Прагматические особенности инверсии в английском языке

      При рассмотрении вопроса о специфике  художественной речи  важно учитывать и особенности читательского восприятия текста.  По экспериментальным данным некоторых психологов, для понимания значения слов, понятийного плана речи требуется в 2,5 раза больше времени, чем для возникновения образа. Отсюда можно сделать логический вывод, что необходима активизация читательского воображения писателем, которая, естественно, может осуществиться только через текст. “Писатель должен как-то по-особому построить речь, выдвинуть, акцентировать какие-то её моменты, задержать на них внимание читателя с той целью, чтобы тот смог “ощутить” предмет описания, а не только понять общий смысл теста. Художник текста должен владеть “секретом”  облегчения работы читательского воображения.”[17, c. 88] А это он может осуществить только через речь, так как писатель лишен таких средств воздействия, как, например, интонация, жесты, мимика, ситуация, которые имеются в распоряжении при устном общении у разговаривающих. Эти средства с необходимостью должны заменяться  в эстетическом общении речевыми средствами воздействия.

   Если рассмотреть специфику научной речи, то в ней сама задача общения такова, что здесь достаточны передача информации и понимание смысла. В публицистике большое значение имеет воздействие на читателя, оно и проявляется в средствах речи, через речь; однако возбуждение работы читательского воображения здесь специально не преследуется. В художественной же речи, в которой очень большую роль играет её эмоциональная сторона, воздействие на чувства писателей осуществляется через образ, в этом её специфика, отличие от других сфер общения.

      Итак, актуализация языковых средств, выражающих в речи  (путем её особого построения) образную мысль писателя и   возбуждающих читательскую фантазию, - одна из специфических черт художественной речи, через которую и осуществляется конкретизация, но лишь в тех случаях, когда активизируется “конкретизирующая” сторона языковых средств. Конкретизация осуществляется через актуализацию, но такую, которая преследует цель “выдвинуть” языковые средства, выражающие конкретные стороны изображаемого. Здесь нельзя не согласиться с Кацнельсоном С.Д. о том, что “ язык вливается в речь не как целостная структура, а фрагментарно, отдельными строевыми элементами, отбираемыми сообразно потребностям сообщения и получающими в речи своё особое, специфическое для данного текста построение”.

      “В  специальной литературе из всего  многообразия функций порядка слов в английском языке  выделяются следующие: логико-грамматическая, структурно-грамматическая, эмоциональная и коммуникативно-прагматическая.” [20] При этом указывается, что реальное оформление порядка слов в конкретном высказывании происходит, как правило, в результате осуществления не одной функции, а нескольких или даже всех вместе взятых.

      Данное  обстоятельство позволяет предположить, что указанные функции пересекаются в определенной плоскости и количество функций может быть сведено к минимуму, достаточному для образования любого коммуникативно значимого класса и типа предложений, в которых форма и содержание взаимно детерминированны. В качестве основной универсальной функции признается структурно-грамматическая функция порядка слов, которая позволяет объединить грамматическую (в данном случае синтаксическую) и смысловую (семантическую) структуру, то есть семантико-синтаксическую функцию. Она позволяет объединить и логико-грамматическую, и коммуникативно- прагматическую, и эмоциональную функции.

      Семантико-синтаксическая функция порядка слов в английском языке обнаруживается как в различных  по целеустановке предложениях, так  и в коммуникативной актуализации (актуальное членение), где порядок слов организует определенный коммуникативно значимый класс предложений  и одновременно создает условия для реализации дополнительной коммуникативной нагрузки, в том числе и для реализации  эмоционально-экспрессивного компонента предложения.

      “Объекты  познания, с точки зрения прагматики, не существуют независимо от сознания, а формируются познавательными  усилиями в ходе решения практических задач. Прагматика – практическая полезность, удовлетворяющая субъективные интересы индивида.”[47] Прагматический аспект речи—это речь в действии, в работе со всеми возможными нарушениями и отклонениями от общепринятого.

  Актуализация и экспрессия пересекаются в плоскости прагматики как семантически  и коммуникативно значимой категории, ибо здесь на передний план  выдвигается говорящий субъект со всеми его интенциями. Поэтому существует тесная связь между субъективным типом актуализации и эмоционально-экспрессивным компонентом содержания предложения.

      Семантическая сущность актуализации состоит в образовании  сочетания «известность/неизвестность» для воспринимающего информацию, для слушающего. Таким образом, актуализация предполагает  обязательное наличие двух переменных—говорящего и слушающего, что соответствует требованию анализировать смысл предложения в контексте речевого акта. Семантическая оппозиция «известность/неизвестность» преобразуется в грамматическую и выражается грамматическими членами предложения—группой подлежащего и группой сказуемого, с которыми соотносятся понятия «данное/новое», «тема/рема». Ведущим при определении этих понятий является синтаксический фактор. Существующая здесь тенденция выносить «рему» в конец предложения является абсолютно надежным критерием для английского языка.   
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.1 Грамматическая функция инверсии

      В.Г. Адмони, выделяя эмоциональную функцию  порядка слов в качестве самостоятельной, основное значение усматривает  в  создании повышенного эмоционального содержания синтаксических единств, что  достигается, по его мнению, «измененной» (сдвинутой) формой исходного порядка слов. Оппозиция понятий «исходный» и «измененный» как отклонение от нормы встречается в работах многих авторов, что следует объяснить традицией, связанной с идеей европейского рационализма. Синтаксис же естественного языка постоянно вступает в конфликт с иконическими нормами, что свидетельствует  не о нарушении норм, а о том, что «нормы» несовершенны. Современные грамматики английского языка начинают избегать подразделения порядка слов на нормальный и ненормальный.

      Споры о “нормальном, нейтральном, не эмфатическом”  и “ненормальном, особом, эмфатическом” (термины И.Р. Гальперин) порядке  слов всегда не давали покоя стилистам  и лингвистам. Проблема местоположения членов предложения (куда входит и проблема инверсии) исследуется учеными  с момента зарождения науки «риторики». Сначала порядок слов—“общепринятый” просто фиксировался, затем грамматика стала рассматривать  связи между членами предложения—«синтаксические отношения членов предложения», а уже затем стилистика , как наука обо всем выразительном, окрашенном, выдвинутом, стала рассматривать «отклонения от общепринятого» и определять их назначение в речи.

      Гальперин И.Р. в своем труде «Очерки по стилистике английского языка» определяет так функции науки, занимающейся всем “необычным, отличающемся и экстраординарном”: «Стилистика языка изучает синтаксические выразительные средства языка и синтаксические стилистические приемы, создающие особую организацию высказывания, отличающую такое высказывание от высказывания  в условно называемой нами «нейтральной» форме изложения».[11]    

      Инверсия, будучи “отклонением от нормы”, как  раз и входит в предмет изучения стилистики. Стилистика рассматривает  её эффект в речи. Грамматика также  рассматривает инверсию, в свою очередь, как нарушение грамматических правил строения предложения. Грамматика описывает какой из членов предложения “ выдвинут, выделен”, а стилистика, какой эффект даст выдвижение именно этого члена предложения.

“ В самом  деле, проблема инверсии рассматривается и в грамматике, и в стилистике”.[11] Так конструкция типа”Only then have I made up my mind to go there” называется стилистической инверсией в курсах грамматики и грамматической инверсией в курсе стилистики. Видимо, поэтому очень трудно назвать некоторые явные грамматические нарушения ошибками. Раз уж они имеют место быть, их можно назвать “отклонениями”. Грамматика в данном случае должна считаться со стилистикой и функциями её подчиненных.

     Большинство стилистов сходятся во мнении, что  “… уклонения от нормы нельзя рассматривать как ошибки.”[11] Считается, что именно в такого рода отклонениях , основанных на живых процессах языка, иногда скрывается индивидуально-творческая манера автора. Если подобное отклонение часто используется в индивидуально-художественном стиле разных писателей, оно может постепенно типизироваться, получив право на существование  в стилистике языка, а затем при выработке определенных и твердых норм  использования такого рода отклонений, и в области грамматики. Поэтому “чёткую демакрационную линию между грамматическим и стилистическим в  синтаксисе провести трудно, а иногда и невозможно”.

     Синтаксическое  оформление настоятельно требует соответствующей  интерпретации, иначе сам приём  теряет своё качество. В подлинно художественном произведении использование инверсии всегда мотивированно цель высказывания.

     В предложении Talent Mr. Micawber has; capital Mr. Macawber has not (Dickens) дополнения talent и capital стоят в начале. С точки зрения взаимоотношений данного и сообщаемого здесь наблюдаются  интересные моменты: если сравнить этот порядок слов с традиционным, то подлежащее (Mr. Macawber) является данным (give); дополнения (talent, capital) и сказуемое has и has not являются сообщаемым (new). В традиционном же порядке слов сказуемые обычно оказываются в безударном положении и не несут на себе логической эмфазы. Вся сила логического выделения падает на дополнения.

     В инвертированном же порядке слов оказывается все новое, сообщаемое, как сказуемое, так и дополнение: дополнения потому, что они поставлены на первое место, сказуемое потому, что оно оказывается под ударением как конечный элемент высказывания. Это особенно бывает заметно в поэтических произведениях, в которых сказуемое оказывается в положении на конце строки. Таким образом, выделенными оказываются не только противопоставляемые стилистически talent и capital, но и has и has not. 

     Общая стилистическая функция инверсии обычно выявляется из более широкого контекста, чем предложение. Инверсия в современном  английском языке  может иметь  различные случаи размещения членов предложения. Мы воспользуемся описанием способов размещения членов предложения по И.Р. Гальерин [11, c. 188]:

     Первый: дополнение ставится в начале предложения (см. пример)

     Второй: определение следует за определяемым (постпозиция определений), например:  with fingers weary and worn (Th. Hood)

     Третий: а) именная часть сказуемого стоит  перед подлежащим: A good generous prayer it was (Twain)

         Б) именная часть сказуемого стоит перед связкой, и оба они--- перед подлежащим: Rude am I in my speech (Shakespeare)

     Четвертый: обстоятельство стоит перед подлежащим предложения: Eagerly I wished the morrow (Poe) My dearest daughter at your feet I fall. (Dryden)

     Пятый: обстоятельство и сказуемое стоят перед подлежащим предложения: In went Mr. Pickwick (Dickens) Down dropped the breeze. (Coleridge)

     Все вышеизложенные случаи инверсии в английском языке могут выполнять её различные  функции.

     В выше приведенных примерах инверсия,  во-первых, выполняет функцию грамматическую, так как она нарушает “нейтральный” строй языка. Грамматика рассматривает эти случаи “необычного” расположения членов английского предложения, то есть она регистрирует эти “отклонения”, описывает какой “непривычный” член предложения стоит на каком “необычном” месте по сравнению с правилами расположения членов предложения в грамматике английского языка.  Как мы уже упоминали выше, такие грамматические “отклонения” нельзя называть ошибками. Грамматика призвана только фиксировать их, описывать и называть положения членов предложения  грамматическими определениями.

     При изменении “привычного, правильного” (то есть грамматического) строя порядка  слов, воспринимающая сторона (адресат, слушатель) получает сигнал, он выделяет это высказывание или предложение, так как оно отличается, выдается из ряда однородных, “серых” высказываний. То есть инверсия начинает выполнять уже другие функции, свойственные ей. 
 
 
 
 
 
 

     1.2 Логико-информационная функция. Информативные дистрибуции.

     Понятие «высказывание», конкурирующее с  понятием «предложение», было введено в лингвистику представителями структурального направления. При этом появилось сразу два подхода к пониманию высказывания как лингвистической единицы. Эти подходы разрабатывались разными школами структуральной лингвистики.

     Назовем в первую очередь Пражский лингвистический кружок. Один из его основоположников, В. Матезиус, показал, что предложение имеет не только формальное членение (подлежащее, сказуемое, второстепенные члены), но и актуальное, связанное с информативной значимостью членов предложения в речи. Он предложил различать в содержании предложения исходную (известную, данную) информацию и новую, ради которой строится предложение. Первую он назвал основой, или темой, высказывания; вторую — ядром (впоследствии более распространенным стал термин «рема») высказывания. Актуальное членение предложения определялось им на основе учета функции в контексте. «Если формальное членение,— пишет он,— разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает». Таким образом, актуальное членение позволяет рассматривать предложение как единицу сообщения, т. е. выдвигает на первый план его коммуникативную функцию. Предложение, рассматриваемое в функциональном аспекте, и есть высказывание.