Логика и интуиция

В ХVII - XVIII столетиях наука постепенно отстаивает право самостоятельного суждения о природе и устройстве мира, а также о формах его изучения и исследования. Более того, Новое Время оказывается временем возникновения науки как социально-организованной силы, как особого способа производства знаний. Последнее поставило новые цели перед логикой и изменило характер философствования.

Логика развивается  теперь в связи с требованием  и необходимостью содействовать  “росту наук”. Фр.Бэкон ставит перед собой задачу разработать новую логику (ср. название его основного труда “Новый Органон”). Такая логика, по мнению Бэкона, претендует быть “учением о методе”, т.е. некоторой “методологией”, способной указать ученым кратчайшие пути к “новым истинам”. Орудие и познания, и действия человека - это новый метод истолкования природы, метод открытий и изобретений, опирающийся на планомерно поставленный эксперимент. В деятельности ученого, по Бэкону, можно, предположить два источника успеха и продуктивности, а именно: чувственные наблюдения, опыт и рассудок, здравый смысл. Истинный ученый, считал Бэкон, “берет пример” с пчелы, извлекающей сок из цветов сада и поля и собственным умением преобразующей его в мед. Он руководствуется логикой “истинного наведения”, индуктивным методом, который требует исчисления качественных особенностей и свойств изучаемых объектов. Истинная индукция суть не простое перечисление случайных признаков изучаемых предметов, но систематизация качественных признаков, а затем отбор и селекция тех из них, которые могут прирастить знание или навести на открытие еще неизвестного.

Бэкон предложил  составлять таблицы присутствия, отсутствия и степеней изучаемых свойств  отдельных предметов данного  класса. Цель и задача этих таблиц состоит  в том, чтобы осуществить “представление примеров разуму” и выделить схему  сопоставления двух явлений с  тем, чтобы найти и установить необходимую связь между ними. Сам Бэкон рассматривал свои таблицы  как приемы открытия.

Заполнение таблиц требует знания фактов, и их собирание  Бэкон считал важнейшей задачей  науки. Более того, до конца жизни  он работал над составлением “Естественной  и Экспериментальной истории”, к  которой стремился обнаружить логические пути открытия нового знания, общезначимого  для развития науки и дальнейшего  изучения природы.

Логический метод  Бэкона фактически стал началом индуктивной логики. Как форма движения мысли индукция тесно связана с историей опытного познания и научного исследования. Любопытно, что изучение индукции было свойственно логическим системам Древнего Востока: и в индийской логике и в китайской философской школе Лао-Цзы довольно широко пользовались индукцией как методом наблюдения и средством осознания изменчивости мира. Индуктивную логику вполне можно рассматривать не как логику достижения истинного знания, но как логику постижения изменений в природе и человеческом мире. В дальнейшем в задачи и цели индуктивной логики стало входить установление логических критериев подтверждаемости или обоснованности какого-либо общего положения науки или знания единичными фактами. В такой форме знание или положение науки выступает не как утверждение, требующее верификации по критерию истинное/ложное, но как гипотеза. Сами гипотезы могут получать свои обоснования различным образом. Один из методов предполагает оценку ее с точки зрения эффективности в объяснении уже имеющихся фактов и в предвидении новых и соответственно, ее принятии или отклонении от дальнейшего рассмотрения. В дальнейшем Лейбниц поставит вопрос о об условиях наибольшей обоснованности гипотезы и сформулирует эти условия. Фактически Лейбниц вносит в индуктивную логику новые принципы вероятностной логики. К их числу Лейбниц отнес следующие: необходимость непрерывной шкалы вероятностей, достаточно четкое определение вероятности или правдоподобности как меры нашего знания, а также попытки выяснить закономерности, возникающие при различных операциях над вероятностями. В основу вероятностной логики Лейбниц положил принцип “равно принимать в расчет равноценные предположения” и долгое время этот принцип, названный принципом индифферентности, был основным для построения вероятностной логики.

В философском контексте  необходимость существования вероятностной  логики оправдывалось тем убеждением, что всякое положение, добытое при  помощи опыта, не может быть безусловно необходимым, но может быть только вероятным.

Переосмысление в  Новое время задач и целей  самой логики, развитие самостоятельных логик, тесно увязанных с математикой и существующей в ней системой исчислений, заставило философов обратить внимание и исследовать своеобразие математического знания.

Это своеобразие, по мнению философов ХVII века - Декарта, Лейбница, Спинозы и Локка - состояло в следующем. С одной стороны, суждения математических наук обладают безусловной логической всеобщностью и необходимостью, - т.е. любая доказанная в математике теорема справедлива не только для данного единичного объекта, но для любого объекта из класса объектов, который имеет в виду доказательство. Но с другой стороны, логическая необходимость доказываемых в них теорем не имеет и не может иметь источник в опыте и эмпирической индукции, а следовательно остается неясным, где математика черпает свои основные логические признаки - всеобщность и необходимость. Эта трудность снималась учением об интеллектуальной интуиции, в которой утверждался и объяснялся непосредственный характер некоторых истин. Сама интуиция понималась здесь как интуиция рациональная, т.е. такая, в которой нет никакой грубой чувственности равно как и мистического сверхъестественно постижения реальности. “Под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемого лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция” Р.Декарт. Избранные произведения. М., 1950, с.86..

Как видим, понимание  интуиции в Новое Время оказывалось  принципиально иным, чем в предшествующей философии античности и средневековья. Отличие, в конечном итоге, сводилось  к тому, что процедуры идеализации, т.е. процедуры мыслимого конструирования объектов, не существующих и не осуществимых в действительности ( простейший вид таких объектов - математическая точка или геометрическая фигура), уже не содержали в качестве своего основания ничего чувственного, но “демонстрировали” способность человеческого интеллекта к ясному и отчетливому усмотрению некоторых, - в частности математических, - истин. Интуиция в представлении рационалистов XVII века есть высшее проявление единства знания, и притом знания интеллектуального, ибо в акте интуиции разум одновременно и мыслит и созерцает. Тем самым интуиция оказывалась принадлежащей к роду познания логического.

Представляется, что  это обстоятельство существенным образом  повлияло на развитие характера науки  и ценностной определенности практической деятельности человека. Кроме того, изменение представления о соотношении  логики и интуиции в процессе познания, формулировка теории интеллектуальной интуиции, в которой интуиция рассматривалась  как важнейшая логическая форма человеческого интеллекта, изменило представления о разуме, почти разрушило интуицию реальности божественного присутствия в мире. Очевидным стало именно несоответствие универсальности разума как “орудия” конечному характеру человеческого “тела-машины”. Эта очевидность создала прецеденты для изменения этических и эстетических установок в освоении человеком природы, а в конечном итоге сняла преграды для технологического вмешательства в природу. Человек же стал пониматься в качестве силы, противостоящей природе и преобразующей ее объекты в необходимые для себя предметные формы. Науке стал воздаваться приоритет среди всех других видов познавательной деятельности постольку, поскольку именно науке присущ принцип объективного и беспристрастного исследования.

Фактически в Новое  Время складывалась и развивалась  традиция, когда логик сознательно  стремился “дистиллировать” путь человеческого познания, отбросив все, что не приводило к успеху. Тем  самым логика стремилась создать  нормы и стандарты самого постижения истины. Таким образом, в Новое  Время изменились задачи логики - ее ядро отныне составляет разработка норм истинности и методов достижения нового знания.

Позитивизм, а затем  и логический неопозитивизм ХХ столетия осознал проблемы и задачи логики в контексте решения проблем обоснования научного знания. Именно в этом плане, собственно говоря, логика выглядит “полезной”. Неопозитивисты сумели достаточно подробно проанализировать вопрос о структуре научного знания, проблему объяснения и предсказания в науке, вопрос о гипотетичности научного знания, т.д. Иными словами, сложившиеся в науке приемы и способы исследования получали описания в логике как некоторые регулятивные процедуры, и обратно, с точки зрения этих нормативных процедур подвергались анализу и оценке конкретные научные теории.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данном реферате мы коснулись некоторых исторических аспектов достаточно сложной проблемы соотношения интуиции и логики в  науке. Выбранный нами угол зрения на развитие этих средств познавательной деятельности в естествознании позволил описать эволюцию представлений  об интуиции и логике и рассмотреть  их значимость в становлении культуры мыслительной деятельности. Важно подчеркнуть, что основными выводами проделанного нами исследования могут служить следующие моменты:

во-первых, осознание  наукой средств своей познавательной активности было бы невозможно без философского подхода к рассмотрению основных проблем естествознания. А это значит, что философия и естествознание имели и имеют класс общих проблем именно в области методологии научного познания;

во-вторых, европейская  культура мыслительной деятельности

исторически складывалась под знаком постепенного преобладания логической необходимости. Ценность полученного  наукой знания во многом была определена его объективностью и предметностью, его значимостью в смысле способности  раскрывать закономерности во взаимосвязях природных объектов и тем самым  предоставлять возможность предвидеть их изменения или изменять их в  соответствии с конкретными целями и условиями практической деятельности человека;

в-третьих, интуиция, как один из важнейших источников и средств научного творчества в  контексте методологического анализа  проблем естествознания практически  не рассматривалась. Тем самым интуиция оказалась “стихийным”, т.е. никак  не поддающимся рефлексии, средством  организации и направления научного изучения, как правило, наиболее сложных  проблем естествознания.

в-четвертых, сложившуюся  ситуацию в рефлексивном осознании  соотношения интуиции и логики в  науке нельзя признать удовлетворительной. В любом случае, она требует  своего дальнейшего рассмотрения, изучения и обсуждения.

ЛИТЕРАТУРА

Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М. Соцэгиз, 1963.

Кузнецова Н.И. Наука  в ее истории. М., Наука, 1982.

Разум и культура. Труды международного франко-советского коллоквиума. М., Изд-во МГУ, 1983.

Степин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации. В журн. “Вопросы философии”., 1989, № 10, с. 3-18.

Философская энциклопедия. Тт. 1 - 5. М., “Советская энциклопедия”. М., 1960-1970.

Эрн В.Ф.. От Канта  к Круппу. В журн. “Вопросы философии”. 1989, № 9. С. 96-108.