходится сказать, что в случае тотальной  ядерной войны рассматривать  тактику применения танковых войск  просто не имеет смысла, а вот  удастся ли в случае возникновения  конфликта удержать его в определенных рамках? Тот же Том Клэси в своей  неплохо написанной книге «Красный шторм» дает утвердительный ответ. Дескать, все сведется к затяжной войне  с использованием обычных вооружений, в которой превосходство Запада в технологиях принесет ему конечную победу. Даже в самой отчаянной  обстановке терпящие неудачу Советы не рискнут применить даже тактическое  ядерное оружие, точнее вознамерятся, но здоровые силы в советском руководстве  нейтрализуют выпады безумцев. О применении баллистических ракет речь не идет в принципе. Точно по такому же сценарию проходит и описываемая Клэнси советско-китайская  война, в которой побеждают, разумеется, американцы, опять-таки за счет ультрасовременных  технологий.